Групповая структура

Групповая структура

В зависимости от предпочитаемой методологии  происходит выделение ведущих принципов, полагаемых в их основание, а так  же интер-претация природы группового функционирования. Поуровневый анализ групповой структуры. При его проведении полезно пола-гание на принцип ведущей деятельности, позволяющего раздифференцировать структур-ные характеристики группы. Различные типы групповых деятельностей задают и различ-ные системы внутригрупповых отношений: деловых, отвечающих деятельностям инстру-ментального типа,  и эмоциональных,  отвечающих  деятельностям экспрессивного  типа. Реализация членами группы определенных институционально заданных функций в сфере ведущей деятельности группы – по решению задач, поставленных перед ней в рамках бо-лее широкой социальной  общности (организации),  порождает систему так называемых официальных отношений. Но одновременно для решения этих же задач в ходе разверты-вания той же самой деятельности возникают функциональные образования, заранее соци-альной организацией не предписанные. Таковы, например, роли критика, эрудита, генера-тора идей в научном коллективе (Кричевский, Дубовская, 1991).  Связи между реализующими эти роли индивидами образуют систему неофициаль-ных деловых отношений, наряду с которой в группе сосуществует и система неофициаль-ных  отношений –  отношений  эмоционального  типа,  представляющих  собой  различные неинструментальные формы межличностного общения, например, отношений симпатии – антипатии, выступающих в качестве объединяющего или разъединяющего принципа.  Несколькоотличающийся подход представляет стратометрическая модель, предло-женная  А.В.  Петровским (1979),  обладающая  определенным  сходством  с  подходом Такмена. Она включает несколько слоев (страт), каждый из которых характеризуется оп-ределенным принципом построения межличностных отношений и соответственно своеоб-разием проявления тех или иных групповых феноменов и процессов. В качестве централь-ного (ядерного) звена берется сама предметная деятельность группы, ее содержательные общественно-экономические и социально-политические характеристики. Эта страта опре-деляет своеобразие, социальных (официальных) отношений в группе. Три последующие страты являются психологическими по своей сути. В первой из них фиксируется отноше-ние каждого члена группы к групповой деятельности, ее целям,  задачам, принципам, на которых она строится, мотивация деятельности, ее социальный смысл для каждого участ-ника. Во второй страте представлены межличностные отношения, опосредствованные со-держанием групповой совместной деятельности, ее целями и задачами, принятыми в груп-пе принципами и ценностными ориентациями и т.п. Что же касается третьего психологи-ческого уровня групповой структуры, то он представляет собой поверхностный слой меж-личностных отношений, свободный от детерминирующих влияний реализуемой совмест-ной деятельности. Хотя рассматриваемая модель и не предлагает сколько-нибудь развер-нутой типологии межличностных отношений в группе, тем не менее,  заложенные в ней идеи могут послужить полезной основой для построения в будущем такой типологии, по-зволяя в полной мере – реализовать в анализе социальной группы, в том числе ее струк-турного звена, методологический принцип деятельности. Многомерный анализ  групповой структуры.  Другой  возможный ракурс  рас-смотрения групповой структуры , по мнению Р.Л. Кричевского, связан с пониманием ее как многомерного образования (Кричевский, Дубовская, 1991, с. 74-80). В качестве веду-щего принципа здесь выступает принцип статуса или престижности занимаемых индиви-дами позиций в системах официальных и неофициальных внутригрупповых отношений. В любой из них можно выделить разные по степени престижности позиции (например, кон-тинуум позиций в системе официальных отношений на университетской кафедре может быть обозначен двумя крайними полюсами: позицией заведующего и позицией лаборанта, в системе любых неофициальных отношений – позициями лидера и аутсайдера и т.д.) и, выстроив их по вертикали, получить различные измерения групповой структуры. Между ними вполне допустимы и взаимопереходы, и взаимодополнения.  О каких же измерениях групповой структуры пойдет далее речь? К их числу раз-личными авторами относятся: ролевое, статусное, социометрическое измерение, позиции социальной власти, лидерство, коммуникативные сети. Перейдем к их краткой характери-стике. Ролевое измерение представляет попытку использования применительно к анализу групповой структуры положений ролевого подхода, особенности которого уже представ-лялись нами подробно ранее. Здесь же отметим то, что в структуре взаимоотношений в группе многое  поверхностно  объясняется особенностями исполняемых ролей. Согласно ролевому подходу по отношению к любой позиции, занимаемой индивидом в структуремежличностных взаимоотношений существуют социальные ожидания (ролевые представ-ления),  выступающие в качестве  первичных регуляторов координации взаимодействия. Эти ожидания могут полностью идентифицироваться членами группы, а могут рассогла-совываться  с индивидуальными представлениями.  Реальное же  поведение представляет своего  рода  компромисс между социальными ожиданиями и собственными представле-ниями.  Роли  не  являются  качествами  людей,  а скорее  поведенческими  предписаниями, прикрепляемыми  к ним. Они могут быть полностью неформальными и имплицитными (например, группа друзей) или формальными и эксплицитными (например, экипаж само-лета). Существование ролей в групповых взаимоотношения реализуется по ряду основа-ний: 1.  Они представляют разделение труда в группе – только в самых простых груп-пах его не существует. Хотя мы часто говорим о том, что исполняем роли это является не совсем коррект-ным. На самом деле мы рассматриваемся как их исполнители только со стороны в силу свойственного наблюдающим свойства фиксировать внимание на исполнителе, недооце-нивая роль  ситуативного  контекста по  отношению к его поведению (фундаментальная ошибка атрибуции). Тем не менее, ролевое измерение может оказаться весьма полезным при создании и описании внешней групповой структуры. Исполняемые роли крайне ва-риативны и во многом связаны со статусом человека в группе. Статусное измерение дает представление о субординированности позиций инди-видов в системе отношений в малой группе. Различия в статусе могут оказывать сущест-венное влияние и на отношение из вне и на самоотношение человека. Более того, они во многом определяют и возможности самореализации. В частности,  определенная  связь выявлена между величиной статуса индивида  и степенью  соответствия  его поведения нормам  группы. С оговорками можно говорить  о следующих особенностях: 1) высокостатусный член группы более конформен, чем низко-статусный; 2) высокий статус в группе обеспечивается полным согласием с групповыми нормами; 3)  в отдельных ситуациях,  наибольшую  приверженность  групповым нормам демонстрирует субъект, занимающий вторую по степени престижности позицию в группе; 4)  высокостатусному  субъекту может быть позволено отклонение от  групповых норм  в попытке  способствовать  достижению  групповой  цели (феномен «идиосинкразического кредита»). В подобном разнообразии альтернатив отражена несомненная сложность груп-пового процесса (равно, впрочем, как и сложность эмпирического его изучения), не позво-ляющая согласно системному пониманию группы линейно трактовать взаимосвязи, воз-никающие между теми или иными ее феноменами, и требующая придать их анализу веро-ятностный характер. В дополнение к вышесказанному отметим также, что иногда поведение высокоста-тусных членов группы соотносится не столько непосредственно с принятыми в ней нор-мами, сколько с ожиданиями их низкостатусных партнеров, безусловно, подверженными 2.  Они снабжают четко определяемыми социальными ожиданиями в отношении друг друга в группе и информацией о том как они связаны друг с другом. 3.  Они снабжают членов группы самоопределениями и положением в группе, тем самым способствуя ее функционированию (Hogg, Vaughan, 1995, c. 243).влиянию групповых норм (Gergen, Gergen, 1981). В этом случае выделяются два типа си-туаций, в одном из которых акцент делается на продуктивности группы, а в другом – на ее сплоченности.  Показано,  что в ситуациях первого типа  высокостатусные субъекты  не-охотно идут навстречу ожиданиям низкостатусных коллег, полагая, что для достижения групповой цели им необходимо свободно распоряжаться ресурсами группы, и, кроме того, конформность к ожиданиям низкостатусного партнера расценивается как угроза положе-нию высокостатуского субъекта в группе. В ситуациях второго типа подобный эффект от-сутствует, поскольку считается, что а этом случае конформность к ожиданиям низкоста-тусных партнеров не препятствует достижению групповой цели и не представляет угрозы чьему бы то ни было статусу, являясь, напротив, позитивным условием единения группы. Таким образом, в данном случае мы имеем дело со своего рода двухмерным анализом по-ведения высокостатусных членов группы, соотносимого с некоторым нормативным пла-стом групповой жизни, репрезентированным в соответствующих ожиданиях их низкоста-тусных партнеров. Еще одним аспектом статусного структурного измерения является феномен «гене-рализации статусах», суть которого состоит в том, что статусные характеристики индиви-дов, связанные с членством в других социальных группах и первоначально внешние к си-туации межличностного взаимодействия в данной группе (своего рода «внешний» статус), будучи  привнесенными  в  эту  ситуацию,  начинают  оказывать  значительное  влияние  на особенности  разворачивающегося  взаимодействия,  в  частности  на «внутренний»  статус самих его участников (Webster, Driskell,1983).

1.  Специфическими  характеристиками  статуса –  характеристиками,  определяемыми соответствием способностей  групповым задачам (например, атлетизмом  в спортивной команде).

2.  Диффузными статусными характеристиками  – характеристиками, которые не-посредственно не связаны с групповыми задачами, но позитивно оцениваемы в обществе (например, бытие ребенком, старшим по возрасту). Статусное измерение весьма тесно пересекается с измерением социометрическим, характеризующему субординированность позиций индивидов в системе внутригрупповых межличностных предпочтений  и репрезентируется  как в классическом  варианте  социо-метрической структуры группы, так и в аутосоциометрический ее модификации. По суще-ству, социометрическое измерение в значительной мере является аналогом неформальной Статусная иерархия в группе не является фиксированной: она может врьироваться во времени и от ситуации к ситуации. Возьмем, апример, оркестр, ведущий виолончелист может обладать очень высоким статусом на концерте, в то время как другие оркестранты могут обладать таковым в неформальных отношениях или на переговорахс руководством. В данном  случае  многое  зависит от  конкретной  системы координат социального сравнения.  Меняется  она,  может меняться  статус.  Статусная иерархия  может быть  и институциональной по  характеру.  Занимаемая  позиция определяе и статус.  Примером чему является популярный трюизм: я нчальник – ты дурак, ты начальник – я дурак.  В соотвествии с теорией состояния ожидания  статус  определяется  двумя источниками: Диффузные статусные характеристики  ассоциируемые с ожиданиями  полезности генерализируются на широкий класс ситуаций, даже весьма далеких от групповых задач.статусной структуры группы, и в этом смысле определенный интерес представляют дан-ные, полученные рядом авторов при изучении связи неформального статуса с различными аспектами группового процесса. Измерение социальной власти отражает субординированность вертикальных распо-ложений индивидов в зависимости от их способности оказывать влияние в группе. Собст-венно говоря, феномен социальной власти, изучение которого одним из первых предпри-нял еще в 40-е годы К. Левин (2000), и означает актуальное (чаще потенциальное) влияние, оказываемое одним из членов  группы на другого (Хьюстон, 2004). Причем, проявления этого влияния могут осуществляться по разным направлениям, о чем свидетельствуют ре-зультаты теоретического анализа, проведенного French и Raven (1968) с целью выделения различных типов социальной власти в отношениях между людьми. Всего ими называется 5 таких типов социальной власти: вознаграждающая (способствует вознаграждению дру-гого лица), принуждающая (способствует принуждению,. наказанию другого лица), леги-тимная (основывается на допущении, что один субъект имеет узаконенное право предпи-сывать поведение другого субъекта), референтная (в ее основе лежат отношения симпатии, эмоционального предпочтения), экспертная (базируется на превосходстве другого лица в специальных  знаниях,  компетентности  в  определенной  деятельности). Каждый  из  пере-численных  типов социальной власти предполагает влияние, в одних случаях (например, легитимная власть) носящее более выраженный социальный, а в других (например, рефе-рентная власть) — психологический характер. Заметим, однако, что и такие, казалось бы, сугубо  социальные  типы  влияния,  как,  скажем,  вознаграждающая и принуждающая власть, могут иметь заметную психологическую окраску, если характер вознаграждений и наказаний является психологическим по своей сути (например, определенные их эмоцио-нальные эквиваленты). Интересно, что согласно материалам эмпирических исследований (Shaw, 1971) наи-более влиятельный по тому или иному параметру социальной власти субъект часто вос-принимается другими членами группы  в качестве  своеобразного ее  коммуникативного центра, ему же нередко приписывается окружающими большая личностная привлекатель-ность, нежели  лицу,  обладающему малой степенью  социальной  власти. Таким  образом, измерения социальной власти в той или иной мере могут совпадать с коммуникативным и социометрическим измерениями  групповой структуры. К этому следует добавить, что к числу разновидностей социальной власти относятся и феномены руководства и лидерства, выступающие как проявления  процесса  влияния,  водном  случае (руководство) институ-ционально зафиксированного, социального, а в другом (лидерство) – возникающего спон-танно, психологического. Следующим из выделенных измерений структуры малой группы является лидерст-во. Если, согласно концепции ценностного обмена, рассматривать лидерство как «процесс межличностного  влияния,  обусловленный  реализацией  ценностей,  присущих  членам группы, и направленный на достижение  стоящих перед  группой целей»,  а лидера – как члена  группы,  обладающего  наибольшим  ценностным  потенциалом,  обеспечивающим ему ведущее влияние в группе» (Кричевский, Рыжак, 1985, с. 112), то правомерно пола-гать, что в лидерстве отражена субординированность позиций индивидов в зависимости от их ценностных потенциалов и, что весьма существенно, их ценностных вкладов в жизне-деятельность группы. Обсуждаемый феномен, взятый в качестве некоторого структурногизмерения, наиболее демонстративно обнаруживает себя в структурах инструментального и эмоционального лидерства.  Измерение коммуникативных сетей,  свидетельствует о субординированности по-зиций индивидов в зависимости от расположения последних в системах информационных потоков и концентрации у них той или иной  касающейся  группы информации. Вполне очевидно, что обладание информацией тесно связано с величиной официального статуса индивида в группе что, как правило, высокостатусным членам группы адресуется больше сообщений и они носят более благоприятный (дружелюбный) характер, нежели сообще-ния, посылаемые низкостатусным индивидам. В последние годы интерес к проблеме внутригрупповых коммуникаций особенно возрос, и это отнюдь не случайно, поскольку, как утверждается в литературе (Хьюстон, 2004, Manstead, Hewstone, 1995), коммуникация лежит в основе  группового процесса. К тому же подход коммуникативных сетей открывает качественно новую перспективу в ис-следованиях  малых групп,  преодолевшую  инерцию классических  подходов,  доминиро-вавшую в социальной психологии на протяжении многих десятилетий. В силу названных обстоятельств он более подробно будет рассмотрен в качестве специального раздела. Представленные выше измерения групповой структуры позволяют дать более раз-вернутое и вместе с тем подлинно системное ее описание. Проведенный анализ показыва-ет взаимосвязь и взаимовлияние рассматривавшихся измерений. Так, субъекту, занимаю-щему лидерскую позицию в группе, присущ высокий неформальный статус, вместе с тем, личность  с высокими  позитивными социометрическими показателями  имеет большие шансы выйти в лидеры,  и в то же  время лидерство есть  проявление  психологического влияния, неформальной власти и т.д. Каждое отдельное измерение групповой структуры выступает некоторым детерминирующим фактором  развития  других  измерений и в ко-нечном счете – структуры группы в целом. Правда, по мнению специалистов (Кричевский, Дубовская, 2001), складывание целостной структуры зависит и от ряда иных факторов, в том числе индивидно-личностных характеристик членов группы и условий функциониро-вания последней. Модели групповой структуры. Традиционно последним из рассматриваемых ас-пектов групповой структуры связан с возможностью либо статической, либо процессуаль-ной ее репрезентации. Действительно, структура малой группы может быть зафиксирована в какой-то конкретный момент жизни этого социального организма, отражая актуальное его состояние, определенный баланс или дисбаланс между элементами социального цело-го. Модели, призванные  дать представление об  относительно инвариантных  состояниях групповой структуры, относятся к категории статистических и описываются элементами формальной логики и теории графов (Collins, Raven, 1969).  С точки зрения  Р.Л.  Кричевского,  гораздо более интересными являются  модели иного типа – ориентированные на процесс и подчеркивающие (правда, далеко не всегда достаточно отчетливо) временные изменения в структуре (Кричевский, Дубовская, 1991, с. 80-83). Одна  из  таких моделей – внутренняя  и внешняя система Д.. Хоманса (Homans, 1961). Основу данной теоретической конструкции составляют представления о. некоторых основных  элементах группового  поведения,  к которым автор относит индивидуальные действия членов группы, их эмоциональные отношения друг к другу (или чувства) и их взаимодействия в виде взаимосвязанного поведения (к этим элементам добавляются еще и групповые нормы как определенные  стандарты поведения,  вырабатываемые  группой). Постулируется, что между упомянутыми элементами группового поведения имеется тес-ная позитивная связь, та« что изменения в одном из них приводят к аналогичным измене-ниям в других. Согласно модели Д. Хоманса, каждая группа имеет своеобразную границу, внешней к которой является окружающая среда: физическая, техническая, социальная. Отсюда воз-никают задачи эффективного функционирования группы во внешней среде, порождаемые требованиями последней и вызывающие к жизни упомянутые выше элементы группового поведения. В своей совокупности они образуют внешнюю систему. Однако жизнь группы не исчерпывается только проблемами, связанными с ее внешней средой. Групповое пове-дение, первоначально генерируемое необходимостью решения проблем внешней среды, порождает новый тип поведения,  непосредственно внешней средой  не  побуждаемый и ориентированный на  собственные проблемы  группы.  Лежащие 'в его основе  элементы (индивидуальные  действия,  взаимодействий,  чувства)  составляют  внутреннюю  систему. Таким образом, обе «системы» имеют одинаковое поэлементное содержание, но различа-ются функционально. При этом подчеркивается тесная их взаимосвязь и почти полная не-возможность операционального разделения. Другая ориентированная на процесс двухмерная модель групповой структуры пред-ложена Р. Бейлсом (1965), делающим акцент на взаимодействии ее делового (относящего-ся к решению задачи) и межличностного (или эмоционального) аспектов. С точки зрения этого автора, возрастающая в процессе решения стоящей перед группой задачи функцио-нальная специализация участников, ведет к дифференциации их позиций, перераспределе-нию в доступе к имеющимся ресурсам и различиям в степени влияния на партнеров. По-добные  изменения,  вероятно  необходимые для более эффективного  решения задачи  и адаптации к внешней ситуации,  одновременно  создают трудности во  внутригрупповых отношениях,  вызывая напряжения  межличностного  плана,  способствуя возникновению дезинтеграционных тенденций. Однако нарастающие напряжения в свою очередь порож-дают давление, направленное в сторону интеграции, и стремление членов группы к едине-нию «работает» как бы в противовес дифференциации, столь необходимой для решения инструментальной задачи. Таким образом, в определенный момент жизни группа попадает в состояние временного равновесия, являющегося некоей равнодействующей двух проти-воположных сил. Проведенный Р. Бейлсом анализ представляет интерес, поскольку указывает на сле-дующее весьма существенное для успешного функционирования группы обстоятельство: групповая структура (в инструментальном ее измерении), наиболее эффективная для ре-шения поставленной  перед группой задачи,  может оказаться неудовлетворительной  в межличностном (экспрессивное измерение) плане. И, следовательно, необходима соответ-ствующая сбалансированность этих парциальных структурных измерений.  Последняя из рассматриваемых нами динамических моделей групповой структуры принадлежит Р.  Кэттеллу (1960) широко  известному  скорее  исследованиями  в области психологии личности, нежели разработками социально-психологического характера. Тем не менее, предложенная им концепция группового поведения, получившая название тео-рии  групповой синтальности (под столь необычным названием понимается  поведение группы, действующей как целое), относится специалистами (1960) к числу достаточно по-пулярных за рубежом. Не касаясь всех аспектов данного подхода, остановимся только на том из них, который имеет непосредственное отношение к обсуждаемому здесь вопросу. Одним из ключевых в теории групповой синтальности является понятие синергии. Предполагается, что каждый индивид,  вступая в группу, привносит в нее определенное количество индивидуальной энергии, предназначенной для развертывания групповой ак-тивности. Общее количество этой индивидуальной энергии, имеющейся у группы, и есть синергия. Часть ее (так называемая синергия сохранения группы»), как считает Р. Кэттелл, расходуется на сохранение существования группы в ткачестве некоей целостности, а ос-тавшееся количество (так Другая выделяемая нами существенная характеристика жизни сложившейся малой группы – функционирование в ней процессов нормативного поведе-ния, т.е. поведения, связанного с реализацией групповых норм. Приступая к рассмотрению этого вопроса, мы тем самым в какой-то мере продолжаем называемая «эффективная си-нергия») направляется на достижение целей, ради которых группа создана. Таким образом, с одной стороны, синергия фактически выступает в качестве своеобразного строительного материала групповой структуры (внутреннего ее каркаса), а с другой стороны, представля-ет собой фактор, организующий и направляющий активность группы вовне ее. По сущест-ву это некий динамизирующий момент группового процесса, обеспечивающий его развер-тывание в обеих сферах жизнедеятельности группы. Модель, следовательно, обращена к проблеме поиска психического энергопотенциала групповой деятельности, пока еще край-не далекой от сколько-нибудь удовлетворительного разрешения (отчасти она затрагивает-ся нами в следующей главе в связи с анализом мотивационных процессов в группе). Одна-ко дискуссионной, на наш взгляд, является очередность распределения Р. Кэттеллом груп-повой синергии: приоритет отдается, пользуясь нашей терминологией, сфере экспрессив-ной активности, тогда как сфера инструментальной активности выступает в соподчинен-ной роли.  Вероятно,  подобная  логика  анализа есть  следствие известной асоциальности трактовки Р. Кэттеллом функционирования группы. Правда, в предложенной им теории, если брать ее в полном объеме, говорится, например, о культурной детерминации, как по-ведения отдельных членов группы, так и развивающихся в ней моделей межличностного взаимодействия. К сожалению, процесс жизни конкретной малой группы описывается при этом, как если бы она существовала per se, вне условий и требований порождающего ее организационного контекста;  связей  с другими элементами макросоциума и разнообраз-ных форм организационного контроля (заметим, что до некоторой степени аналогичным образом рассматривает группу и Р. Бейлс). Три представленные  выше  динамические  модели  групповой структуры,  продол-жающие линию двухмерного ее анализа, конечно, не исчерпывают все возможные на этот счет варианты теоретического конструирования, однако, несмотря на ряд очевидных про-белов (или,  во всяком  случае, дискуссионных мест), они, по нашему мнению,  являются полезным этапом в разработке проблематики организации группового процесса. Обраще-нием, хотя и, вероятно, весьма кратким, к моделям групповой структуры мы заканчиваем настоящий параграф, переходя далее к обсуждению аспектов нормативного поведения в малой группе.

Групповая сплоченность

Одной из самых отличительных особенностей групп друг от друга является группо-вая сплоченность. Обращаясь к опыту столкновения с различными группами в реальной жизни мы можем констатировать, что одни из них более сплочена, а другие менее, одни характеризуются взаимопомощью, взаимподдрежкой и т.п., а другие, по существу пред-ставляют, механическое объединение сосуществующих друг с другом индивидов. Вопрос о природе и особенностях  групповой сплоченности  имеет довольно  продолжительную историю изучения хотя и содержит, как это отмечают Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская больше вопросов, чем ответов. М. Хогг  и Г. Ваугхан рассматривают групповую  сплочен-ность как наиболее  основополагающее  качество  группы – способ «соединения вместе», образования самоорганизующегося единства,  характеризующегося  единообразием пове-дения, представлений и взаимоподдержкой друг друга. Групповая сплоченность является довольно вариативным качеством: некоторые группы боле сплочены чем другие а некото-рые более сплочены в определенных контекстах и временных промежутках и менее спло-чены в других. Группы с крайне низким уровнем сплоченности вообще трудно относить к группам поэтому понятие сплоченности выступает в качестве одной из основных характе-ристик  группы как  таковой – психологического процесса  трансформации обособленных индивидов в социальную  группу. Сплоченность,  таким образом, является описательным понятием, используемым для рассмотрения группы как целого. Но оно также является и психологическим понятием, описывающим индивидуальные психологические процессы, лежащие в основании групповой сплоченности и психологии группового членства. В этом и  заключается  проблема – можно  говорить  о  том,  что  группа  является  сплоченной,  но нельзя говорить о том, что член группы является сплоченным. Официально  исследования  групповой  сплоченности  были  начаты Фестингером, Шахтером и Беком. Они исходили из предположения о том, что психологическое поле сил, порождаемое привлекательностью (аттрактивностью) группы и ее членов и степень, в которой группа способствует достижению индивидуаль-ных целей влияет на индивида. Результирующая валентность этих сил и формирует спло-ченность,  определяющую  продолжительность группового  членства  и приверженность групповым стандартам. В силу того, что понятие «поле сил» сложнооперационализируемо (сложно разработать систему эмпирических индикаторов и средств их измерения) оно бы-ло быстро упрощено  социальными психологами. В частности этими же исследователям сплоченность выявлялась на основании ответов опрашиваемых на вопросы типа: «каких трех людей вы рассматриваете как наиболее социальных?» (1950, с. 37). Большинство зарубежных исследователей согласны в том, что рассмотрение груп-повой  сплоченности  в аспекте привлекательности или аттрактивности  группы или меж-личностной привлекательности обусловлено отношением к ней как суммативному целому, оставляемому отдельными членами и соответствующей операционализацией. Так как оп-ределить характеристики групповой сплоченности невозможно без обращения к оценкам членов группы, то и операционализация групповой сплоченности осуществляется посред-ством их измерения. В этой связи не удивительно, что, как отмечает Хогг, в исследованиях представлены факторы, повышающие межличностную аттракцию (сходство, сотрудниче-ство,  межличностное принятие,  разделяемая угроза  и т.п.),  увеличивающие  групповую сплоченность и, соответственно, подчиняемость групповым стандартам, проявления сход-ства,  развитую  внутригрупповую  коммуникацию,  взаимозависимость  и  т.п. (Manstead, Hewstone, 1999, c. 263). В более общей модели социальной взаимосвязанности или межличностной взаимо-зависимости  разработанной Хоггом (1992),  обосновывается,  что исходно обособленные индивиды объединяются для достижения разделяемых целей, достижение которых невоз-можно посредством индивидуальных  усилий.  Взаимная  зависимость и кооперативное взаимодействие формируют взаимоудовлетворение,  позитивное  взаимоотношение, меж-личностную привлекательность и сплоченность. Различия же в исследовательских подхо-дах связаны только с перечнем компонентов, включаемых в данную модель. Особая  линия исследований  групповой сплоченности  представлена  в разработках отечественных исследователей,  пытавшихся  рассматривать ее  на  иных  идеолого-методологических основаниях. В рамках этого подхода групповая сплоченность неодно-кратно являлась предметом достаточно развернутого рассмотрения в отечественной лите-ратуре как в плане анализа имеющихся здесь теоретических подходов, так и в смысле из-ложения результатов конкретных эмпирических исследований, включая детальное описа-ние конкретных методических средств (Г.М. Андреева, 1997; Р.Л. Кричевский, Е.М. Ду-бовская, 1991). Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская выделяют следующие основные подхо-ды  к феномену  групповой сплоченности:  сплоченность  как межличностная аттракция; сплоченность как результат мотивации группового членства; сплоченность как ценностно-ориентационное единство (1991, с. 105-114). Сплоченность  как межличностная аттракция.  Рассмотрение  групповой спло-ченности в контексте аттракции нами было уже представлено выше. Здесь же есть смысл ознакомить  читателя  с теми  переменными,  которые были  выявлены  в многочисленных эмпирических исследованиях и описанных в работе А. и В.. Лотт (Lott, Lott, 1969): частота взаимодействия  индивидов;  кооперативный характер  их  взаимодействия;  стиль руково-дства группой (преимущественно демократический); фрустрация и угроза течению груп-пового процесса (как следствие межгрупповых  отношений);  статусные и поведенческие(личностные) характеристики членов группы; разнообразные проявления сходства между людьми (в установках, возрасте, профессии, этнического плана и т. д.); успех в выполне-нии  группового  задания и т.д. В числе следствий аттрактивно контекстуализированной групповой сплоченности, называются: агрессивное поведение в отношении несимпатично-го группе лица, более благоприятная оценка .членами группы ситуации межличностного взаимодействия, изменения  в  оценке  других  лиц (например,  люди,  к  которым  личность питает симпатию, нередко рассматриваются ею как «себе подобные») и во внутригруппо-вой коммуникации (в ряде случаев, хотя и далеко не всегда, симпатия позитивно коррели-рует с частотой коммуникации партнеров), рост конформного поведения, возможное воз-растание продуктивности группы (однако, в целом между сплоченностью и продуктивно-стью имеет место скорее криволинейная зависимость, о чем мы еще будем говорить ниже). Зарубежные исследователи, представляющие подходы с позиций теорий  социаль-ной идентичности и самокатегоризации ставят более фундаментальный вопрос о целесо-образности и возможности сведения феномена групповой сплоченности к межличностной привлекательности и уместности ее отношения к групповым процессам вообще. В качест-ве  возможного  решения предлагается  дифференциация  личностной  аттракции (действи-тельно межличностной аттракции, основывающейся на близких взаимоотношениях и ин-дивидуальных предпочтениях) и социальной аттракции ( межиндивидуальной симпатии, основанной на восприятии себя и других в понятиях групповой нормативности и прототи-пичности). Личностная аттракция практически не влияет на групповую сплоченность в то время как социальная  аттракция является  естественным  ее  компонентом. Как отмечает Хогг, социальная аттракция является лишь одним из многочисленных эффектов (этноцен-тризм, конформность, межгрупповая дифференциация, стереотипизация, внутригрупповая солидарность)  процесса  самокатегоризации,  проясняемого  в теории  самокатегоризации (Manstead, Hewstone, 1995, c. 263). Этот анализ обладает двумя преимуществами по срав-нению с существующими моделями: 1)  он  не  сводит  групповую  солидарность  и  сплоченность  к межличностной  ат-тракции и 2)  он применим к малым интерактивным  группам (единственный  валидный  ас-пект традиционных моделей) как к таким многогранным социальным катего-риям, как этнические группы или нации (люди чувствуют привлекательность друг у к другу на основе этнических или национальных норм) (там же, с. 264). Понятно, что аттрактивный аспект не является исчерпывающим существо пробле-мы групповой сплоченности. О многом она связана и с мотивационным аспектом, к рас-смотрению которого мы и приступаем. Сплоченность  как результат мотивации группового  членства.  Попытка рас-смотрения  феномена  групповой сплоченности  в мотивационном аспекте принадлежит Картрайту (Cartwright, 1968). Он предложил развернутую модель групповой сплоченности, в основу которой положено представление о сплоченности  как некоей результирующей сил, или мотивов, побуждающих индивидов к сохранению членства в данной конкретной группе. Совокупность этих сил, иными словами, детерминант сплоченности, представлена в модели следующим набором переменных: 1) мотивационная основа тяготения субъекта к группе, включающая в себя совокупность его потребностей и ценностей; 2) побудитель-ные свойства  группы,  отраженные  в ее  целях,  программах,  характеристиках ее  членов,способе действия, престиже и других признаках, важных для мотивационной основы субъ-екта: 3) его ожидания или субъективная вероятность того, что членство будет иметь для него благоприятные или отрицательные последствия; 4) индивидуальный уровень сравне-ния – некоторая средняя субъективная оценка последствий пребывания человека в разных социальных группах. В приведенной модели мотивация членства рассматривается в тес-ной связи с другими переменными, преимущественно относящимися к личностным осо-бенностям их членов. При этом подчеркивает, что определенные характеристики группы будут иметь побудительную силу для субъекта лишь в том случае, если они отвечают со-ответствующим потребностям, входящим в его мотивационную основу тяготения к груп-пе.  Основное  внимание  среди  приведенных  выше  детерминант  сплоченности  в  рас-сматриваемой  модели  уделено  побудительным  свойствам  групп,  и  сделано  это,  по-видимому,  вследствие  наибольшей  исследовательской  проработки  данного  аспекта  про-блемы. К числу таких свойств отнесены: 1) привлекательность членов группы (т. е. степень симпатии, испытываемой к ним окружающими); 2) сходство между членами группы (чаще всего в ценностях, установках и т. п.); 3) особенности групповых целей (их соответствие потребностям  членов  группы,  четкость  постановки,  успех группы  в их  достижении); 4) своеобразие взаимосвязи членов группы (чаще всего речь здесь идет о последствиях коо-перативной и конкурентной  стратегий поведения членов  группы); 5) удовлетворенность групповой деятельностью (как часть общей удовлетворенности трудом); 6) характер руко-водства и принятия решений (имеются в виду стили руководства и действительное участие индивидов в выработке групповых решений); 7) структурные свойства группы (главным образом модели коммуникативных сетей и статусно-ролевые аспекты структуры); 8) груп-повая атмосфера (ее аналогом, как правило, являются особенности межличностных отно-шений, складывающихся между членами группы); 9) величина группы. Наряду с рассмотрением детерминант групповой сплоченности в модели Картрайта (1968) обсуждаются и возможные последствия ее роста, а именно: 1) сохранение группово-го членства (оно проявляется, в частности, в уменьшении числа уходов из группы); 2) уси-ление влияния, оказываемого группой на своих членов (более заметными становятся про-явления феномена  конформного поведения); 3)  возрастающее  участие в жизни группы (подразумевается большая включенность индивидов в групповые деятельности); 4) рост индивидуальной адаптации к группе и переживание чувства личной безопасности (в зна-чительной  мере  в силу  так называемого квазитерапевтического эффекта,  вызываемого фактором группового сплочения и выражающегося в росте самооценки и снижении тре-вожности членов малой группы. Анализ соотношения возможных причин и следствий сплоченности позволил Кар-трайту  сделать вывод относительно  необходимости создания  объяснительных  моделей данного феномена, которые имели бы форму «круговой причинности», с целью получения более адекватных  представлений о развитии,  сохранении  и уменьшении  сплоченности групп. Эта модель относится к числу одной из самых интересных, т.к. ней, пускай отчасти даже  в имплицитной форме,  содержится  несколько полезных  для построения  будущих исследовательских подходов идей. Во-первых, обращение к мотивационной основе пове-дения индивидов, т.е. фактически учет субъективного фактора при рассмотрении, казалось бы,  сугубо  группового феномена;  во-вторых,  указание  на  разнохарактерную (при  болеесодержательном,  системном  анализе – многомерную) природу детерминации  групповойсплоченности,  в-третьих,  подчеркивание  взаимосвязи  некоторых  важных  компонентов модели, необходимое для уяснения конкретной роли феномена сплоченности в групповом процессе. Сплоченность  как ценностно-ориентационное  единство.  Как альтернативную попытку рассмотрения феномена  групповой сплоченности можно рассматривать подход разрабатывавшийся А.В. Петровским  и другими сторонниками  стратометрической кон-цепции групповой активности, основывавшегося на представлении о сплоченности груп-пы  как ее ценностно-ориентацнонном  единстве (Андреева Г.М., 1988; Петровский А.В., 1982). Следует, однако, согласиться с замечанием Р.Л. Кричевского и Е.М. Дубовской о том, что сама по себе идея рассмотрения сходства, или единства, ряда личностных особен-ностей членов группы, например их мнений, ценностей, установок, в контексте проблемы сплоченности не нова (2001, с. 153). Эта идея высказывалась в зарубежной литературе еще в начале 1950-х годов и связана в первую очередь с исследованиями Фестингера и Нью-комба (Festinger, 1954, с 288). Более того и идея поуровневой иерархии, лежащая в основе стратометрической концепции была предложена Такменом (Tuckman) еще в 1960-е годы. Тем не менее, определенная новизна в этой концепции присутствует и она заслуживает обсуждения. Согласно А.В. Петровскому, «сплоченность как ценностно-ориентационное единст-во – это характеристика системы внутригрупповых связей, показывающая степень совпа-дения оценок, установок и позиций группы по отношению к объектам (лицам,  задачам, идеям,  событиям), наиболее  значимым для группы  в целом» (Петровский А.В., 1986,  с. 182).  Причем,  как подчеркивает  автор стратометрической концепции,  ценностно-ориентационное  единство  группы  как показатель  ее  сплочения отнюдь не предполагает совпадения оценок и позиций членов группы во всех отношениях, нивелировку личности в группе, например в сфере вкусов, эстетических ценностей, читательских интересов и т.д. Ценностно-ориентационное единство в коллективе – это, прежде всего, сближение оценок в нравственной и деловой сфере, в подходе к целям и задачам совместной деятельности». Здесь следует отметить,  что в исследованиях многих  зарубежных  авторов показывается потенциальная опасность такого рода ценностно-ориентационного сходства для развития группы, т.к  при его высшем  уровне  начисто отсутствует возможность инакомыслия,  а, следовательно,  и обсуждения  возможных альтернативных  решений и ориентиров. Ценностно-ориентационное единство скорее сродни тоталитаризму нежели демократии. А.И. Донцовым в развитие данной концепции выделена одна из высших форм цен-ностно-ориетационного единства в группе – предметно-ценностное единство, характери-зующее момент совпадения ценностных ориентаций членов группы в отношении предме-та совместной деятельности. Представляя достаточно искусственную и скорее рациональ-ную  конструкцию,  ценностно-ориентационное  единство  как основание групповой спло-ченности практически исключает эмоциональную компоненту, представляя взаимоотно-шения в группе чисто рациональными. Как альтернатива аттрактивности, в которой прева-лирует эмоциональная компонента она вполне уместна. Но по отношению к реально на-блюдаемым проявлениям феномена групповой сплоченности скорее поверхностна, т.к дух команды, взаимоподдержка и прочие проявления сплоченности в большей степени эмо-циональны нежели рациональны. Определенный выход из этого противоречия предлагает-ся Г.М. Андреевой (2000) и А.И. Донцовым (1984), соотносившими три психологических слоя (уровня)  разработанной А.В. Петровским модели многоуровневой  структуры меж-личностных  отношений с различными  возможными  проявлениями  сплоченности.  Эмо-циональная компонента, по их мнению относится к третьему психологическому уровню базирующемуся преимущественно на эмоциональных контактах членов группы, второму психологическому  уровню – сплоченность,  выраженная  в совпадении  у них ценностей, связанных с процессом совместной  деятельности,  наконец,  первому психологическому уровню – сплоченность, в основе которой лежит разделение всеми членами группы общих целей групповой деятельности, т.е. сплоченность как единство целей групповой деятель-ности или целевое единство группы. Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская формулируют ряд вопросов, поставленных в от-ношении  изучения феномена  групповой сплоченности:  достаточна  ли  в изучении  спло-ченности апелляция только лишь к одному, хотя бы и очень существенному, ее условию? Получаем ли мы при этом адекватное описание феномена? Как быть с другими возмож-ными  детерминантами  сплоченности (часть из  них,  напомним,  приведена в настоящемпараграфе)? Следует ли при рассмотрении сплоченности как сугубо группового феномена учитывать также и активность (собственные побуждения, цели, актуализируемый опыт и т. д.)  самих сплачиваемых индивидуумов? И, наконец,  что же  все-таки мы имеем в виду, оперируя понятием сплоченность, если исходить не из интуитивной и «вкусовой», а логи-чески обоснованной его трактовки? (2001). Попытки нахождении ответов на эти и другие вопросы стимулировали дальнейшее развитие исследований в области групповой сплоченности. Одним из наиболее популярных в последние годы стал подход с позиций теории социальной идентичности и теории социальной категоризации (Hogg, 1992). Представители подхода с позиций теории социальной  идентичности  задаются  вопросом  насколько уместно рассматривать  групповую сплоченность  как  суммативное объединение индивидуальных характеристик  составляющих  группу индивидов и  насколько  эти  характеристики  вообще  связаны  с групповыми процессами, предлагая в качестве перспективы введение интегральных показателей социальности группы.

Коммуникативные сети.

Люди, занимающие определенные позиции  в структуре межличностных взаимоот-ношений в группе, или обладающие определенным статусом нуждаются в координации совместных  действий  посредством процесса  коммуникации.  Нормативная регуляция взаимодействия, рассмотренная только что нами, не обеспечивает необходимой динамич-ности. Более того, установившиеся нормы часто препятствуют развитию группы и реше-нию возникающих перед ними проблем. Люди обсуждают друг  с другом, устанавливая устойчивые или динамичные коммуникативные связи или создают коммуникативные се-ти, регулирующие то, кто и с кем должен коммуницировать в определенных ситуациях. Не смотря на то, что такие коммуникативные сети часто могут носить неформальный харак-тер у нас в опыте имеется достаточно примеров и их устойчивости, например в бюрокра-тических системах. Каково же влияние различных типов установившихся коммуникатив-ных сетей на поведение группы и какие факторы влияют на них? Bavelas (1968) утверждает, что каждый человек может быть включен в большое ко-личество коммуникативных сетей. Например, Вы можете непосредственно коммунициро-вать  с деканом факультета по  определенным  вопросам,  включенным  в установившийся регламент формальных отношений. Но если Вам необходимо решать вопросы, выходящие за его рамки, Вы ищете людей, имеющих доступ к коммуникативным сетям, в регламент которых они входят. Например, Вы можете искать знакомых декана в среде Ваших знако-мых и т.п. В нашей культуре это называется поиском связей. На представленной схеме № Х показаны некоторые коммуникативные сети – слева более централизованные, справа –

менее.

Может показаться, что для решения  относительно простых задач более  продуктивными  являются  централизованные  коммуникативные  сети  лица,  находящиеся  в  центре внимания имеют больше возможностей получать, интегрировать и эффективно обрабатывать информацию в то время как лица, находящиеся на периферии, выполняют вспомогательные роли. Для более сложных задач более пригодна децентрализованная  структура, так как количество и качество информации подлежащей переработке может захлестывать лиц, находящихся в центре коммуникации, резко снижая возможности перерабатывать и интегрировать информацию. Другой проблемой является степень автономии членов группы. Так как они зависимы от регуляции коммуникационных центров, то информационные потоки, проходя мимо них периферические члены группы обладают меньшим влиянием и могут ощущать себя ограниченными  и зависимыми. Согласно Mulder  (1960)  приводит  к росту автономии и удовлетворенности. Пожалуй, центральным моментом обсуждаемой проблемы является выяснение эффективности решения группой тех или иных проблем в условиях – централизованных и децентрализованных  коммуникативных  сетей.  Изучается  также  влияние,  оказываемое коммуникативными сетями на возникновение лидерства, организационное развитие группы и удовлетворенность ее членов. Исследования показывают, что, как правило, централизованные сети в сопоставлении с децентрализованными сетям усиливают возникновение лидерства и организационное развитие группы, но препятствуют эффективности решения сложных проблем и уменьшают удовлетворенность членов группы (Shaw, 1971). Если допустить, что модели коммуникативных сетей в определенной мере детерминируют групповую эффективность, возникает необходимость объяснить; посредством каких факторов это происходит. К числу таких факторов, своего рода промежуточных пере-менных, относят: 1) способность членов группы к развитию организационной структуры: 2) степень свободы, с которой личность может функционировать. в группе, имея в виду, что независимость действий члена группы обусловлена не только доступностью получае-мой информации,  но  также и всевозможными ситуационными моментами,  действиями других членов группы и оценкой воспринимаемой субъектом ситуации: 3) насыщение или информационную перегрузку, испытываемую членами группы в позициях коммуникатив-ной сети; причем особенно чувствительны к насыщению позиции, расположенные в цен-тре сети, и сами централизованные сети, чем, кстати, нередко и объясняется меньшая эф-фективность централизованных сетей в решении сложных проблем: 4) уровень развития малой  социальной  группы,  способный  в  ряде  случаев,  как  свидетельствуют  материалы работ, выполненных в рамках стратометрической концепции коллектива, существенным образом влиять на взаимосвязь рассматриваемых переменных. 

Групповое принятие решения

Групповое решение является одним  из системных признаков малой  группы, как от-мечают Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская, «своеобразным атрибутом последний как «со-вокупного субъекта». И аналогично  любому  другому групповому феномену  оно может быть подвергнуто в целях более детального рассмотрения специальному членению на от-дельные составляющие – компоненты единого развертывающегося во времени процесса. К числу таких компонентов, прежде всего, относится групповая задача» (1991, с. 152). Групповая задача. В ряду переменных процесса принятия группового решения за-дача занимает весьма существенное место: во многом она может быть квалифицирована как источник и объект этого процесса. М. Шоу (1981) выделяет следующие основные на-правления изучения  групповых задач: 1) описание стандартных групповых задач, 2) по-строение  типологий групповых задач, 3)  дименсиональный анализ  групповых задач, 4) выяснение влияния характеристик задачи на групповой процесс. Под стандартными групповыми  задачами понимаются  задачи с четко установлен-ными характеристиками, легко видоизменяемыми в целях исследования тех или иных ас-пектов группового поведения. В таких задачах описаны исходные условия, конечные про-дукты и определены действия, требуемые от членов группы для успешного достижения цели. По мнению Р. Зайенса, что стандартная групповая задача должна позволить экспе-риментатору  осуществлять  точные  и независимые измерения показателей индивидуаль-ных и групповых действий, манипулировать условиями задачи, не меняя при этом ее сути, влиять на взаимозависимость членов группы, не затрагивая основных характеристик зада-чи, и т.д.  Построение типологий групповых задач – другая выделяемая М. Шоу (Shaw, 1964) линия анализа обсуждаемой проблемы. В самом элементарном выражении такие типоло-гии могут классифицировать  задачи  на  две взаимоисключающие категории:  например, простые и сложные или конъюнктивные (требующие кооперации усилий и координации действий) и дизъюнктивные (антитеза конъюнктивным) задачи. Д. Хакменом и Ч. Моррисом (Hackman, Morris, 1983) разработали более сложную классификацию, включающую следующие типы групповых задач: 1) продукционные (их решение ведет к получению оригинальных, творческих продуктов, например, к генериро-ванию новых идей), 2) дискуссионные (требуют от членов группы дискуссии по поводу конкретного вопроса и выработки согласованного решения), 3) проблемные (они требуют спецификации процесса, развертываемого с целью решения некоторой проблемы).  Наиболее развернутую – восьмивариантную – типологию групповых задач постро-ил недавно Д. Макгрес (McGrath, Altman, 1966), положивший в основу своей классифика-ции представление о группе как системе, которая осуществляет четыре функции (причемреализация каждой из них сопряжена с выполнением двух типов соответствующих задач): вопервых, генерирует (имея дело соответственно с задачами порождения замыслов и вы-движения оригинальных идей), во-вторых, выбирает (имея дело соответственно с задачами поиска  правильного  ответа  и поиска  предпочитаемого ответа),  в-третьих,  решает (имея дело соответственно с задачами в области когнитивного конфликта и в ситуациях взаимо-действия со смешанными мотивами), в-четвертых, выполняет (имея дело соответственно с задачами как соревновательными, состязательными, так и противоположного им свойства, в обоих случаях, однако, предполагающими физическое взаимодействие). М. Шоу (1971) разработал анализ измерений, представляющий попытку выделить различные измерения или стороны, планы рассмотрения  групповой задачи, т.е. предста-вить  ее  как многомерное образование.  Используя  строгие  вычислительные  процедуры, включая факторный анализ, и опираясь на мнение компетентных экспертов, М. Шоу получил следующие измерения групповой задачи: 1) трудность (величина усилия, требуемого для выполнения задачи), 2) множественность решения (сложное измерение, включающее набор возможных приемлемых решений, альтернативы выполнения задачи, степень верификации приемлемых решений), 3) внутренний интерес к задаче (степень, в которой задача сама по себе представляет интерес для членов группы, побуждая их активность), 4) требования кооперации (степень интеграции действий членов группы для выполнения задачи), 5) интеллектуально-манипулятивные требования (диапазон требований к решению задачи от чисто умственного до чисто двигательного характера), 6) популяционное.  знакомство (та степень, в которой члены группы уже сталкивались с подобной задачей в жизни). Этот анализ нашел практическую реализацию в «вероятностной модели эффективности руководства» Ф. Фидлера (Fiedler, 1978), одним из важнейших компонентов которой является так называемый ситуационный континуум, включающий позицию власти руководителя, его отношения с подчиненными, структуру групповой задачи. Последнее из указанных измерений характеризует групповую задачу со стороны четкости выдвинутой цели,  путей и способов  ее  достижения,  наличия множественности решений,  возможности проверки правильности решения. Причем каждое из этих измерений имеет количественное выражение.  Последний относящийся к обсуждаемой проблеме вопрос касается влияния характеристик задачи на групповой процесс. Эта зависимость выявлялась, в частности, в сериях лабораторных экспериментов, выполненных в разное время Д. Хакменом и Ч. Моррисом, использовавшими три описанных выше типа групповых задач: продукционные, дискуссионные и проблемные, Аналогом эффективности группового поведения (группы состояли из трех испытуемых) служила его продуктивность, представленная такими параметрами, как ориентация на действие, оригинальность решения, оптимизм, включенность в дискуссию, продолжительность и качественность решения. В результате было показано, что решение проблемных  задач характеризовалось сильной ориентацией на действие, продукционных задач – значительным уровнем оригинальности выдвигаемых идей, а дискуссионных задач – высокой степенью включенности испытуемых в обсуждаемый вопрос. Кроме того, было установлено, что лидеры экспериментальных групп проявляли наибольшую активность в решении проблемных задач. Влияние типа задачи, или формы организации (модели) совместной деятельности, на групповой процесс отчетливо обнаружено и в цикле исследований, проведенных Л.И.Уманским  с сотрудниками  в естественных  группах (1980). Оказалось, например, что по мере организации совместной деятельности, т.е. при переходе ее от совместно индивиду-альной модели к совместно взаимодействующей, возрастают положительные проявления межличностного общения, выражаемые позитивными речевыми реакциями партнеров. Завершая обсуждение вопроса относительно связи характеристик задачи с групповым процессом, укажем еще на два его аспекта, подвергшихся специальному изучению. Первый из них касается зависимости группового поведения от такой характеристики задачи, как ясность достижения цели. В серии экспериментов было показано, что члены групп, действующих в четко определенных условиях (высокая степень ясности достижения цели), демонстрируют большую сплоченность и мотивацию к деятельности, нежели испытуемые, находящиеся в ситуациях значительной неопределенности (низкая степень ясности достижения цели) . Второй интересующий нас аспект анализа обсуждаемого вопроса затрагивает зависимость группового процесса от гетерогенности – гомогенности групповых целей, причем гетерогенность последних в литературе принято связывать с ситуацией конкуренции, соперничества, а их гомогенность – с ситуацией кооперации, сотрудничества. Как отмечалось выше изучение кооперативного и конкурентного поведения во многом связано с усилиями М. Дойча и его сотрудников. В частности, ими было показано, что  в  условиях  кооперации (гомогенные цели)  сравнительно  с  конкурентной  ситуацией (гетерогенные цели) члены группы более внимательны и дружелюбны друг к другу, чаще взаимодействуют между собой и координируют усилия по решению экспериментальной задачи, проявляют более сильное чувство долга по отношению к партнерам, высказывают большее удовлетворение группой и ее результатами. Однако обращением к различным аспектам исследования групповой задачи анализ процесса принятия группового решения, естественно, не исчерпывается. Задача ставится перед группой для того, чтобы последняя ее решала. Поэтому решение групповой задачи (имея в виду прежде всего когнитивные и мотивационные его компоненты) можно рассматривать в качестве  другой,  наряду  с самой задачей,  важной  составляющей  процесса принятия группового решения. К обсуждению содержания этой составляющей мы и переходим в заключительном разделе параграфа. Традиционно первым их них рассматривается феномен социальной фасилитации –именно его изучением в конце XIX столетия Н. Триплет положил начало экспериментальной социальной психологии. В своих известных исследованиях влияния присутствия зрителей на активность спртсменов-велосипедистов он выявил условия, способствующие достижению рекордных результатов и снижающие их. Правда сам термин «социальная фасилитация» был введен значительно позднее Ф. Олпортом. Феномен социальной  фасилитации характеризует собой влияние,  оказываемое на  действие  индивидуума присутствием других лиц. Причем последние могут выступать как в роли пассивных зрителей (публичный эффект влияния), так и в роли самих участников решения задачи, работающих, правда, строго индивидуально (коакционный эффект влияния). Однако, как правило, говоря о социальной фасилитации, современные авторы. Феноменология решения групповой задачи. Решение групповой задачи можно представить в виде совокупности разнообразных феноменов, которыми репрезентируется этот процесс. Отдельные из них приводятся нами ниже.  имеют в виду определенные последствия, вызываемые просто присутствием других людей, безотносительно  к  степени их  активности. В частности, присутствие других людей будет оказывать стимулирующее воздействие на качество исполнения деятельности при следующих условиях: