Главный русский монумент

Главный русский монумент

 

Можно ли уместить тысячелетнюю великую русскую историю и культуру в один монумент? Вы скажете, это фантастика, мы скажем — русские могут всё.

Речь идёт о стопятидесятилетнем пятнадцатиметровом шаре-державе, включающем в себя пантеон национальных героев из 128 фигур, воздвигнутом в 1862 году в самом сердце Великого Новгорода под личным руководством Императора Александра II. Это не просто памятник — это отлитая из бронзы политическая доктрина, рассказывающая нам несравненно больше, чем любой другой исторический монумент.

Картина: Виллевальде Богдан Павлович, «Открытие памятника Тысячелетию России», 1862

Памятник настолько мощный и поражающий своей смысловой вместительностью, что даже большевики не осмелились поднять на него руку, а только заколотили его досками и фанерой от греха подальше от глаз русских, дабы не будить историческую память. Конечно, не обошлось и без нападок, красная пресса называла его «художественно и политически оскорбительным», а новгородские чиновники в лучших традициях советских трудящихся вздыхали «сколько цветмета пропадает».

Ещё на стадии задумки памятник мыслился как монументальное воплощение русской национальной истории и нёс в себе огромное политическое и идеологическое значение. Приближался тысячелетний юбилей русской государственности, годовщина Наполеоновской, а также Куликовской Битвы, на пороге стояла эпоха Великих реформ, и Император Александр II не мог не ознаменовать во всероссийском массовом сознании образ нового царствования грандиозным представлением и широкой церемонией открытия нового монумента в честь легендарной даты.

Сколько же ожесточённых и драматических споров вели умы Империи на счёт того, кто должен быть увековечен на этом монументе, а кто должен быть вычеркнут! Создание столь горделивого символа национального самосознания и единения, пожалуй, — самого выразительного в истории мировой скульптуры, было идеально выдержано как в идеологическом, так и в эстетическом смысле. Стоит заметить, что памятник частично возводился за счёт всенародных пожертвований, что придавало ему статус «народного», что как нельзя кстати содействовало целям и задачам возведения памятника.

Несмотря на всю грандиозность масштаба проекта, подготовка к нему началась всего за три года до знаменательной даты. На конкурс, проводившийся в 1859 году, за удивительно короткий срок русскими умельцами было представлено более пятидесяти первоклассных макетов и задумок памятника. К всеобщему удивлению выбран был даже не скульптор — а на то время ещё только художник М.О. Микешин, молодой выпускник Академии художеств Санкт-Петербурга. Есть мнение, что именно то, что Микешин был художником, позволило создать концепт  памятника русской истории в её непрерывном развитии, что и требовали условия конкурса. Вероятнее всего, будь он профессиональным скульптором, его мысль неизбежно бы вращалась вокруг общепринятых форм и образов того времени: статуй, конных групп или колонн.

Микешину было всего 24 года. Совсем юнцом по личному распоряжению Императора он вдруг стал руководить целым коллективом из самых известных и мастистых скульпторов своего времени. Основными же соавторами стали его друзья — Архитектор Виктор Гартман и скульптор Иван Шредер, который своими руками выполнил огромную часть монумента. Проект был огромен, а сроки сдачи были менее трёх лет. Для сравнения — над «Медным всадником» скульптор Фальконе работал два десятка лет. А тут, помимо гигантской державы с шестью сложными сюжетными композициями на втором ярусе, нужно было создать, отлить и разместить сто девять человеческих фигур для нижнего яруса памятника.

Несколько других предложенных Государю макетов памятника

 Стоит сказать, что  Великий Новгород был выбран  совсем неслучайно — город  Рюрика, колыбель русской государственности, как никто другой подходил  на эту роль, несмотря на столичный  размах празднества. Императорское  окружение удивлялось затее открывать  монумент в провинции, но Император  был твёрд в своём решении. Кое-кто выражал беспокойство из-за устойчивых ассоциаций с новгородским вече, что означало республиканские традиции, но Государь абсолютно справедливо был убежден, что державность не противоречит гражданским свободам, и в их органичном соединении и есть цивилизованное и великое будущее российского государства.

Окончательный формат монумента и место его воздвижения были утверждены. Утверждённый проект памятника включал в себя три яруса из 128 фигур.  Главные страницы нашей истории, военные подвиги и герои, просветители, литературные гении, враги и оккупанты, стоящие на коленях, глубочайший русский символизм и безупречная эстетика — всё это памятник Тысячелетию России.

 

Первый, самый верхний ярус состоял из двух фигур — России и Ангела. Россия была изображена в образе коленопреклоненной женщины в национальном костюме, что было некоторым новшеством в тогдашней России. Никогда ранее Россия не изображала себя в образе женщины, и некоторые восприняли это с непониманием и острой критикой.

Так, например, в «Отечественных записках», встречается фельетон, в котором передаётся диалог двух дубоватых помещиков, разглядывающих верхнюю композицию памятника. Один из них был представлен как «либерал», другой — «консерватор».

 

— Какая же это Россия? (вопрос консерватора.)

— Такая! Государство всегда изображают в виде женщины (ответ либерала.)

— Зачем же ее художник сделал на коленях?

— Молится. Это изображает, что Россия крепка своей верой.

— Зачем Россия на коленях.… Это мне не нравится. Лучше бы она стояла с крестом в руке… а этак обидно.

 

Средний ярус составлен из 17 колоссальных фигур, собранных в 6 скульптурных групп вокруг шара-державы, символизирующих сюжеты важнейших и поворотных исторических эпох России.

В центре первого сюжета — Князь Рюрик, основатель русской государственности. Грозный взор Рюрика направлен на второй по значению древнерусский город — Киев. Остроконечный щит воткнут в землю, что олицетворяет незыблемость начала русской государственности. Памятник не раз встречал нападки со стороны антинорманистов, которых в корне не устраивали однозначные политические посылы монумента, но, не смотря ни на что, Александр II и Михаил Микешин в данной композиции и по сей день передают суровый бронзовый привет евразийцам и иже с ними.

 Не обошлось и без языческой символики — за спиной Князя Рюрика изображен Бог Велес (на переднем плане поверженный татарин.

 

Второй сюжет повествует о Крещении Руси Князем Владимиром. Здесь уже языческим Богам повезло меньше — возле Владимира идол Перуна как бы сталкивается, выбрасывается с памятника славянином.

Взор Владимира устремлён в сторону Византии, откуда и было перенято православие. С левой стороны молодая женщина подаёт Князю младенца.

 

Третий сюжет рассказывает нам об изгнании с русской земли монголо-татарского ига. Дмитрий Донской властно попирает ногой поверженного татарского мурзу и всматривается в сторону Москвы, передавая привет Собян-Хану и новой Орде.

 

В правой руке у Дмитрия Донского русский шестопёр (разновидность булавы), а в левой руке у Князя трофейный татарский бунчук (тюркский символ власти), отобранный у лениноподобного басурманина.

 

В четвёртом сюжете бунчук уже ни у кого не отбирается — коленопреклоненный татарин сам подаёт Великому князю всея Руси Иоанну III уже знакомую нам вещицу. Сюжет посвящён образованию царства Русского в 1491 году. Иоанн III в царских ризах и легендарной шапке Мономаха смотрит в сторону Первопрестольной, в руках у Великого князя скипетр и держава. Рядом с ним лежит побитый литовец и ливонский рыцарь с поломанным в битве мечом.

На заднем плане спиною к зрителю изображён широкоплечий сибиряк «из простых»: тяжёлыми, крепкими руками мужчина поддерживает гигантский шар-державу и олицетворяет собой грядущее освоение Сибири.

 

Пятым сюжетом памятник повествует нам о начале царской династии Романовых (1613 год),  а именно — об избрании юного Михаила Романова на царство.

Кузьма Минин, преклонившись, вручает Михаилу Фёдоровичу шапку Мономаха и Скипетр, державу же, «врученную всем русским народом», юный Царь уже держит в руках. Князь Дмитрий Пожарский защищает юного избранника на престол обнажённым мечом. Взгляды обоих устремлены на запад, туда, куда были прогнаны польско-шведские интервенты.

 

Корреспондент «С.-Петербургских ведомостей» описывал в газете трогательную сцену с церемонии открытия памятника:

«Пьяненький историк-солдат объясняет другим солдатам, указывая на царя Михаила Федоровича: «Его всем народом избрали», а проходящий мимо генерал добродушно, несмотря на фамильярность подвыпившего солдата, подтверждает подлинность сообщенного факта».

И наконец-то шестой, доминирующий в центральной композиции памятника сюжет — Пётр I и образование Российской Империи (1721 год).

Пётр I в порфире, увенчанный лавровым венком, со скипетром в правой руке смотрит на север, куда ему указывает путь крылатый Гений в образе ангела — символ побед и великого значения осуществлённых реформ. Фигура Петра динамична и выступает вперёд,  в том направлении, куда указывает ему Гений, туда, где будет возведена будущая столица Российской Империи — Санкт-Петербург. Возле ног Петра разбитый швед, прижимающий к себе своё разорванное знамя.

 

Стоит сказать, что Пётр I был эмблематической фигурой времени Александровских Великих реформ. Композиция с Петром была расположена на парадной стороне памятника, открытой с площади. Образ Петра прямо акцентировал западнические коннотации русской истории, и даже в официальных брошюрах с описанием памятника сюжет с Петром шёл самым первым, вопреки хронологической последовательности, уступив место ценностной иерархии.

Идея блестящих реформаторских усилий красной нитью проходит по смысловой нагрузке памятника. Россия показана как цепь грандиозных реформ, осуществлённых верховной властью без отрыва от своего народа. Всё это прекрасно проецировалось на Александровские реформы 1860-х годов, как бы подтверждая поступательный позитивный характер русской истории.

Одна из брошюр для народного чтения, «Беседа у памятника тысячелетия русской земли», изданная к церемонии открытия памятника гласит

«19-го февраля 1861 года последовало освобождение крестьян — вот подвиг, за который век будет молить Бога русская земля за Государя своего Александра II. Избавились мы от рабства татарам, отбились от иноземцев, теперь избавились и от домашнего рабства. Кончен расчет с прежним тысячелетием, в которое боролись мы за свободу свою с врагами внешними и внутренними. Добилась русская земля своей свободы и в новую жизнь вступает она с новым тысячелетием. Вперед же, братцы, в новую жизнь, на новые мирные гражданские подвиги!»

Памятник сгладил в себе практически все противоречия русской истории, вечевые традиции и имперский нарратив, державность и вольность, консервативная Николаевская Россия и новый либеральный курс Александровского самодержавия создавали органичную живую и неразрывную цепь замечательных эпох, непременно поворотных, непременно великих и в итоге непременно ведущих к свободе, единению и благополучию русского народа.

Газета «Сын отечества» в день торжества: «Вся нация русская сплотилась в одно целое, ничем теперь не разделенное, идущее к одной великой цели прогресса» (СО. 1862. 8 сент., № 216).

Корреспондент «Северной пчелы» завершал свой праздничный отчет следующими словами: «Единство, которого теперь домогаются в Германии, в Италии, в Америке, есть почти естественная принадлежность русского славянского племени, широкого рассеянного в Европе и Азии».

Сам Александр II в речи дворянству заявил: «Да будет знаменательный день этот новым залогом неразрывной связи всех сословий земли русской с правительством с единою целью: счастия и благоденствия дорогого нашего отечества».

Значение и единство сословий с верховной властью и жизнью страны подтверждалось первым, самым большим по количеству фигур ярусом. Нижний ярус монумента представлял собой сплошной барельефный бриз с изображением 109 фигур, настоящий курс русской истории, настоящую летопись в лицах.  Фигуры первого яруса были разделены на четыре крупных категории: «просветители», «государственные люди», «военные люди и герои», «писатели и художники». Уже тот факт, что категория писателей и художников была широко представлена и приравнена к другим группам, свидетельствовал о признании за интеллигенцией общенационального значения, чего был лишён Николаевский период русской истории, который не признавал культа литературы.

Нельзя не рассказать о том, как решался вопрос о выборе сотни самых достойных фигур русской истории за несколько веков. Микешин обратился за советом к лучшим умам Империи, среди них были такие люди, как Гончаров, Тургенев, Соловьев. Каждую неделю весь цвет русской культуры того времени собирался в зале Академии художеств, чтобы обсудить те или иные исторические фигуры и их нахождение на памятнике. В результате обсуждения переходили в горячие и драматические споры о достоинствах и заслуженности увековечивания на великом монументе тех или иных выдающихся деятелей. Эти споры в каком-то смысле осложнили задачу: слишком полярны были мнения, высказываемые на собраниях, что заставляло Микешина сомневаться, ведь окончательный выбор все равно оставался за ним и за словом Императора.

Интересно, что в «литературную группу» в последний момент по решению Микешина были включены и имена малороссийских  деятелей: Николая Гоголя и поэта Тараса Шевченко. Разразился скандал. Далеко не всех устраивало их появление в числе достойнейших лиц Империи. Тогда Микешин обратился с письмом лично к Александру II, где он подробно и в нескольких абзацах доказывал значение Шевченко для истории страны. Но, несмотря на это, Императору оказался Шевченко не нужен, и он всё-таки приказал вычеркнуть из его из списка, но оставил Гоголя, несмотря на всё его глубокое пагубное политическое воздействие на русскую общественность, о котором неоднократно позже писал видный русский философ и публицист Василий Розанов.  К слову, ограничения на издание Николая Гоголя были сняты только в период правления Александра II.