Агрессивное поведение детей и подростков

Итак, наиболее резко фрустрация выражена тогда, когда  цель становится ощутимой (до нее рукой  подать), когда высоки ожидания и  когда продвижение к цели остановлено  без достаточных оправданий.

Эти факторы  помогают выявить важное различие между фрустрацией и депривацией. Разберемся, в чем оно состоит.

Предположим, после  окончания школы я решил не поступать в университет, а вы выбрали себе другой путь — продолжение  образования. Если спустя десять лет  окажется, что у вас работа лучше, это может вызвать у меня недовольство моей работой, но не фрустрацию: я был свободен в своем выборе, и то, что сейчас имею, — это всего лишь разумные следствия моего выбора. Однако, если высшее образование получили мы оба и ваша нынешняя работа — это работа «белого воротничка», в то время как я подметаю мусор, только потому что отношусь к чернокожим, к «чиканос» или являюсь женщиной, то я, очевидно, буду испытывать фрустрацию. Не миновать мне ее и в том случае, когда получить образование для вас не составило особого труда, тогда как мое детство прошло в бедном «гетто», и возможности получить образование у меня не было. И фрустрация будет обостряться всякий раз, как только я буду включать телевизор и видеть все то, чего никогда не достигну: эти прекрасные дома, в которых живут белые люди, и выставленные на продажу замечательные технические приспособления, и вообще всю эту красивую жизнь и развлечения, в которых я не могу принять участия.

Если учесть все экономические и социальные фрустрации, с которыми сталкиваются группы меньшинств в нашем равнодушном обществе, то поразительным является факт, что восстаний — считанные единицы! Как написал более 150 лет назад Алексис де Токвиль: «Зло терпеливо сносится до тех пор, пока считается неизбежным, и оно становится нестерпимым, как только возникает мысль об избавлении от него»⁶. Пока есть несбывшиеся надежды, будут существовать и фрустрации, которые в результате могут обратиться в агрессию. Ее можно уменьшить, либо дав этой надежде сбыться, либо лишив себя надежды.

Как говорил Л.Берковиц: «Я бы сказал, что человек испытывает депривацию, если он безнадежно лишен чего-то такого, что обычно считается привлекательным или желанным; но только тогда он может считаться фрустрированным, когда он уже предвкушает удовольствие от обладания объектом своего желания, но его ожидания не сбылись»⁷.

Таким образом, фрустрация – это не просто результат  депривации, это результат сравнительной  депривации. Это говорит лишь о  том, что фрустрация произрастает из зияющего разрыва между ожиданиями и достижениями.

Социальное  научение и агрессия

Хотя фрустрация и  боль могут рассматриваться как  главные источники агрессии, однако существует много других факторов, которые могут сделать человека агрессивным в том случае, когда  он испытывает совсем незначительную боль или фрустрацию; либо, наоборот, затормозить агрессивную реакцию в случае, когда он находится в состоянии сильной фрустрации. Эти факторы являются результатом социального научения.

На собственном опыте  и наблюдая за другими, мы узнаем, что  агрессия часто вознаграждается. Некоторые из них, кто склонны к насилию, продолжают быть агрессивными в течении многих лет, потому что получали вознаграждение за свое агрессивное поведение. Они часто атаковали других людей (по сути, «практиковались» в этом), и оказывалось, что агрессивное поведение всякий раз приносит им те или иные выгоды, окупается. А мы понимаем, что вознаграждаемое поведение закрепляется. Так, например, когда взрослые хвалят своих сыновей за то, что те умеют «дать сдачи», и если при этом не будет соблюдаться очень большая осторожность, то с высокой вероятностью можно ожидать, что тем самым они будут усиливать и общие агрессивные тенденции своих детей. Родители – не единственные, кто определяет процесс социализации ребенка. Друзья и знакомые также научают детей, как действовать в определенных ситуациях, вознаграждая принятием или явным одобрением, когда те ведут себя так, как эти люди считают правильным. В подростковых бандах их члены находят себе принятие и статус; здесь они чувствуют свою значимость, в то время как в любом другом месте они ничто. Здесь они находят взаимное подтверждение того, что их общие представления и установки верны и что опасности, которые они страшатся, могут быть преодолены.

Агрессия подростков может подкрепляться реакциями жертв. Можно выделить по крайней мере два аспекта этого подкрепляющего воздействия со стороны жертв:

1. жертвы могут перестать  раздражать или каким-то образом  причинять неприятности агрессорам, тем самым негативно подкрепляя  их действия.

2. боль и страдания жертвы могут приносить агрессорам удовлетворение, особенно если в этот момент они находятся в состоянии эмоционального возбуждения, и, таким образом, их действия получают позитивное подкрепление.

Альберт Бандура, ведущий  сторонник теории социального научения, убежден, что мы научаемся агрессии не только потому, что это бывает выгодным, но также и перенимаем и как модель поведения, наблюдая за другими людьми. Как и большинство прочих социальных навыков, мы усваиваем агрессивную манеру поведения, наблюдая за действиями окружающих и отличая последствия этих действий.

Это было продемонстрировано в эксперименте Венди Джозефсон.

В ее исследовании мальчики — учащиеся второго и третьего классов смотрели либо фильм со сценами  убийств, совершаемых солдатами  отрядов специального назначения, либо остросюжетный фильм с увлекательными сценами гонок на мотоциклах. После просмотра одной из этих лент детям была создана фрустрирующая ситуация: они узнали, что, к их великому разочарованию, просмотр ожидавшегося интересного мультика не состоится ввиду возникших технических проблем. И наконец, детей, находящихся «состоянии фрустрации, разделили на команды и предложили им сыграть в хоккей на полу. В результате игра тех, кто просмотрел фильм со сценами насилия, отличалась большей агрессивностью, чем игра тех, кто смотрел гонки на мотоциклах.

Сделав еще один шаг  вперед, Леонард Берковиц и его  коллеги показали, что в случае, когда индивид испытывает гнев или фрустрацию, простое упоминание слова или имени, ассоциирующегося с провоцированием насилия, увеличивает уровень его агрессии.

Очевидно, что описание человека или его имя могут  служить подсказкой, увеличивающей  направленную на него агрессию, даже если это описание или имя не имеют  ничего общего с тем, что данный человек реально делает.

Аналогичной подсказкой может послужить и простое  присутствие объекта, вызывающего  ассоциации с агрессией. В еще  одном исследовании участвовали  две группы испытуемых-студентов, которых  привели в состояние гнева: одна группа находилась в комнате с лежавшим на полу ружьем (его якобы случайно забыли после предыдущего эксперимента), а другая — в комнате, где вместо ружья на полу был «забыт» более нейтральный предмет — ракетка для бадминтона. После этого испытуемым была предоставлена возможность подвергнуть своего однокашника ударам электрическим током. Те индивиды, которых рассердили в присутствии объекта, стимулирующего агрессивность (ружье), наносили больше ударов током, чем те, которых рассердили в комнате с лежащей на полу бадминтонной ракеткой. Снова мы видим, что определенные подсказки, ассоциирующиеся с агрессией, увеличивают тенденцию человека к агрессивному поведению.

Все эти исследования подводят к  выводу, противоположному тому популярному лозунгу, который часто можно встретить на бамперах автомашин: «Людей убивают не ружья, а люди». Берковиц пишет: «Разгневанный человек может нажать на курок ружья, если желает совершить акт насилия; но и курок может «нажать» на палец или вызвать какие-либо иные агрессивные реакции со стороны человека, если тот готов к агрессии и не имеет сильных тормозов для предотвращения подобного типа поведения»⁸.

Влияние семьи на развитие агрессивности

Множество исследований свидетельствует  о влиянии семьи на развитие антиобщественных наклонностей.

На основе результатов ряда исследований, проведенных в нескольких странах, Маккорд пришла к заключению, что воспитание ребенка часто оказывает «длительное воздействие» на развитие антисоциальных наклонностей.

 Какие виды семейных влияний  могут иметь такие негативные  воздействия? В частности, какие особенности поведения родителей повышают вероятность того, что их сын станет злонравным и антисоциальным типом? Рассмотрение частных случаев показывает, что на эти вопросы не существует простого ответа.

Более тридцати лет назад А. Бандура и Р. Уолтере интервьюировали родителей 52 мальчиков из Калифорнии с целью изучения истоков подростковой агрессивности. Среди прочего они спрашивали матерей и отцов, побуждают ли те своих сыновей драться. Одна из опрашиваемых женщин рассказывала, как ее муж учил сына давать сдачи, когда ребенку было 6 или 7 лет:

Все мальчишки задиристые и драчливые, а он не дерется никогда. Его сестре всегда приходится драться вместо него… И вот однажды мой муж смотрел в окно и увидел, как двое мальчишек били его [Глена]. Тог да муж снял свой ремень, вышел на улицу и сказал: «Послушай, ты каждый раз приходишь домой и плачешься: «Он меня поколотил». Так вот, Глен, я хочу тебе кое-что сказать. Ты сейчас побьешь этих мальчиаса, или я тебя выпорю». Так он заставил его подняться на ноги и драться с обоими мальчишками.

Этот рассказ гораздо показательнее, чем видится на первый взгляд. Ведь кто-то, быть может, подумает, будто  родители были правы, так как они беспокоятся за Глена: «Мальчик должен уметь постоять за себя». Неважно, в какой степени вы соглашаетесь с политикой родителей «агрессия за агрессию», но то, что они заставляют Глена драться, может иметь такие последствия, которые вряд ли вам понравятся: представьте себе ребенка, который научился прибегать к насилию всякий раз, когда у него возникают проблемы в асаироях с окружающими. Однако нельзя забывать, что способствовать развитию агрессивности у ребенка может целый ряд факторов.

Многие дети вследствие крайне неблагоприятных  семейных условий действительно становятся склонными к насилию.

Плохое обращение родителей  с детьми может быть весьма разнообразным; например, они могут быть холодны  и безразличны к своим детям, подвергать их жестоким наказаниям за непослушание, требования к ребенку могут отличаться неясностью и непоследовательностью. Важно иметь в виду, что лишь немногие из таких воспитателей ограничиваются каким-то одним из вариантов плохого обращения, например безразличием, обычно им присуща тенденция к негативному обращению с детьми во многих аспектах. Сурово наказывающие детей матери и отцы, как правило, бывают холодны в отношении к ним и непоследовательны в применении дисциплинирующих методов. Отец Глена, по-видимому, был очень суров со своим сыном и готов побить его, когда бывал недоволен. Если это так, то существует большая вероятность, что этот человек был не очень-то нежен с ребенком и часто непоследователен в своем обращении с ним.

Родительское отвергание, очевидно, болезненно для маленьких детей, потому не вызывают удивления полученные в исследованиях данные, свидетельствующие о том, что очень агрессивные мальчики имеют холодных и безразличных в отношении к ним родителей. Например, по данным Маккордов и Ховарда, матери и отцы агрессивных подростков из их выборки в общем были менее теплыми и любящими по отношению к своим сыновьям по сравнению с родителями неагрессивных детей. Джоан Маккорд выявила, что половина из тех, кто в детстве были отвергаемы нелюбящими родителями, когда стали взрослыми, оказались осуждены за серьезные преступления, даже если их не подвергали физическим наказаниям. Другими учеными были получены сходные результаты.

Данные различных исследований достаточно хорошо согласуются. Необходимо, однако, помнить, что антисоциальные последствия родительского отвержения могут быть сглажены другими влияниями. Так, например, в проведенном в Массачусетсе исследовании было выявлено, что безразличные, нелюбящие матери не оказывали заметного влияния на формирование преступных наклонностей у их сыновей, если эти женщины были уверенными в себе и последовательными в применении дисциплинирующих воздействий у отвергаемых подростков открытая агрессивность развивается главным образом в тех случаях, когда отсутствуют четкие внутренние стандарты, которые могли бы служить им ориентирами для усвоения социально одобряемых форм поведения. Таким образом, не родительская холодность и безразличие сами по себе обусловливают развитие антисоциальных тенденций, но родительское отвергание в сочетании с другими негативными влияниями.

Взрослые, разумеется, могут причинять страдания своим отпрыскам как дурным обращением, так и игнорированием их. Неудивительно, что в семьях, где к детям применяются грубые и суровые наказания, с большой вероятностью вырастают агрессивные и антисоциальные подростки.

Согласно результатам интервьюирования членов неблагополучных семей, чем больше родители бьют своих детей, тем чаще они нападают не только на братьев и сестер, но и на родителей.

Следует ли из этого, что родители никогда не должны физически наказывать своих детей, даже если подростки явно и вызывающе не подчиняются их требованиям? Мнения специалистов, занимающихся проблемами развития и воспитания детей, по этому вопросу расходятся. В то время как одни из них считают, что в определенных ситуациях применение физических наказаний допустимо, другие настаивают на том, что матери и отцы никогда не должны бить своих детей, пытаясь контролировать их поведение.

Негативные эффекты, приписываемые  применению родителями наказаний, в действительности могут быть обусловлены, по крайней мере частично, не наказанием как таковым, но непоследовательностью, отсутствием избирательности, излишне суровым и/или неразумным наказанием. Важно учитывать также различие между эмоциональной родительской агрессивностью и хорошо контролируемым использованием физических наказаний. Существует огромная разница между импульсивным ударом кулаком или ремнем и хладнокровной, намеренной пощечиной или подзатыльником. При соответствующих обстоятельствах матери или отцы могут эффективно использовать физические наказания в дисциплинировании своих детей, не вызыаса у них устойчивой тенденции к агрессивности. Не каждая порка обязательно становится шагом в развитии подростковой преступности.