Отношение людей к цвету при шизофрении

Так, например, красный заключает триаду «основных» цветов для первобытных людей (белый, черный, красный). В отличие от белого и черного он относится к хроматическим цветам и из всех трех является наиболее амбивалентным (двойственным) символом. Символические значения красного определяются «видом» крови:

1. Кровь животных;

2. Кровь последа (роженицы);

3. Кровь всех женщин (менструальная кровь);

4. Кровь процедуры обрезания крайней плоти;

5. Кровь убийства;

6. Кровь колдовства и ведовства.

Все «красные вещи» разделяются на две  категории, в зависимости от того, приносят они добро или зло. Но, независимо от своей валентности, все «красные вещи» обладают силой, т.к. кровь — сила, без нее человек умирает.

В сочетании  с белым цветом красный составляет «жизнеутверждающую пару», символизирующую  добрые силы, могущество, почет, власть и богатство. В паре с белым  нивелируются отрицательные значения красного и, наоборот, сочетание красного и черного усиливает негативные стороны красного цвета, придает  ему зловещий характер, и с точки  зрения древней магии, символизирует  злые силы.

Символические значения красного объясняются его  связью в сознании древних с кровью. Красный — третья река верховного Бога, цвет одной из самых важных жидкостей человеческого организма. Причем, связь красного с кровью для первобытного сознания более  существенна, чем с огнем.

Психомоторная заторможенность  параноидного больного под влиянием нейролептиков не должна вводить  в заблуждение психиатров и клинических  психологов, если они обнаруживают у него повышенное предпочтение красного цвета. Пациент может «выстрелить» в любую минуту, в самый неожиданный  момент. Сохранение повышенного предпочтения красного после проведенного лечения, свидетельствует о некачественной ремиссии, несмотря на редукцию бреда и галлюцинаций и появление критики. Как показывают наблюдения, через короткое время следует новое обострение.

Противоположностью  «красного состояния» является «синее». Оно, практически, не свойственно параноидным  больным. Этот цвет редко поднимается  выше 5 места в их ранговых рядах  цветовых предпочтений, то есть, не «уравновешивает» красный. Используя выражение Гете, можно сказать, что у параноидных  больных отсутствует цельность  и гармония психических состояний. Поэтому, с точки зрения цветовой психологии, лечение параноидных  больных должно включать в свои цели и обретение ими возможности  переживать «синие состояния» — релаксацию, умиротворение, чувство удовлетворения и т.д.

Цветовые выборы параноидных больных несут определенную информацию о содержании их галлюцинаторно-бредовых переживаний. Например, повышенное предпочтение коричневого цвета наблюдается  у больных с ипохондрическим  содержанием галлюцинаций или бреда. В случае психической нормы, выборы коричневого на первые места отмечаются у лиц с фрустрацией физиологических  потребностей или у соматических больных. Интересно, что во многих случаях  за, казалось бы, нелепыми и вычурными жалобами больных, предпочитающих коричневый («на мой желудок действуют какими-то лучами, и он гниет», «у меня изо рта идет смердящий запах» и т.д.), которые однозначно оценивались психиатрами как бред или галлюцинация, действительно стояло то или соматическое неблагополучие.

Это же верно не только для предпочтения отдельных  цветов, но и для цветовых сочетаний. Так, цветовая пара — фиолетовый —  красный на первых двух местах цветового  ряда во многих случаях указывала  на существенную роль в болезненных  переживаниях больного сексуальных проблем. 
             Касаясь цветовых профилей непараноидных синдромов, прежде всего, следует отметить роль таких цветов как зеленый и красный. Для больных с неврозоподобными расстройствами, среди которых преобладали астенизация, раздражительность, фобии, общим оказалось негативное отношение к красному цвету, средний ранговый показатель которого составил 4.35. Психологически подобный результат является достаточно понятным: отвержение красного свидетельствует о перевозбуждении, непереносимости сильных раздражителей.

Больные с психопатоподобными расстройствами — эксплозивностью, брутальностью, повышенной конфликтностью обнаруживают выраженное отрицательное отношение к зеленому цвету (средний ранг — 4.3). 
 Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что цветовые выборы больных шизофренией несут информацию об эмоциональных расстройствах, характерных для этого заболевания.

 

 

 

Эмоциональные нарушения больных шизофренией

Изменение отношения  к цвету при шизофрении неоднократно наблюдалось при тестировании больных с помощью теста Роршаха и традиционно связывалось с нарастанием эмоционального дефекта. Было отмечено, что по мере развития процесса, происходит общее снижение количества цветовых интерпретаций.

По результатам  тестов Люшера и Роршаха, несмотря на различие исследовательских методов, отмечаются совпадения по многим параметрам. Во-первых, это усиление «интереса» к цвету на начальных стадиях заболевания, что отражает снижение интеллектуального, сознательного контроля эмоциональной сферы. На первый план выходят плохо контролируемые аффекты страха, гнева, эйфория, что создает впечатление усиления эмоций. В действительности причиной подобного, скорее, является расщепление эмоциональной и когнитивной сфер. Ранее подавляемые аффекты начинают свободно «разгуливать» и следовать только своей «логике». Во-вторых, с нарастанием дефицитарного состояния, этот «интерес» к цветам снижается; создается впечатление, что больные не знают, что с ними «делать», эмоциональное содержание цвета выхолащивается. В тесте Роршаха это проявляется в форме простого называния цвета, а Люшера — в неспособности провести акт цветового ранжирования. Больной не в состоянии проранжировать цвета по степени приятности не потому, что негативно относится к исследованию, а потому, что не понимает, как это цвет может нравиться или не нравиться. Больной может назвать цвет, но личностно отнестись к нему уже не способен. Говоря клиническим языком, у такого больного выявляется «эмоциональная тупость», являющаяся одним из главных признаков дефекта вызываемого болезнью.

Другими важнейшими эмоциональными нарушениями при  шизофрении являются неадекватность и  амбивалентность. Согласно клиническим  наблюдениям, неадекватность, как правило, предшествует амбивалентности. Ее можно считать первой стадией процесса эмоционального деградирования больного шизофренией, итогом которого является тотальное эмоциональное оскуднение.

 Рассмотрим неадекватность, амбивалентность и тупость как три стадии единого процесса, а не самостоятельные формы эмоциональной патологии. Во всех проявляется существенно общее, что позволяет связывать их с друг другом не формально, а содержательно. Основанием подобного вывода является генетическое родство форм отношения к акту цветового выбора у больных с проявлениями подобной эмоциональной патологии. Общим является выхолащивание эмоциональных значений цвета и замена их предметными, второстепенными ассоциациями.

На первой стадии (неадекватность) это проявляется  в приписывании цвету несвойственных (в общепринятом плане), сугубо индивидуальных значений, основанных на поверхностных, «слабых» ассоциациях. Так один из больных  выбрал в качестве наиболее симпатичного черный цвет, что при шизофрении наблюдается очень редко. Свой выбор  он обосновал следующим образом: «цвет мира, а не войны, потому что  черный — цвет земли, поэтому он и радостный». Другой пациент, поставивший  черный цвет на последнее место, вместе с тем дает ему положительную  характеристику: «цвет ночи, когда  заходит солнце, чувствую себя гораздо  лучше» (бред воздействия солнечных  лучей), а затем добавляет —  «но и плохой, сам по себе цвет не очень хороший».

На последнем  примере можно уже наблюдать  переход эмоциональной неадекватности в амбивалентность. Она проявляется  в форме объединения в представлениях больного противоположных значений цвета. В норме, амбивалентность  также наблюдается, но психически здоровый человек нивелирует ее, в частности, с помощью создания иерархии признаков. В акте цветового выбора особенно яркие случаи эмоциональной амбивалентности  проявляются в форме одновременного положительного и отрицательного отношения к цвету. Больной может перекладывать его с места на место, изменять положение в цветовом ряду при последующих выборах и даже заявлять, что «половина цвета мне нравится, а другая нет». Просьбы объяснить подобное отношение к цвету вызывают ответы типа: «синий — веселый, цвет курьерского поезда, на котором весело ехать, но он и грустный, т.к. у меня зонт синего цвета, а я дождь не люблю». 
            Создается впечатление, что больному требуется своеобразный костыль — предметная ассоциация цвета, чтобы выполнить задание цветовой классификации. Ему трудно отнестись к цвету непосредственно, прочувствовать эмоциональное впечатление, вызываемое самим цветом. 
              На стадии эмоциональной тупости больной оказывается неспособным даже приписать цвету какие-либо эмоциональные значения. Цвет становится для него просто краской, которой можно что-нибудь покрасить, но не более. Поэтому инструкция «выбрать цвета по степени симпатичности» ничего не говорит больному и он уточняет: «как это симпатичный? Надо знать, для чего выбираешь цвет». Столь выраженное влияние на цветовые симпатии больных шизофренией специфических для данного заболевания эмоциональных расстройств, ставит под сомнение возможность диагностики эмоциональных состояний больных с помощью методики цветового ранжирования.

               Можно предположить, что цветовые выборы «по симпатии» больных шизофренией не отражают их актуальные эмоциональные состояния. При опросе больных, нередко, можно было услышать объяснения типа — «мне хочется, чтобы так было», «я понимаю, что у меня не так, но они такие красивые ...» и т.п.

                С одной стороны, эмоциональное содержание цвета для больных шизофренией, во многом, выхолащивается, а с другой, они оказываются способными выразить свое эмоциональное состояние посредством цвета.

Свидетельством  того, что степень различий между  двумя типами цветовых выборов может  служить диагностическим признаком  уровня сохранности личности больного, в определенной мере, является и  то, что психически здоровые испытуемые в своем большинстве считают, что выбор «по симпатии» и  «по эмоциональному состоянию» —  не одно и то же. 
 По мнению Э.Т. Дорофеевой, цветовые выборы «по симпатии» отражают «стратегию» эмоционального реагирования, т.е. актуальные эмоциональные состояния испытуемых не проявляются непосредственно в их цветовых предпочтениях.

В случае больных шизофренией правомерно предположить, что их цветовые выборы «по симпатии» носят, в определенной степени, компенсаторный характер. Выбирая в качестве «симпатичных» цвета, связанные с положительными эмоциональными переживаниями, они символически компенсируют дефицит подобных эмоций у себя. 
 Известно, что при шизофрении происходит снижение способности переживания положительных эмоций , в то время как восприятие, оценка и переживание отрицательных эмоций значительно обостряются особенно на начальных стадии заболеваний, особенно у больных малопрогредиентной шизофренией .

Поэтому, усиление, особенно у недавно заболевших, предпочтения ярких и светлых оттенков теста  Люшера, кроме всего прочего, можно рассматривать и как следствие фрустрации потребности в переживании положительных эмоций.

Несомненно, что  цветовые предпочтения больных шизофренией, носят полифакторную природу. Патофизиологические и биохимические изменения при данном заболевании также вносят свой вклад в их картину. Наши наблюдения изменений цветовых выборов больных непосредственно после приема ими нейролептиков (аминазин, галоперидол) показывают, что они наступают уже через 15-30 минут и проявляются в смене типа цветового предпочтения: больные начинают «симпатизировать» таким цветам, как коричневый, серый, синий, а красный и желтый — отвергать. Через 2-3 часа наблюдается почти полное восстановление первоначального типа выбора. То психотропное действие, которое оказывают данные препараты, непосредственно сказывается на цветовых предпочтениях больных, хотя и на короткое время. Ряд данных позволяет считать, что отсутствие изменений в цветовых предпочтениях под влиянием нейролептиков свидетельствует о резистентности по отношению к этим препаратам.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Симпатия и антипатия к цветам при шизофрении

Отношение людей  к цвету, в том числе и больных  шизофренией, проявляется не только в чувствах симпатии-антипатии к  этому цвету, но и в тех значениях, которые он для него носит.

Выше мы убедились, сколь значимым для цветовых выборов  больных шизофренией является то значение, которое они приписывают  цвету. Учитывая характер психопатологии при шизофрении, в частности, нарушения  мышления, можно предположить, что  процесс цветового ассоциирования у больных в сравнении с  психически здоровыми претерпевает значительные изменения.

Вместе с тем, нельзя однозначно оценивать изменения  психики при   шизофрении — как распад и деградацию. Даже больной «хроник» (длительно болеющий, практически, без ремиссий) может неожиданно обнаружить достаточно высокий уровень сохранности тех или иных психических функций. 
           Т.Я. Хвиливицкий (1964) обратил внимание на «неожиданное, с точки зрения обычных, сложившихся представлений, поразительное многообразие эмоционального спектра (у больных шизофренией), которое особенно отчетливо обнаруживается в процессе лечения, в том числе и у давних хронических больных - шизофреников».

  Там, где клиническое обследование видит у больного лишь апатию и эмоциональную тупость, цветовое ассоциирование, нередко, показывает сохранившуюся способность к тонким и дифференцированным эмоциональным переживаниям. Приведем несколько примеров цветовых ассоциаций больных с клинически определяемой эмоциональной тупостью. 
           Серый: «Не очень хороший день, плохое настроение, такой же как моя жизнь», «серый человек, ничего не понимает, больной», «пересохшая без воды земля».

Темно-синий: «Море, даль, бесконечность, чувство спокойствия». «Вызывает грусть, мрачное настроение», «успокаивает, бархатный». 
          Сине-зеленый: «Цвет жизни, освежающий, успокаивающий». 
          Красный: «Какой-то праздник, но не очень вызывает это чувство», «радостный, возбуждающий». Нередко в ассоциациях больных на красный проявляются их болезненные переживания: «тепло, огонь, когда я долго не засыпаю, вижу огонь».

Желтый: «Теплый, солнечный, чувство тепла», «тревожный, раздражающий». 
          Фиолетовый: «Приятный, красивый, освежающий», «теплый, радость, счастье». 
          Коричневый: «Спокойный, неяркий, невыразительный, безразличен мне». 
          Черный: «Печаль, волнение, траур», «это страх, страх смерти». Как и красный, черный также часто оказывается связанным через свои ассоциации с неприятными для больного переживаниями.