Теории бессознательной мотивации

     Таким образом, в вопросе об осознаваемости мотивов можно выделить три аспекта: собственно осознание (ощущение, переживание), понимание и обдумывание, которые могут быть более и менее полными, отчего и появляются моменты осознанного и неосознанного, обдуманные и необдуманные действия (последние — из-за некритического, «на веру», принятия совета, из-за недостатка времени на обдумывание, в результате аффекта).

     Понимание, «чего» я хочу добиться, означает понимание  цели; понимание, «почему» — понимание  потребности, а понимание «для чего»  — смысл действия или поступка.

     Некоторые психологи утверждают, что об истинном мотиве (причине) можно узнать только постфактум, когда деятельность уже  началась или, более того, закончилась. Это утверждение может быть справедливым, если иметь в виду понимание истинной (решающей) причины, и то не для всех случаев (ведь часто результат не совпадает с ожиданиями, заложенными  в мотиве, т. е. с целью). Когда же речь идет об осознании компонентов  мотива, то по отношению к ним  эта точка зрения вряд ли применима. Если основные компоненты мотива (потребность, цель) не будут осознаваться, то, что  же тогда побудит человека к произвольной активности? Неслучайно В.С. Мерлин подчеркивал, что действия человека определяются главным образом сознательными целями, а К. Обуховский замечает, что мотив — это вербализованный (а, следовательно — и осознанный) побудитель активности человека.

     А.Н. Леонтьев считает, что по ходу выполнения действий мотив не осознается, осознаются только цели действий. С этим частично можно согласиться: ведь в каждый конкретный момент человек не думает, почему он совершает это действие, а думает о том, что должно получиться, что получается. Правда, надо принять  во внимание, что цель тоже является частью мотива, поэтому частично мотив  все же осознается, как и смысл  деятельности в целом, т. е. конечная цель, предвидимый результат. 

     3. Дискуссия о влечении  как неосознаваемой  мотивации

Понимание влечений как свойств, близких к  инстинктам, проявляющееся у разных авторов в той или иной степени, очевидно, не случайно. Над влечениями постоянно «витает дух» невольности, плохой осознаваемости. Как писал А.С. Пушкин: «Когда б не смутное влечение чего-то жаждущей души». Вопрос только в том, что происходит невольно, что плохо осознается или вообще не осознается. В инстинктах непроизвольным моментом является двигательная активность, направленная на удовлетворение потребности. Во влечениях же непроизвольным является появление тяги к объекту, побуждения, но не движение, не реакция удовлетворения потребности. Такая мысль высказывается рядом ученых. В. С. Дерябин говорит о внутренней независимой от воли человека силе, движущей к объекту, Н. Д. Левитов— о непроизвольном или не совсем произвольном состоянии, когда человек чувствует себя как бы прикованным к предмету («Невольно к этим грустным берегам меня влечет неведомая сила», — писал А.С. Пушкин; или в стихотворении «Звуки» у А.Н. Плещеева: «И мнится мне, что слышу я знакомый голос, сердцу милый; бывало, он влечет меня к себе какой-то чудной силой»). Речь, таким образом, идет о механизмах возникновения влечений, которые могут быть связаны и с непроизвольностью («неведомая сила», «какая-то чудная сила»). Однако, понимая это, не следует «перегибать палку» и считать, что влечения имеют наследственное происхождение. Врожденное, наследственное и генетически обусловленное — это разные понятия. Генетическая обусловленность биологических влечений (например, полового, связанного с гормональными изменениями в организме в период полового созревания) сомнений не вызывает. Но у человека и эти влечения контролируются и не вызывают активности, направленной непосредственно на удовлетворение потребности. Они проходят через «цензуру» личностных образований, т. е. «внутреннего фильтра».

     Что же касается плохой осознаваемости влечений, то дело здесь не в неосознаваемости объекта влечения, а в непонимаемости того, чем этот объект привлекает, манит к себе. Именно в отождествлении понимания с осознанием кроется, на наш взгляд, причина противоречивых взглядов на сущность влечений. Например, в учебниках по психологии говорится, что о влечении можно говорить тогда, когда не осознаны внутренние побуждения, т. е. не взвешена их личная и общественная значимость, не учтены их последствия (особенно при страсти). Но разве здесь речь идет просто об осознанности ощущений, переживаний? Поэтому наиболее точно, по нашему мнению, вопрос об осознании влечений выражен в «Психологическом словаре», где говорится, что влечение может быть и хорошо осознанным, а недостаточная его осознанность бывает связана не столько с отсутствием представления о его объекте, сколько с непониманием существа потребности в нем, т. е. с непониманием почему и для чего он нужен. Человек обычно в той или иной степени знает, к чему его влечет, но часто не отдает себе отчета в причине этого влечения.

     Безусловно, влечение подростков и юношей к противоположному полу осознается ими в качестве потребности  личности, но не всегда понимается причина  этого влечения, т. е. те гормональные сдвиги и связанные с этим органические потребности, которые происходят в  период начала полового созревания и  ощущаются ими. В то же время слабо  понимается и то, что привлекает в объекте влечения. Привлекательный  объект становится целью, но его характеристики (привлекательные стороны) либо вообще не выделяются, либо осознаются весьма смутно.

     Вслед за К. К. Платоновымвлечение можно рассматривать как примитивную эмоциональную (или преимущественно эмоциональную) форму направленности личности. 

     Заключение

     Итак, бессознательная мотивация - неосознаваемые побуждения, вызывающие активность организма и определяющие ее направленность, т.е. выбор конкретного поведения (действий и поступков).

     Разумеется, бессознательные мотивы присущи  каждому. Какие бы бессознательные  силы ни побуждали нас рисовать или  писать, мы вряд ли будем из-за этого  волноваться, если в достаточной  мере можем выразить себя в рисовании  или в литературном творчестве. Какие  бы бессознательные мотивы ни вели нас к любви или преданности, они не интересуют нас до тех пор, пока любовь или преданность наполняет  нашу жизнь конструктивным содержанием. Но нам действительно необходимо осмыслить бессознательные факторы, если очевидный успех в творческой работе или в установлении нормальных отношений с другими людьми, успех, которого мы страстно желали, Оставляет в нас только пустоту и недовольство или если все попытки добиться успеха оказываются тщетными и, несмотря на все сопротивление, мы смутно ощущаем, что не можем полностью приписать неудачи сложившимся обстоятельствам.

     Говоря  кратко, мы нуждаемся в анализе  наших бессознательных мотиваций, если оказывается, что что-то внутри нас мешает достичь поставленных целей. Со времен Фрейда бессознательная  мотивация относится к числу  основных фактов человеческой психологии

     Знание  о существовании и воздействии  таких бессознательных мотиваций  является полезным руководством в любой  попытке анализа, особенно если она  предпринимается не на словах, а  на деле. Оно может даже оказаться  достаточным инструментарием для  того, чтобы выявить ту или иную причинную связь. Однако для систематического анализа необходимо иметь несколько  более точное понимание бессознательных  факторов, препятствующих развитию. Пытаясь  понять человеческую личность, важно  раскрыть ее основные движущие силы.

     НО, если при изучении человеческой мотивации  мы ограничим себя экстремальными проявлениями актуализации физиологических позывов, то мы рискуем оставить без внимания высшие человеческие мотивы, что неизбежно  породит однобокое представление  о возможностях человека и его  природе. Слеп тот исследователь, который, рассуждая о человеческих целях  и желаниях, основывает свои доводы только на наблюдениях за поведением человека в условиях экстремальной  физиологической депривации и рассматривает это поведение как типичное. Перефразируя уже упомянутую поговорку, можно сказать, что человек и действительно живет одним лишь хлебом, но только тогда, когда у него нет этого хлеба.