Главный русский монумент

Рост, жесты, действия фигур — во всём свой символизм. Пушкин, например, возвышается над Лермонтовым и Гоголем, хотя в жизни он был ниже. Для этого скульпторы изменили положение тел Гоголя и Лермонтова, изобразив их в наклоненной позе.

Скульптурная группа «Писатели и художники», 16 фигур

В группу «писатели и художники» в итоге вошли (слева направо):

Великий русский учёный М. Ломоносов, писатель и драматург Д. Фонвизин, архитектор А. Кокоринов, поэт и государственный деятель Г. Державин, актер Ф. Волков, баснописец И. Крылов, писатель и историк Н. Карамзин, поэт В. Жуковский, И. Гнедич, писатель и дипломат А. Грибоедов, поэты М. Лермонтов и А. Пушкин, Н. Гоголь, а также композиторы М. Глинка, Д. Бортянский и художник К. Брюллов.

Внимательный читатель не мог не заметить, что на среднем ярусе отсутствовал Иоанн IV Васильевич, он же Иван Грозный. Нет его и в следующей группе фигур «государственные деятели». Окольничий Алексей Адашев, протопоп Сильвестр и фигура его первой супруги Анастасии Романовой представляют на монументе время правления Ивана Грозного. Размещение его на новгородском памятнике сочли неэтичным и даже оскорбительным для жителей Великого Новгорода, припоминая страшный Новгородский погром, устроенный опричниками под личным командованием Иоанна. Впрочем, у русских никогда и не было привычек увековечивать Ивана Грозного на монументах. Пик популярности Ивана Васильевича приходится на советское время, когда вообще были в моде юродивые и жестокие деспоты.

Множество дискуссий вызывало нахождение в группе «государственных деятелей»  двоих литовских князей-язычников:  Гедимина, Ольгерда и Витовта. Но нельзя недооценивать эти фигуры, особенно в историческом временном контексте воздвижения памятника — цель этих фигур была утвердить идею исторической принадлежности к русским землям Литвы, а также подчеркнуть антипольские настроения. Все эти князья вели борьбу против Польши, где на момент открытия памятника как раз начинались антироссийские выступления.

«Государственные люди», 26 фигур

Впоследствии в группу «государственных людей вошли (слева направо):

Князья Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, уже упоминаемые Гедимин, Ольгерд и Витовт,  Иван III, священник Сильвестр, первая жена Ивана Грозного Романова Анастасия, Алексей Адышев, патриарх Гермоген, Царь Михаил Фёдорович, Филарет, Афанасий Ордин-Нащёкин, Артамон Матвеев, Алексей Михайлович, Пётр I, Яков Долгорукий, Иван Бецкой, Екатерина II, Александр Безбородко, Григорий Потёмкин, Виктор Кочубей, Александр I, М. Сперанский, Михаил Воронцов и Император Николай I.

Группа «Просветители», 31 фигура

 

При составлении многочисленной группы «просветители» возникало наименьшее число споров и противоречий, и потому окончательный список был такой (слева направо):

Святые Кирилл и Мефодий, Владимир Святой, княгиня Ольга, Нестор Летописец, Антоний и Феодосий Печерские, Авраамий Ростовский, святой Кукша Печерский, Алексий (Бяконт), Сергий Радонежский, Кирилл Белозерский, Стефан Пермский, Иона Московский, Зосима и Савватий Соловецкие, Максим Грек, митрополит Макарий , Гурий и Варсонофий Казанские, князь Константин Константинович Острожский, Патриарх Никон , Петр Могила, боярин Фёдор Ртищев, Дмитрий Ростовский, Феофан Прокопович, Св. Митрофан Воронежский, епископ Тихон Задонский, Георгий Конисский, митрополит Платон , Инокентий Архиепископ Херсонский

Самая же многочисленная группа фигур посвящалась военным деятелям и героям, и состояла из  36 персонажей. К негодованию консервативной части публицистов и к удивлению общественности в список военных героев вошла Марфа Борецкая, жена боярина Дмитрия Борецкого, посадника Новгорода. Марфа вошла в историю тем, что вела активную общественную деятельность и отстаивала независимость Новгорода от Москвы, защищая институты неограниченного самоуправления.  Её муж был казнён как политический преступник, сама же она долгое время оставалась неформальным лидером новгородской оппозиции к централизованной власти.

 

Стоит заметить, что на памятнике всего четыре женщины, и все они, кроме новгородской героини, — носители власти (княгиня Ольга, царица Настасья Романовна и Екатерина II), что говорит об исключительном месте Марфы на монументе. Марфа изображена поражённой, но всё равно в её появлении на памятнике ясно читается дань уважения новгородской истории.

«Она стоит с опущенными и сложенными одна в другую руками. По щекам ее текут слезы, а в ногах ее лежит разбитый вечевой колокол. Над этим колоколом Марфа плачет о погибшем государе Великом Новгороде» (Эвальд 1862, № 201).

«В фигуре престарелой Марфы изображена неподдельная скорбь, приданная гордому лицу ее» (Семеновский).

На самом же деле разбитый новгородский вечевой колокол возле ног Марфы всего лишь образ –в знак упразднения новгородского вече колокол был лишь снят и увезён в Москву.

 «5 марта, вслед за возвращением  Ивана III, привезли в Москву славный  Вечевой колокол и повесили  его на колокольне Успенского  собора, на площади» Н.М. Карамзин.

Появление Марфы на монументе русской истории, где каждый жест имел своё политическое значение, было не только жестом уважения к Новгороду, но и являло собой историческое обоснование возможности возрождения традиций местного самоуправления в планируемых земствах при сохранении сильной центральной власти. Назначение памятника сглаживать и примирять русскую историю здесь наиболее отчётливо заметно, и нельзя сказать, что этого его создателям не удалось.

Группа «Военные деятели и герои», 36 фигур

В итоге в группу «военные деятели и герои» вошли (слева направо):

Князья Святослав Игоревич, Мстислав Удалой, Даниил Галицкий, Довмонт, Александр Невский, Михаил Тверской, Дмитрий Донской, Кейстут, воевода Даниил Холмский, полководец Михаил Воротынский, Даниил Щеня, Марфа Борецкая, казачий атаман Ермак Тимофеевич, Михаил Скопин-Шуйский, Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин, Авраамий Палицын, Богдан Хмелицкий, народный герой Иван Сусанин, Борис Шереметев, Генерал Михаил Голицын, Пётр Салтыков, Бурхард Миних, Алексей Орлов, Пётр Румянцев, Александр Суворов, Михаил Барклай-де-Толли, Михаил Кутузов, Дмитрий Сенявин, Матвей Платов, Пётр Багратион, Иван Дибич, Иван Паскевич, Михаил Лазарев, герой Севастопольской обороны Владимир Корнилов и адмирал Павел Нахимов.

 

Безусловно, каждая фигура достойна отдельного рассмотрения и своей истории, но так как цель данной статьи рассказать в первую очередь о памятнике, мы просто не имеем права не рассказать вам о грандиозной церемонии его открытия.

Открытие памятника было назначено на 8 сентября 1862 года. Дата была насыщена тройной символикой: на этот день приходилась годовщина великой Куликовской Битвы, Рождества Богородицы — образа заступницы и покровительницы России и день рождения наследника престола — Великого князя Николая Александровича. Ему тогда исполнялось 19 лет.

Но не всё благоволило удачному проведению мероприятия — за день до открытия памятника Новгород заполонили тучи, вся церемония была под угрозой срыва, декорации и иллюминации мокли и расклеивались, и погода никак не желала подыгрывать настроению праздника. В революционных газетах уже вовсю пестрили предсказания срыва и дерзкие иронические фельетоны. Критически настроенная общественность кривлялась и брызгала слюной, как могла, но, несмотря на всё это, утро 8 сентября началось со свежего ветра: тучи рассеялись, солнце заняло на небосводе свое место, и в чистое небо ударили пять праздничных артиллерийских залпов, ознаменовав начало церемонии. О, это действительно было грандиозное представление. После приёмов дворянской и купеческой делегации памятник был открыт и представлен публике.  Открытие памятника сопровождалось орудийной пальбой из 61 пушки, ружейными залпами и несмолкаемыми «Ура!». В момент, когда процессия направилась к монументу, с него был сдернут покров:

«Послышался крик удивления среди зрителей, — и не мудрено. Этот возвышающийся крест, эта фигура ангела, благословляющего Россию в образе женщины, вид затем главных деятелей земли русской, окружающих державу, изображенную в виде шара, наконец, изображение главных событий истории, — все это разом поражает душу и много, много говорит сердцу, отзываясь в нем родным и близким», — свидетельствовал корреспондент «Сына Отечества»

 

Вслед за этим следовало молебствие о благоденствии России, о многолетии «Государю и Царствующему Дому» и вечной памяти Великим Князьям, Царям и Императорам, а также «всем избранным сынам России, в течение веков верно подвизавшимся за ее единство, благо и славу, на поприщах благочестия, просвещения, управления и победоносной защиты Отечества». После церковного шествия Император пожал руку автору проекта Микешину и вручил награды и медали остальным участвующим в создании памятника людям, после чего Император руководил грандиозным парадом войск, о котором после даже самая радикальная «либеральная интеллигенция» высказывалась более чем сдержано.

 

Художник: В.С. Садовников (1800-1879)

«Вся эта масса войск, составленная из передовых рот и эскадронов — Гвардейских полков, представляла цвет — войска, и войска русского, которым нельзя не любоваться и нельзя не удивляться его молодечеству, — и этот цвет был показан нашему Новгороду — между древней Святой Софией и новым памятником — в день знаменательны, день единственный тысячелетнего его существования! Чудная, великолепная картина!», — писал в своем очерке, посвященном празднеству, В. Колохматов.

Для жителей Новгорода и гостей праздника устраивались гуляния, как в городе, так и за пределами его.  К вечеру была зажжена иллюминация из 120.000 шкаликов и плошек. Повсюду горели свечи, светились транспаранты, гремели фейерверки. Особенный эффект производила иллюминация баржи у Волховского моста. На ней стоял плакат с изображением всего памятника в натуральную величину, освещенный пятью тысячами огней.

 

Само же прибытие Императора в Великий Новгород красочно описывалось множеством газет:

«берега близ деревень украшены были декорациями из зелени, вензелями их величеств и разноцветными флагами; народ собирался густыми толпами, приветствовал и провожал проходивший пароход громкими ура». (Северная Почта, 1863)

«Надо было видеть эту огромную массу народа, оставившего домы свои пустыми, чтобы взглянуть на своего державного Отца!» (Тысячелетие 1863, 26).

«у пристани и в городском саду столпились еще более густые массы народа, а перед самым появлением парохода начался звон во всех церквах: Была торжественная минута. Со всех сторон слышалось: “Царь едет! Царь едет!” — и эти возгласы звучали необыкновенным умилением. Звон продолжался с лишком четверть часа, прежде чем мы ясно могли увидеть приближающиеся пароходы <…> Раздались громкие, затем уже не умолкавшие крики “ура”. Я был свидетелем всеобщего порывистого одушевления. Лица всех званий и возрастов ему одинаково поддавались» (министр внутренних дел Валуев, 1888, 2-3).

                                 министр внутренних дел Валуев

Стоит сказать, что прибытие Императора в Новгород было символическим, практически ритуальным повторением державного пути легендарного варяжского князя Рюрика. Несколько лет спустя Тютчев писал:

«Весь этот край, омываемый Волховым, это начало России, к которому она возвратилась ненадолго».

«Прошлое воскресало пред настоящим. Древний Новгород единился с нынешним» — писал в мемуарах министр внутренних дел П.А. Валуев.

В день открытия памятника после грандиозного военного парада следовал обед для войск, при котором «Государь Император ходили между столов, отведывали солдатских щей и пили их здоровье», и торжественный обед «на 350 кувертов», на который были приглашены все дворяне, высшие должностные лица и представители духовенства.

Отдельно хотелось бы рассказать о гуляниях на Рюриковом городище, куда Государь с немногочисленной свитой прибыл поздно вечером. Прибытие к гуляющему народу на Рюриково городище было продолжением главной сценарной линии праздника, связанной с призванием варягов, и символизировало собой прибытие нового правителя к народу.

«Так как земля была еще сыра, то крестьяне сняли свои кафтаны и настаивали, чтобы Государь шел не иначе как по этому импровизированному ковру» — описывал встречу народа с Государем «Русский вестник». Точно также описал событие и граф М.В. Толстой.

«Тут комментариев не нужно, — восклицал корреспондент „Санкт-Петербургских ведомостей“, — когда видишь царя среди народа, когда видишь эти восторженные и благоговейные взоры толпы, когда слышишь их оглушительные крики, которыми народ встречает Государя…».

Для народа были устроены огромные праздничные столы, уставленные разнообразными угощениями. Когда Александр II осматривал столы, состоялся забавный разговор с присутствующими крестьянами: «А что, водку пили?» — с улыбкой произнёс Император. «Никак нет, Ваше Царское Величество! Мы без Вашей милости не осмелились!». «Хорошо, — произнес государь. — Где же водка?», и, подойдя к водке, Государь отпил из бокала, взял яблоко, и с удалью подбросив его на ладони и сказал: «Ну, теперь пора начинать!».

Но простой люд всё равно смущался Императора и лишь после отбытия Государя начал настоящее широкое народное гуляние. В. Колохматов писал:

«тут-то начался настоящий русский праздник, здесь русский человек показал в настоящем виде — на распашку, со своею русскою просторною натурою: в несколько мгновений ничего уже на столах не было и самые столы как бы и не существовали; один императорский вензель горел до глубокой ночи, с национальной музыкой, плясками и другими сельскими увеселениями».

Церемония открытия памятника состоялась. В городе ещё несколько дней продолжались торжественные мероприятия, связанные с праздничными датами и пребыванием в городе Императора. Празднования проходили одновременно и в других городах Империи, где-то совсем скромно, где-то они несли исключительно церковный характер (Москва), а где-то с фейерверками и торжественными обедами, как например, в Риге и Санкт-Петербурге.