Традиции и обычаи воспитания у народа Коми

«Чеччалом».

С масленичной недели и  до третьего дня Троицы излюбленной  забавой девушек было скакание на доске «Чеччалом». Поперек чурбана, лежащего на земле, укладывали длинную гибкую доску, на оба конца которой становились две девушки и, поочередно подпрыгивая, подбрасывали друг друга вверх. В момент приземления очень трудно было обеими ногами попасть на край доски и при этом не соскользнуть с нее. Если у девушки одна нога соскальзывала на землю, то она уступала место другой попрыгунье.

Свадьба у Коми.

Когда только сыну исполнялось 18-20 лет, его родители начинали подыскивать  невесту. Бывало, коми свадьба длилась 2-3 недели и включала в себя сватовство, рукобитье, девичник, венчанье в церкви, пир в доме невесты и в доме жениха в день венчанья, укладывание молодых спать, послесвадебное испытание молодых, посещение молодыми родителей невесты. Но сначала подыскав невесту, засылали сватов. Сват приходил в семью невесты чаще всего под вечер, когда вся семья в сборе, и произносил фразу: «Телицу я высматриваю и покупать пришел». Отец невесты отвечал на это «У меня есть телица, давай посмотрим». С этих слов начиналось сватовство.

Сваты, получив согласие родителей жениха, через несколько  дней приезжали на рукобитье –  обряд согласия на брак, скрепленный  рукопожатием отца жениха и отца невесты. Сторона жениха привозила рыбный пирог и вино. Родня невесты варила брагу, стряпала пельмени. В тот же день договаривались о дне свадьбы и приданном.

Свадьбу назначали через  дней пять-шесть. Все оставшееся до свадьбы время подруги невесты  жили у нее в доме и вместе с  ее родственниками готовили приданное. Накануне свадьбы устраивался девичник – прощание невесты с подругами и со своей девичьей жизнью. Символом уходившей в прошлое жизни была девичья коса, которую в этот день расплетали, и мытье в бане перед предстоящей свадьбой. В этот день невеста и ее подружки исполняли свадебные причитания.

На другой день за невестой приезжал свадебный поезд. В семьях побогаче он состоял из девяти-одиннадцати  подвод или саней, у тех, кто победнее – из трех, а в самых бедных семьях это была только одна подвода. Старались, чтобы число подвод было нечетным, это якобы содействовало благополучию новой семьи.Упряжки лошадей украшали лентами, полотенцами, красивыми тканными поясами, подвешивали колокольчики. Дружки жениха, обвязанные полотенцами, ехали верхом впереди свадебного поезда. У коми-зырян р. Вашка и у коми-пермяков место дружки занимал колдун (видзысь; вежливец), в обязанности которого входило не только руководство церемониями, но и охрана брачующихся от воздействия злых сил.В некоторых местах поезд замыкал особый персонаж пон бцж кералысь "отрубающих хвост собаке".

Подъехав к  дому невесты, ворота которого, как  правило, закрыты, жених и его  друзья поднимали стрельбу, кидали через забор во двор деньги –  только после этого их пускали  в дом. Главными действующими лицами свадьбы были жених верöс пу и невеста гöтыр пу, вокруг которых и разворачивалась "свадебная игра" (свадьба ворсöм, кöлысь). Наиболее сложной являлась роль невесты, требовавшая основательной, а главное длительной подготовки. Прежде всего это касалось свадебных нарядов, подарков, которые девушка, как правило, изготавливала сама, причем задолго до свадьбы. Кроме того, невеста должна была знать причитания и уметь их исполнить, поскольку само причитывание (лыддьцдцм) требовало определенного актерского мастерства. Жених и невеста совместно или порознь участвовали в многочисленных обрядовых церемониях, однако активные действия по развитию сценария свадьбы были закреплены за другими свадебными чинами. В начале свадьбы наиболее активными были роли сватов, родителей жениха и невесты, затем - крестных родителей жениха и невесты, подруг невесты и дружек жениха. Со стороны невесты за соблюдение всех обязательных церемоний и руководство ими отвечала ее крестная мать. Она представляла невесту во время церемоний, за столом ее место было по правую руку невесты, помогала переодеваться, причитала вместе с ней, мыла невесту в бане, выводила ее к венцу. Центральным событием свадьбы был переезд невесты в дом жениха. Везли ее на разукрашенных санях, сопровождали ее родственники и подруги. Незадолго до отъезда крестная мать или сваха делали невесте прическу замужней женщины: волосы заплетали в две косы (девичья коса была одна), укладывали вокруг головы, поверх надевали повойник, а затем кокошник или самшуру. Носить такой убор могла только замужняя женщина.

Пир второго дня назывался  «большой стол». В этот день уже гуляла не молодежь, сколько солидные, степенные, замужние и женатые люди – родственники, соседи, просто знакомые. В этот день продолжаются свадебные игры: молодых обливают водой, валяют в снегу, молодого мужа обливают сметаной, а молодая жена должна проявить свою сноровку и быстро его обтереть полотенцем. Молодожены и гости взаимно одаривают друг друга подарками.

Пир третьего дня называется «пирожный стол». В этот день молодая  должна была продемонстрировать свое умение печь пироги. Но не только это: в  присутствии гостей она начинала топить печь, подметать пол, мыть посуду. Все старались ей мешать, но она упорно делала свое дело. За это ей кидали деньги и дарили разные подарки.

Наконец, гости разъезжались. Последними отбывали родители невесты. Свекровь тут же давала задание молодой снохе: прясть, шить, доить корову, чистить хлев, носить дрова, убирать в избе. Так молодая жена начинала свою жизнь в семье мужа.

После свадьбы начиналась самостоятельная жизнь молодой  семьи. Муж – охотник зачастую до полугода находился в лесах  вдали от дома, а забота о семье ложилась на плечи жены. Многие путешественники в 19 веке отмечали независимый и сильный характер коми женщин. Радость приходила в молодую семью с рождением детей. Чистота и беззащитность ребенка приносили новое познание любви. В старину в семьях обычно было 5-8 детей. Прерывание беременности в православии считалось тягчайшим прегрешением. Родители хотели видеть своих детей здоровыми и счастливыми, поэтому молодую мать перед родами оберегали не столько от тяжелой работы, сколько от «порчи» и «сглаза», которые мог напустить какой-нибудь колдун – «еретник».

Отец делал  для ребёнка колыбель, которую  подвешивал в избе на гибком шесте. Если ребёнок умирал, колыбель сжигали. Когда ребёнок вырастал здоровым и крепким, то считалось, что в  этой колыбели будут хорошо расти и другие дети.

Рождение человека тесно  связано в традиционной культуре коми с представлениями об ином мире, и вся родильная обрядность, в  ее практическом и символическом  аспектах, направлена на обеспечение  благополучного появления новорожденного на этот свет и присоединение его к социуму. Архаичные взгляды на потустороннюю природу ребенка сохранились в традиционном объяснении появления новорожденных. Коми объясняли детям: "Ребенок появляется из дупла дерева", "Ребенка находят между дров в поленице", что в контексте представлений о дереве как связующем звене между мифологическими мирами сопоставимо с представлениями о его появлении из иного мира. На вопрос ребенка о пути его появления на свет матери также отвечали: "Ты появился из моей подмышки", что тоже связано с символикой чудесного рождения (Конаков 1996, С.16). Термин чурка, обозначающй не законнорожденного ребенка и на языковом уровне восходящий к славянскому обозначению предков "чур", "пращур", указывает на веру в происхождение ребенка, не имеющего отца, из мира предков (Семенов 1992, С.99). Об этом же свидетельствует и выражение, констатирующее смерть младенца: "Муысь петiс, муö мунiс" (Из земли вышел, в землю и вернулся).

 Обряд рождения ребенка  начинался задолго до родов. Уже в ритуале, отмечавшем наступление физиологической зрелости девушки, мать формулировала дочери благопожелания относительно будущего деторождения. При появлении у девочки первых месячных мать вечером сама расчесывала ей гребнем волосы, и, заплетая косу, желала дочери расти здоровой женщиной, легко рожать желанных и здоровых детей, иметь молока как в полноводной реке, а затем вставляла гребень дочери в волосы (Слепчина 1998, С.19). Символикой плодородия насыщен свадебный обряд: невесте и жениху стелили овчинную шубу, чтобы детей много было; перед выходом к венцу на колени невесте сажали ребёнка; большое значение придавалось пище, связанной с плодородием, плодовитостью, рождением (куриные яйца, утиные гузки, зерно и т.д.). С этого же времени проявлялась забота о здоровье будущего ребенка. Еще при выборе супруга обе стороны интересовались наличием в роду невесты или жениха хронических больных, умственно отсталых, "припадочных" и при установлении такого факта от брака старались воздержаться, поскольку, по народным воззрениям, подобные заболевания могли передаться по наследству. Браки между родственниками допускались не ранее четвертого-пятого поколений.

С наступлением беременности изменялся статус женщины. С одной  стороны, будущая мать и ребёнок  считались особенно подверженными сглазу, порче, поэтому строго соблюдались меры, призванные защитить их от вредоносных сил. Старались как можно дольше скрывать сам факт беременности. Чтобы не привлекать чужого внимания и тем более не вызывать зависти, беременная не должна была одевать новую красивую одежду, говорить о своем хорошем самочувствии. Ей следовало избегать встреч с людьми, слывшими среди населения колдунами, и ни в коем случае не вступать с ними в конфликты. Обязательным для женщины было ношение оберега (вуджöр) - иголки без ушка в вороте, крестика, нитки с ягодой пиона или бус вокруг шеи, платка на голове, и особенно оберега-пояса, как бы ограждающего тело беременной и плод - рыболовной сетки, шерстяной нитки, пояса мужа на талии. Некоторые женщины обвязывали веревочкой правую ногу под коленом. Считалось, что при отсутствии оберега, нечистая сила может вытащить плод "из-под рёбер" и подменить. Беременным запрещалось принимать участие в похоронах, и особенно, во избежание появления на свет мёртвого ребёнка, смотреть на покойника. В период беременности нельзя было стричь волосы, а перед родами запрещалось что-либо брать у чужих или отдавать, чтобы не принять порчу или не отдать вместе с вещью шуд (счастье). В то же время, окружающие не должны были ни в чем отказывать беременной, и особенно, в удовлетворении пищевых прихотей. С другой стороны, по народным представлениям, сама беременная представляла опасность для окружающих. Она могла передать магическую нечистоту, и потому ей запрещалось кормить грудью, нянчиться с детьми, прикасаться к мужским вещам, орудиям лова, инструментам и т.д.

Известны приметы, предсказывающие  пол будущего ребенка. Во время свадьбы  при заплетании невесте волос  двумя подружками примечали: если правая коса была готова раньше левой, то первым должен родиться сын, а если наоборот - то дочь. Согласно коми поверьям, пол ребенка определяет светило, под знаком которого произошло зачатие: после вечерней зари, при лунном свете зачинают девочек, поскольку их любит и дает луна, а при утренней заре, предвестнице солнца - мальчиков . По другой примете, если беременная первой увидит лягушку - родится мальчик, если ящерицу - девочка. Пол будущего ребенка пытались определить и по форме живота: острый живот - мальчик, круглый живот - девочка. Считалось также, если у беременной меж глаз, на лбу набухает вена, родится сын, если женщина много и подолгу спит, то ждали девочку.

С приближением родов к  беременной приглашали повитуху - гöгинь, гöг баба (пуповая женщина), бабитчысь  баба (повивальная бабака). Согласно традиционным представлениям, каждая женщина хотя бы раз в жизни должна была стать повитухой, иначе она или не сможет попасть на тот свет или на том свете будет принимать роды у собаки. По коми легенде женщина, которую никто не приглашал в качестве повивальной бабки, воскликнула: "Я согласна принимать роды даже у лесных духов", и лесные духи, пожалев бедную женщину, разрешили ей прийти помочь при родах. После родов повитуха считалась нечистой и должна была подвергнуться церемонии очищения. Получив от отца или матери новорожденного платок или полотенце, она делала вид, что вытирает (сушит) руки. Если повитуха не получала такого платка, новорожденный в этом случае мог заболеть и для его выздоровления повитухе необходимо было очиститься. В последующем женщина считалась духовно связанной с ребенком, которому отрезала пуповину, и на том свете обязана была дать отчет о его здоровье. Здоровье ребенка, по представлениям коми, зависело от поведения повивальной бабки: она должна была вести целомудренный образ жизни, быть сдержанной в общении (повитухе, крестным и матери ребенка запрещалось не только ругаться, но и говорить друг другу неприятные слова), категорически исключались половые отношения с отцом и крестным ребенка. Не случайно для помощи при родах чаще всего приглашались пожилые, вдовствующие женщины, которые в итоге становились профессиональными повитухами. В традиционном обществе повитуха почиталась больше, чем отец, а иногда и мать. Строго порицалось не только незначительное оскорбление ее, но и всякое несогласие с ней в бытовых вопросах. Со временем, значение, придаваемое повитухе, приобрела и крестная мать вежань (Налимов 1991, С. 14-18). Существовал обычай в качестве повивальной бабки приглашать к роженице, у которой не выживали дети, многодетную мать или бабушку. Считалось, что младенец, принятый такой женщиной, будет жизнеспособен и здоров. При отсутствии бабки необходимую помощь могла оказать любая взрослая женщина, присутствовавшая ранее при родах и умеющая обращаться с новорожденными, а также муж. Уверенность в том, что роженицу в этот период могут легко "сглазить" не только чужие, но и родственники, особенно незамужние девушки, бездетные женщины, заставляла соблюдать требование "чем меньше людей знает о родах, тем легче и быстрее они пройдут". Именно боязнью "сглаза", "порчи", а не стремлением соблюсти определенные этические нормы объясняют пожилые женщины обычай сохранять роды в тайне и прятаться во время родов.

 Традиционно наиболее  подходящим местом для родов  считались хлев и, особенно, баня, которую для благополучного разрешения от бремени роженица должна была протопить сама, самостоятельно наносив дров и воды. Баня по поверьям коми находилась на границе мира живых и мира предков, и в силу этого служила своего рода домашним святилищем. Полки и пол устилались соломой, которая служила постелью и в первые дни после родов. В баню роженица должна была идти босой. Если роды происходили в доме, то обычно женщина рожала на пороге жилого помещения. На Удоре зафиксирован обычай рожать в подполье или на крышке люка в голбец. Рожали чаще всего стоя на коленях или сидя на корточках, держась руками за скамью или брусья. Такое положение, по мнению опытных повитух, способствовало более легкому и быстрому течению родов. Между схватками бабка заставляла роженицу двигаться по комнате, массировала круговыми движениями живот, обезболивала схватки, растирая поясницу маслом. При слабой родовой деятельности женщине не разрешали сидеть или лежать, а тем более засыпать. При неправильном положении ребенка повитуха могла поправить его положение, в крайнем случае - извлечь руками. Наряду с рациональными, выработанными повитухами в течение многолетней практики приемами и методами для облегчения родов использовали магические способы. Женщине давали выпить мыльной воды, развязывали все узлы на одежде, расстегивали ворот рубашки, расплетали косы (Белицер, 1958, С. 292). Затяжные трудные роды объясняли "порчей" и роженицу поили и обливали заговорной водой, заставляли перешагивать через красный пояс, в доме отпирали все замки, а в особо тяжелых случаях в церкви открывали царские врата.

У прилузских коми-зырян  и коми-пермяков зафиксированы рудименты  кувады - отцу ребенка давали круто  посоленный хлеб с горчицей или песком, который он должен был съесть (Налимов 1991, С. 18). Родившегося ребенка повитуха подхватывала на руки со словами "Бласнэ, Христос, кузь нэм да бур шуд, ловзяс мэд. (Благослови, Христос, долголетия и счастья, выживет пусть)", и осуществляла первичный уход за ним: перевязывала пуповину льняной ниткой (часто выдернутой из подола рубашки матери) или волосами роженицы, перерезала ее ножом или ножницами на расстоянии 3-4 пальцев, обмывала и заворачивала новорожденного, чтобы "отец сильнее любил", в старую отцовскую рубаху. Для быстрейшего заживления пупок присыпали золой, обрабатывали слюной и, по некоторым сообщениям, смазывали для предупреждения грыжи мышиной кровью. Послед и пуповина наделялись способностью влиять на судьбу ребенка. У прилузских коми-зырян и коми-пермяков существовал обычай перерезать или привязывать пуповину к предмету, относящемуся к желаемой для ребенка профессии: пуповину девочки перезали на прялке, веретене, отпавшую прятали в ящичек швейной машинки, в кудель, чтобы новорожденная стала хорошей швеей, пряхой, пуповину мальчика перезали на прикладе ружья, на топоре, привязывали к плугу, чтобы имел удовольствие к труду. Если родители мечтали видеть своего ребенка ученым человеком, то пуповину привязывали к книге, если духовным лицом - то к церковному колоколу. Настоянную на пуповине водку, давали выпить отцу, чтобы закрепить его привязанность к младенцу. Послед зарывали в землю во дворе, голбце или хлеву под навоз, делая его недоступным для уничтожения и колдовства. Если ребенок рождался в последе, то послед высушивали и сохраняли, считая, что от него зависит здоровье и благополучие ребенка. Для предупреждения сглаза и порчи коми-пермяки родившемуся ребенку на лбу сажей проводили продольную полосу или рисовали крест, а чтобы ребенок был силен и здоров, на голову клали краюшку хлеба, трижды приговаривая: "Будь здоров, будь здоров!"