Взаимоотношение экологии и бизнеса

Взаимоотношение экологии и бизнеса 

 Цель доклада – честно обозначить проблемы, имеющиеся во взаимоотношениях бизнеса и охраны природы и наметить пути их решения.

Имеется расхожий тезис о “презумпции виновности”  по отношению к природе всех, кто  желает что-то строить, прокладывать, модернизировать, осваивать. Это декларировано практически в явном виде в Законе Об экологической экспертизе. Мы добавляем еще одно положение, чтобы уравнять стартовые позиции открытой дискуссии “Практически все реализованные к настоящему времени эколого-опасные проекты прошли горнило государственной экологической экспертизы”.  

Практически любая  предпринимательская активность - от строительства гаражей в Москве до создания систем хранения зарубежного  отработанного ядерного топлива под Красноярском, способна нанести ущерб общественным интересам. Этот постулат используют экологи для оправдания своего вмешательства в процесс подготовки проектов. Формы вмешательства - организация общественной экологической экспертизы, проведение пикетирования, журналистских расследований в СМИ, инициация судебных решений, вплоть до сбора подписей за проведение всенародного референдума. 

В мировой практике децентрализация  управления природопользованием традиционно  развита и законодательно обеспечена. В нашей стране по-прежнему этот процесс скорее, наоборот, получает стимулы к угасанию. Права локальных сообществ в отношении пользования многими местными биологическими ресурсами без предварительного информирования и согласования существенно ущемляются. Их территории активно используются региональными, федеральными и международными структурами без явных экономических выгод для местного населения (как правило, богатые природными ресурсами регионы - Дальний Восток, Камчатка, Якутия, Забайкалье, юг Сибири и др. имеют низкие доходы на душу населения). 

Местное население, в т.ч. общины малочисленных народов  Севера, были поставлены практически  перед фактом при освоении Тимано-Печорской, Бованенково-Харасавейской и Приобской  групп месторождений. Только уже  при подготовке ТЭО с местным населением стали согласовывать отводы земель. Дошло до того, что проснувшись утром, местные жители уже и пользоваться ресурсами своих угодий (рек, леса и пастбищ) не могли.

В качестве примеров разработки экологически опасных проектов без информирования общественности можно назвать и строительство завода биопрепаратов в Киришах (Ленинградская область), приведшие к закрытию предприятия, и проектирование пресловутого Байкальского ЦБК (прошел экологическую экспертизу), и проект, осуществляемый Каспийским трубопроводным консорциумом (разные стадии реализации и проекты строительства отдельных участков также прошли экологическую экспертизу), и такие мелочи, как размещение нового строительства жилых домов внутри кварталов, а то и бензозаправок  на месте любимых скверов, детских площадок или опушек лесопарков, оборудованных жителями  под выгул собак.

Примеров вынужденного информирования общественности или  наказания за отсутствие такого информирования чрезвычайно мало, особенно на уровне малых и средних проектов. С одной стороны, это связано с отсутствием соответствующей судебной традиции и практики, с другой - с недостатком социальной активности, особенно в провинции. Со своей стороны бизнесмены оправдывают свое нежелание посвящать общественность в свои планы двумя аргументами:

1. коммерческой тайной  
2. некомпетентностью большинства представителей общественности  

При той же экспертизе экологическая общественность часто в качестве аргументации “против” использовала непроверенные факты, расчеты и даже альтернативы (типа “монорельсовой дороги” между двумя столицами). Некомпетентность неправительственных организаций ярко проявилась в поисках сюжетов для TV о подмосковных полях  генно-инженерно модифицированной сои, которая в Подмосковье расти не может. 

II. ЭКОЛОГИЯ В ОТНОШЕНИЯХ С ПАРТНЕРАМИ И КОНКУРЕНТАМИ

В фундаменте всей мировой  экономики лежит топливно-энергетический комплекс, поэтому финансовоемкий и  привлекательный для инвесторов процесс развития энергетического  хозяйства идет постоянно. В этих условиях как данность надо воспринимать острую конкуренцию между основными стратегиями получения энергии, как внутри традиционных способов (топливный, ядерный и плотинные ГЭС), так и между ними и альтернативными (бесплотинные ГЭС, энергия солнца, биологический, ветровой). В этой борьбе все стороны прибегают к розыгрышу “зеленой” карты. 

Например, в Норвегии экологи препятствуют строительству  газовых электростанций на западном побережье страны. Тем самым они  выступают на стороне отечественных  гидроэнергетиков, тогда, как дешевые газовые безусловно осложнили бы жизнь энергетикам из соседних стран,  поскольку могли бы  заменить гораздо более грязные финские угольные и опасные шведские атомные станции.  

При этом экологи охотно присоединяются к любой успешно  развивающейся конкурентной атаке, справедливо полагая, что во всех случаях их голос решает задачи сохранения природы и стимулирования технического прогресса. При этом у энергетиков появляется возможность широкого конкурентного маневра, под прикрытием искренней (или не очень) активности “зеленых”.  

 В России широко  известны конфликты  энергетиков и экологов при строительстве Северной ТЭЦ в Москве, Катунской ГЭС на Алтае, Ростовской АЭС. Уже только сопоставление данных примеров говорит о том, что экологи отстаивают не конкретный способ получения энергии. Что это - стратегия или её отсутствие? Ведь, действительно Северная ТЭЦ имела весьма совершенную систему очистки атмосферных выбросов, строительство Катунской ГЭС способствовало бы закрытию сотен местных угольных котельных, которые основательно загрязняют уникальную алтайскую природу, а Ростовская АЭС - явная альтернатива ТЭС и ГЭС в регионе

Можно обратить внимание на устойчивый характер внимания к  проблеме парникового эффекта в  специальной и массовой печати. Характерно, что этот вопрос активно муссируется и представителями ядерного комплекса (как в России, так и за ее пределами), которые в других условиях шарахаются от экологической проблематики, как черт от ладана. 

Другим примером, когда  деятельность экологов приносила одной фирме существенную выгоду, а другим столь же существенный проигрыш, является скачкообразное повышение конкурентоспособности проектов производства дорогостоящего холодильного оборудования без использования хлорфторуглеродов (фреонов).  
 Проблема озоновой дыры над далекой Антарктидой, не имеющая однозначного объяснения причин и сроков возникновения (годы или тысячелетия тому назад?), была грамотно использована специалистами компании Дюпон, когда появились данные о способности фреонов разрушать озон верхней атмосферы. В результате был начат процесс смены целого поколения холодильников, компания обеспечила себе колоссальный отрыв от конкурентов в области проектирования холодильного оборудования. Канадский мультимилиардер Эдгар Бронфман извлек из озоновой проблемы около 10 млрд. долларов. А альянс “Дюпон” -  “Типериал Кемикл” монополизировал производство оборудования для замены фреонов и контроль над международным консорциумом по испытаниям этих заменителей.    
Тот факт, что скрытыми рычагами в антифреоновой кампании были коммерческие интересы, подтверждаются следующим примером.

 
 В Институте имени Курчатова  разработали технологию производства озонобезопасной смеси, которая  может использоваться без переоборудования существующих устройств. Однако иностранные  инвесторы предлагали деньги под реконструкцию предприятий, но с использованием оборудования ими рекомендуемых фирм и с будущими поставками хладагента их марки. 

Подтверждая факт потенциального влияния фреонов на защитный слой атмосферы планеты, экологи и  специалисты в области физики верхней атмосферы получили новый сегмент рынка для реализации своих научных услуг. При этом ученых не очень интересует, на чьи деньги проводятся дорогостоящие экспедиции в высокие широты, запуски спутников и многочисленные симпозиумы, на которых можно обсуждать гипотезы происхождения озоновых дыр, в том числе и альтернативные.

Согласно исследованиям  ученых-геологов, в разрушении озона  виноваты глубинные потоки водорода и метана из разломов срединно-океанических хребтов и трещин материковых платформ. Объем газов, выделяющихся из этих источников, минимум на четыре порядка выше объемов промышленных выбросов фреоновых газов. По мнению отечественных ученых, "южные концы океанических хребтов наиболее активны по выбросам газов". Они соединяются между собой в районе Антарктиды, что объясняет возникновение Антарктической озоновой аномалии.

Многие европейские  партнеры не берут древесину, не сертифицированную  “на экологичность” рубок. При этом рынок по прежнему завален российским кругляком, для борьбы с поставками которого извлекаются все новые “экологические” аргументы, порой сформулированные без знания российских природных реалий.   
 

В Европе как бы “забывают”, что на состояние лесов влияет не только тот, кто рубит, но и тот, кто потребляет срубленное.  

Особенно часто экологические  доводы используются при прямом или  косвенном лоббировании интересов  отдельных фирм (часто – иностранных), проектов и даже отраслей. Именно так  навязываются определенные технологии и оборудование, инициируется банкротство предприятий, выставляются на аукционы компании. 

Покупка Сегежского ЦБК шведской фирмой “Асси Думен” под обязательства экологически аргументированной модернизации, с  последующим отказом от условий сделки, привела к нарушению производственных связей и реальному устранению конкурента

 
Конкуренция, в том числе и  международная,  зачастую не позволяет оценить действительную роль экологической составляющей при выступлениях тех или иных специалистов “за” или “против”. Примеров здесь множество, и на самом деле вполне естественно под знаменем борьбы за сохранение природы добиться конъюнктуры, выгодной для фирмы. И с этим обстоятельством отечественным производителям бороться, видимо, можно только совершенствованием собственной продукции и соблюдением установленных норм.   
Для зарубежных партнеров оказывается крайне выгодным теневой, полукриминальный характер российских поставок природных биоресурсов. Именно под предлогами экологической недобросовестности осуществляется сбивание цен на сырье при поставках рыбы, леса. Это позволяет посредникам получать огромную разницу от последующей реализации легализованной тем или иным образом продукции. 

В Читинской области  лес для теневого экспорта в Китай, скупают по бревнышку в деревнях, где отдельные дворы полулегально (как бы для собственных нужд) рубят 3-4 дерева. Но рубят-то элитные деревья! В этом же ряду – браконьерская добыча и поставка сырья в Китай кабарожьей струи, рогов сайгака, медвежьей желчи, женьшеня и другого лекарственно-технического сырья. Похожим способом действовали японские и норвежские рыбозаготовители и рыбопереработчики.   

Все эти примеры показывают, что экологическая аргументация широко применяется и будет использоваться дальше в самых разнообразных вариантах конкурентной борьбы. Использование борьбы с курением в США для устранения преимуществ компании “Аэрофлот” по обслуживанию курящих пассажиров показывает, что наличие благородной и социально значимой аргументации особенно важно  в конкурентной борьбе. 

Реклама экологических  успехов бизнеса

Вопросы рекламы и  PR напрямую связаны со СМИ. Сегодня слишком много стало газетных и телевизионных “страшилок”, в том числен экологических,  которые перекрывают путь на экраны позитивной информации и отвлекают внимание от реальных проблем и достижений. 

Реальный выбор, который  впервые за последние десятилетия  предлагается предпринимателям и потребителям, позволяет сыграть на экологичности  товара, его упаковки и рекламы. Экологический PR входит в моду. 

Маркировка продукции  ряда зарубежных парфюмерных фирм: “не испытывалось на животных”, аэрозольная  упаковка, “не разрушающая озоновый слой”, “дружественная по отношению  к окружающей среде”.

Именно PR-компонента оказалась  решающей в конкурентной борьбе за богатых покупателей русских мехов в Европе, которая сопровождалась активными демонстрационными акциями с голыми девушками и обливанием несмываемой краской дорогих шуб богатых дам. 

Реальной причиной падения  экспорта соболя была неспособность  российских экспортеров противостоять пропагандисткой атаке на жестокость промысла ногозахватывающими капканами, в которых животное мучается несколько суток. Соболиный мех в Европе и Америке - это украшение, своеобразная “хохлома”, а не “посуда на каждый день”. Поэтому основным мотивом пропаганды была недопустимость жестокой формы умерщвления животных ради демонстрации богатства. Наши экспортеры не смогли организовать разъяснительную, рекламную и контрпропагандисткую компанию с эстетических позиций и с позиций поддержки охотников коренного населения Сибири и Дальнего Востока. В результате большую часть рынка соболиных мехов заняли бриллианты, дорогие автомобили и иные символы роскоши. Чуть большая часть досталась в конце концов клеточной пушнине

Решение проблемы восстановления экспортных доходов от реализации пушнины требует новых форм информационного партнерства и оригинальных идей. Знакомство с ситуацией позволяет предполагать, что основной путь повышения спроса на дорогую пушнину связан с эстетической мотивацией.

Соболь может и должен выступать как символ красоты  и изящества в первую очередь  в одежде, но не только в ней. Уже  сейчас соболь используется как живой  символ марки микроавтобусов ГАЗа, однако признаков пропагандисткой  компании в этом направлении не было и нет. Меховики и автомобилестроители совместно с экологами могут учредить своеобразный почетный знак “соболь”. Весь мир должен знать, что товар из России с силуэтом прыгающего соболя – это высший класс.