Воссоединение с чувствами

                                    Высшая школа гуманитарной психотерапии

 

 

ВОССОЕДИНЕНИЕ С ЧУВСТВАМИ                                                             В. П. КРИНДАЧ ,  Е. А. СОЛОВЬЕВА

                                         

                                

                                                               ПРОЛОГ

 

 

I. В психологической науке эмоциональные переживания подразделяются на эмоции, аффекты, настроения, чувства, страсти и т.д.

Слово эмоция происходит, вероятно, от лат. emoveo (волновать, потрясать) или от лат. emovere (двигаться наружу, вовне). Общепризнанные определения эмоции таковы:

эмоция – это непосредственное переживание ситуации, значимой для удовлетворения потребностей индивида.

Эмоция – это переживание смысла явления в его субъективной значимости для индивида.

В теории деятельности эмоцию определяют лишь в ее соотнесенности с мотивом: эмоции возникают по поводу мотива, при наличии мотива.  Эмоция выявляет значимость ситуации, обещающей удовлетворение или неудовлетворение потребности. Если деятельность по осуществлению мотива успешна, возникает положительная эмоция. Если неуспешна – отрицательная. Когда человека что-то волнует, это значит, что затронуты его мотивы, может быть, неосознаваемые. Поэтому эмоции – ключ к разгадке неосознаваемых мотивов (мотив – побуждение к деятельности, направленной на удовлетворение потребности).

Функциональная, эволюционная роль эмоций в онтогенезе состоит в том, что эмоции, испытанные в прошлом в конкретной ситуации, включаются в опыт индивида: эмоции ‘метят’, маркируют прошлое, для избирательной, целенаправленной деятельности в будущем. Пережитые в прошлых ситуациях эмоции помогают ориентировать поведение в направлении удовлетворения потребностей. В человеческой среде эмоции играют роль регуляторов поведения, общения индивида, например, выбора партнеров. Эмоция предшествует деятельности, мобилизуя организм для удовлетворения потребности.

Эмоции неразрывно включены в целостную организмическую деятельность. Одновременно с эмоциональным возбуждением меняются дыхание,  сердечнососудистая деятельность, деятельность желез внутренней секреции, скелетной и гладкой мускулатуры. (Поэтому, если эмоция заблокирована, ее можно усилить до осознаваемого уровня через, например, произвольное усиление дыхания  или мышечного напряжения).

Эмоции ситуационны. Эмоция возникает как реакция на ситуацию и одновременно несет в себе энергию для оптимального разрешения ситуации.

Когда индивид не справляется с экстремальной ситуацией, превышающей его возможности, эмоции кульминируют в аффекты. Аффект (от лат. affectus – душевное волнение, страсть) - чрезвычайно сильное, обычно кратковременное, неконтролируемое эмоциональное состояние, обладающее свойствами доминанты. В основе аффекта лежит состояние внутреннего конфликта. Для поведения человека в состоянии аффекта характерна регрессия к простейшим эволюционным формам: оцепенение, бегство, агрессия. Иногда аффективное состояние может завершиться амнезией.

Довольно часто у человека, испытавшего аффект, post factum возникают характерные чувства по поводу аффекта, такие, как стыд, вина, раскаяние, растерянность, тревога. Также возможны чувство приниженности, обесценивания собственной личности,  страх повторения. (В психоанализе эти чувства по поводу аффекта интерпретируются как реакция суперэго на прорыв ид, в транзактном анализе – как реакция Родителя на спонтанно возникшую гегемонию эго-состояния Дитя).

Высшая форма развития эмоций – это чувства. Чувства – это устойчивые не ситуационные эмоции, выражающие постоянные отношения индивида к объекту. Чувства,

 

 

при всей переменчивости ситуаций, сохраняют стабильность и направлены к предметам, имеющим постоянную мотивационную значимость. В онтогенезе по мере личностного роста чувства, как и эмоции, дифференцируются все тоньше.

Если чувство становится психической доминантой, его определяют как страсть.

 

Все вышеизложенное – почтительная дань общепризнанным положениям академической науки, и может быть предметом более глубокого изучения заинтересованным читателем, ориентированным на теоретическое познание. Что касается нашего учебного курса, то он направлен преимущественно на практику и использует теоретический материал в строго необходимом и достаточном для практики объеме. В практических целях освоения психологического консультирования и психотерапии достаточно именовать все вышеперечисленные разновидности эмоциональных состояний просто чувствами, поскольку человеку, подверженному антивитальным настроениям, переживающему разрыв с близким человеком, травму утраты или тупик смысла, нисколько не интересно, испытывает ли он эмоции, чувства или страсти. Чтобы говорить на одном языке с собеседником – клиентом, лучше использовать общепонятное слово, объединяющее в обычной речи различные эмоциональные состояния, это слово – чувство. (В случаях, когда это необходимо для теоретического анализа, мы будем использовать общепринятую научную терминологию).

 

 

II. В многообразии современных психотерапевтических подходов гуманистический подход, (включающий такие крупные направления как клиентцентрированная психотерапия, гештальт-терапия, психодрама, экзистенциальная психотерапия и др.) уделяют особое внимание миру чувств.

Так, согласно теории самоактуализации А. МАСЛОУ [1, стр. 61-64], поверхностное и тусклое  сознавание мира, характерное для большинства людей, контрастно восприятию и сознаванию в самоактуализации – полному, живому, впитывающему и отважному. Согласно А. Маслоу, страх перед новыми впечатлениями и чувствами ограничивает личностный рост. Самоактуализация для большинства людей происходит сравнительно редко, а именно в моменты так называемых “пик-переживаний “(это “пробуждающие” переживания – любовь, мистические чувства, пронзительное восприятие красоты). 

Ключевой теоретический тезис К. РОДЖЕРСА [1, стр. 65-69], создателя клиент-центрированной психотерапии, состоит, так же как и у А. Маслоу, в весьма смелом утверждении, что всеопределяющим мотивом человека является, в конечном счете, тенденция к самоактуализации (стремлению развивать свои способности, реализовывать скрытые возможности).

Этот постулат не близок, даже противоположен, распространенным адаптационным воззрениям на природу поведения человека и перекликается, разве что, с теорией индивидуации К. Г. ЮНГА.

Реальность Роджерс понимал как психическую реальность человека, его субъективный опыт (восприятия, чувства, мысли, желания). Центр психической реальности составляет самость (Я-концепция, Я-образ).

Я-концепция имеет социальную природу и складывается в поле ожиданий, условий принятия среды. Чувства и поступки, согласующиеся с Я-концепцией человека, сознаются и не порождают проблем. Напротив, переживания, выходящие за границы Я-образа, не совместимые с ним, подавляются или вызывают внутренний конфликт. Признаками конфликта между актуальным (реальным) состоянием и Я-концепцией являются, чаще всего, тревога и стыд (“вторичные чувства“, чувства по поводу чувств).

 

 

Психотерапия может постепенно снять этот конфликт, расширив ограниченный и искаженный Я-образ до адекватного образа реального Я. Основное средство, ведущее к этой трансформации – безусловное принятие терапевтом клиента, замещающее условное принятие социальной средой, особенно запечатлевшееся в импринтном возрасте.

Процессуально психотерапия, основанная на безусловном принятии заключается в поощрении терапевтом выражения и вербализации (назывании точными словами) любых чувств (а также мыслей, фантазий, желаний) клиента, как согласующихся с его Я-образом, так и противоречащих ему. Незаменимым помощником в выражении и вербализации проблемных переживаний, не совместимых с Я-образом, служит эмпатическое понимание терапевтом клиента.

Для осуществления такого уточнения идентификации клиента терапевту необходимо обладать конгруентностью, полнотой самопринятия, в противном случае его собственный конфликт между Я-образом и актуальными состояниями неблагоприятно отразится на клиенте через механизмы контрпереноса.

Таким образом, три ценности – безусловное принятие, эмпатическое понимание и конгруентность терапевта – составляют основу психотерапии К. Роджерса. 

Ф. ПЕРЛЗ [2] разделял опыт на внутрителесную, внешнюю и среднюю сферы, при этом подчеркивая, что такое разделение искусственно и служит только удобству исследования реальности. Реальность - это поле организм/среда, в котором эмоции определяют значительность переживаний. Эмоции Перлз понимает как процесс. Поток эмоций человека непрерывен, однако их сознавание обычно прерывисто, дискретно: чаще сознаются лишь сильные эмоции, такие, которые «угрожают вывести индивида из себя», то есть, по существу, аффекты, или приближающиеся по силе к аффектам эмоциональные всплески. Опасаясь прорыва сильных чувств, люди стараются избегать  ситуаций, чреватых разрушительными эмоциональными взрывами.

Согласно Перлзу, эмоция – прямое ценностное переживание поля организм/среда. Эмоция не опосредована мыслями, суждениями. Эмоции участвуют в саморегуляции жизнедеятельности организма: дают ориентиры,  энергию для действия и для поисков вариантов действия.

«В первичной, примитивной форме (например, у новорожденных) эмоции это просто возбуждение, волнение. По мере дифференциации восприятия в онто- и филогенезе дифференцируются и эмоции. Эмоции дифференцированы настолько, насколько способен к различению, дифференцирован сам человек. Если человек переживает свои эмоции как смутные и грубые, это можно сказать и о нем самом».

Эмоция, по Перлзу, выражает характер и степень избирательной заинтересованности  элементами мира в поле организм/среда.

Из-за социальных предубеждений, укоренившегося негативного отношения к чувствам, их выражению, из-за приравнивания эмоциональных проявлений к слабости привычно ценится невозмутимость, “безэмоциональность“, а чувства подавляются или скрываются.

Эмоции детей вызывают недовольство и доставляют неудобства взрослым, потому что взрослые, под влиянием собственных родителей, давно научились ‘успешно контролировать‘ (подавлять) свои чувства. Детская эмоциональная непосредственность тревожит и возбуждает подавленные эмоции взрослых. «Когда ребенок ведет себя спонтанно, это возбуждает латентные тенденции спонтанности во взрослых, что угрожает представлениям взрослых о ‘зрелости их поведения’». Поэтому взрослые прибегают к запретам и репрессиям в ответ на эмоциональные проявления детей, вследствие чего дети

 

 

 

лишаются возможности развивать и дифференцировать свои эмоции,  обретая зрелость чувств.

Таким образом, требование взрослых к детям контролировать чувства коренятся именно в том, что в их собственном детстве авторитеты так же с опаской искажали их эмоциональную природу.

Этот порочный круг, воспроизводящийся с частотой смены поколений, приводит к тому, что «на первый план выдвигается внешняя сфера, и одновременно обесценивается сфера внутренняя. Внешняя воспринимается как значительная и реальная, тогда как организмические потребности вызывают пренебрежение: чувствование тела и сознавание чувств ребенком становится все более смутным. Он посвящает внешнему миру весь свой интерес, любознательность, отнимая их у внутреннего мира». Знаменательно, что это подавление эмоциональной жизни детей под лозунгом “воспитания самообладания” осуществляется взрослыми более чем эмоционально.

«Результат этой воспроизводящейся из поколения в поколение “воспитательной работы” – совсем не тот, которого взрослые ожидают и хотели бы: подавляемые эмоции вовсе не исключаются из личности ребенка, так как нельзя аннулировать способ, которым природа организует функционирование организма. Происходит только излишнее усложнение поля организм/среда, оно становится похоже на минное поле. “Мины” – это ситуации, угрожающие эмоциональным взрывом, избегание их понуждает индивида изобретать все более изощренные стратегии поведения, затрачивая на это энергию, переживать стресс и испытывать тревогу.

Однако предусмотреть все в живом потоке жизни невозможно, поэтому даже самое искусное лавирование не может уберечь от ситуаций, возбуждающих сильные чувства. Вслед за сильным прорывом чувств именно в тех ситуациях, когда индивид хотел бы оставаться “бесстрастным”, он может испытать чувства по поводу пережитых и проявленных чувств, например мучительное раскаяние, досаду и гнев на себя, чувство самообесценивания (‘коричневые купоны ’ по Э. БЕРНУ). Чтобы предотвратить в будущем повторение сценария «взрыв – самообвинение» индивид постарается усугубить самоконтроль до «еще более удушающих самоограничений». В результате внутреннее давление возрастает и следующий внезапный срыв может стать сильнее предыдущего        ( тенденция к эскалации аффективных состояний и деструктивного поведения отмечаемая Э. Берном). Таков самовоспроизводящийся механизм, порождаемый противоприродной социальной установкой на избегание и подавление чувств.

Эта вредная борьба с чувствами не только отвлекает энергию от действительно зрелой жизнедеятельности. Она приводит к тому, что в самый момент зарождения эмоции тут же возникает «противоэмоция» (термин Ф. Перлза, означающий эмоцию, полярную исходной), и вместе они образуют тупиковые телесно-эмоциональное противостояния, «клинчи», подобные double bind Г. БЕЙТСОНА. Эмоциональные клинчи «обессиливают, питают тревожность и стресс, порождают дезориентирующее примитивное возбуждение, диффузную взволнованность». Таким образом, воспитание, интроецирующее гиперконтроль эмоций, возвращает эмоции регрессивно на примитивную стадию неспецифического возбуждения. Это неспецифическое возбуждение отличается от первичной диффузной эмоциональности новорожденного, различающего приятное и неприятное. Диффузная взволнованность, порождаемая эмоционально-телесными клинчами, в отличие от первичной здоровой эмоциональности новорожденного, разрушает ориентацию в поле организм/среда.