Шехтель - отец модерна

Работу Шехтеля в  театре и связь с Лентовским никак  нельзя назвать случайностью. Шехтель, как и Лентовский, был уроженцем  Саратова. Артистическую карьеру  Лентовский начал с выступлений в летнем театре городского « Сада Шехтель ». Стационарный театр в Саратове также был построен братьями Шехтель ( дядей и полным тезкой будущего зодчего Федором Осиповичем и отцом Осипом Осиповичем ). « Сад Шехтель » был общедоступным развлекательным садом. Вполне вероятно, что, задумывая аналогичные проекты в столицах, Лентовский обратился к содействию молодого архитектора и рисовальщика.

Вся работа, проделанная  Шехтелем и Лентовским в сотрудничестве, действительно грандиозна. Трудно говорить с полной уверенностью, составлял ли Шехтель проекты для первых антреприз Лентовского в 1877 году – « Семейного сада» на Пресне в Ботаническом отделении Зоологического сада и театра « Буфф », для которого переделывалось и расширялось помещение театра в бывшем пассаже Солодовникова на углу Петровки и Кузнецкого моста. Скорее всего составлял, так как в начинавшемся через год переоборудовании старого сада « Эрмитаж » на Божедомке он играл самую активную роль.

К. Ф. Вальц пишет, что  Лентовский привел Эрмитаж с помощью Шехтеля в образцовый порядок. Что Вальц под этим подразумевал дополняет свидетельство самого Лентовского:  « Желая увеличить удобства и удовольствие для посещающей публики, я выстроил в саду чайный буфет и открыл сцену, которая и посейчас принадлежит театру « Антей ». Не могу припомнить и перечислить эстрад, гимнастик, киосков, мелких содовых украшений, которые строились мною для украшения сада ».

 

 

 

                                     

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                          4. Основы творчества.

 

        Итак, мы рассмотрели, как формировалось мировоззрение зодчего, как определялась его будущая судьба. После училища живописи, ваяния и зодчества молодой, но уже достаточно опытный Федор Осипович Шехтель вышел в свет.

Основную свою творческую энергию Федор Осипович направил на творчество в Москве. Он творил во многих других городах России, но Москва с самого начала очень понравилась  зодчему.

Строительство дач, особняков  и отделка интерьеров московских домов разветвленной фамилии Морозовых, сопутствовавшие этим работам творческий успех и признание определили дальнейшую судьбу молодого Шехтеля. Очевидно, запоздалое получение диплома техника-строителя в 1893 году одновременно с утверждением в Московской городской управе проекта особняка Морозова свидетельствует об окончательно созревшей внутренней решимости Шехтеля посвятить себя по преимуществу архитектурной деятельности.

Одним из первых наиболее зрелых творений Шехтеля по праву  можно назвать особняк, построенный по его проекту для З.Г. Морозовой на улице Спиридоновке. Здесь зодчий выбирает стиль, в котором доминирует архитектурное, а не декоративное начало. Он обращается частично к готике. Само по себе обращение Шехтеля к готике не представляло ничего нового, новым был характер использования ее образов. Система приемов, использованных Шехтелем в особняке Морозовой, - прямая противоположность системе, которую использовали зодчие в архитектуре 90 –х годов и применявшейся, в частности, самим Шехтелем в постройках русского стиля.

В здании есть много фасадов, исчезает привычный для взгляда  главный фасад, являющийся основой  здания в его традиционном понимании. Здесь каждый фасад становится замкнутым  целым, он становится главным.

Вся полнота архитектурного замысла раскрывается не при статичном восприятии с единой точки зрения, что характерно для всего зодчества нового времени от Возрождения до эклектики, а в динамике, в процессе движения. Выразительность здания определяется логикой сочетания простых объемов. Содержание примененного декора позволяет сосредоточить внимание на главном, добиться эмоциональной насыщенности.

  Особо следует подчеркнуть красоту формы и ритма оконных проемов. И здесь Шехтель отходит от традиционной архитектуры, в которой активная роль в системе композиции фасадов принадлежала не окнам, а их декоративному обрамлению. Шехтель же сделал ритм, форму, гладь и блеск стекла одним из важных элементов декора здания. Большие размеры окон рождают ощущение легкости, воздушности, связывают их с пространством улицы.

Свободный живописный план здания логичен и тщательно продуман. Его создание – результат особой заботы о комфорте и удобствах  жилья, подчиненности его особенностям быта обитателей дома. Парадные, жилые, деловые, и обслуживающие  помещения объединены в группы, изолированные друг от друга.

Зодчий уделяет интерьерам особое внимание. До этого архитекторы  не игнорировали интерьеры, но лишь в  немногих случаях интерьеры жилых  зданий достигали заманчивости фасадов  и еще реже превосходили их. Здесь основное внимание обращено во внутрь здания. Вестибюль, аванзал, парадная лестница, лестница, соединяющая жилые комнаты первого и второго этажей, столовая, коридоры, малая гостиная – как фасад, были созданы с стиле английской готики. Готика – самое сильное в особняке. Резные деревянные рамы, обрамляющие окна, дверные проемы и зеркало в вестибюле, стрельчатые арки , отделяющие вестибюль от аванзала, высокие спинки диванов и кресле, люстры и многие другие детали интерьера  создают монументальность и крупномасштабность, удивляют, кажутся неправдоподобными.

Итак, мы видим сколь  оригинален и практичен был Шехтель  в этой постройке. Это здание поражает своей красотой, привлекает особое внимание, здесь зодчий воплотил в  жизнь многие свои замыслы и мечты, результатом работы мы можем любоваться и по сей день.

После окончания строительства  особняка З.Г. Морозовой, Шехтель начинает работу над собственным особняком, который расположен в Ермолаевском переулке ( улица Жолтовского, 28 ).

Это здание, в отличие  от предыдущих построек зодчего, уже почти не несет буквальных примет готики. Особняк скорее напоминает романтизированный маленький замок с круглой и граненой башнями. Это здание словно втиснуто в неудобный угловой участок, но оно создает иллюзию полной творческой свободы своего создателя.

В миниатюре здесь  уже намечены почти все те новаторские  приемы , которые так или иначе  войдут вскоре в арсенал средств  выразительности стиля модерн в  архитектуре. Это касается прежде всего  решения внутреннего пространства, которое строится на контрастах и в то же время на органической взаимосвязи всех внутренних объемов. Каждый такой объем образно выражен в наружности постройки, образуя живописную пластическую композицию, максимально использующую ограниченные габариты неудобного участка.

Вход в особняк отмечен  единственным декоративным цветным  пятном на фасаде – вкомпонованной в фасад мозаикой со стилизованным  лиловым ирисом на золотом фоне.

Уже в особняке З.Г. Морозовой  Шехтель делает центром композиции деревянную парадную лестницу, связанную с аванзалом. Здесь он доводит этот прием до логического конца, делая лестничное пространство как бы осью всей динамической центростремительной композиции. Даже комнаты, непосредственно не связанные с лестничным пространство образуют вокруг него цепь объединенных друг с другом интерьеров. Деревянная парадная лестница призвана не просто связать два этажа дома, но и зрительно воплотить единство внутреннего пространства, его пластическую выразительность. Это прием будет впоследствии поднят Шехтелем до символического звучания при создании парадной лестницы в особняке Рябушинского, упругая волна которой легко взлетает на второй этаж, объединяя его с пространством нижнего яруса.

Внешний облик особняка был рассчитан на круговой обход, воспринимаясь по – новому в разных ракурсах. По существу, именно динамичная пластическая игра внутренних пространств и внешних объемов оказывается основой художественной выразительности этого особняка, уже почти лишенного декоративных элементов готики, но еще не несущего новых примет орнаментики модерна. Еще одним художественным приемом является острое сопоставление масштабов отдельных внутренних пространств и введение подчеркнуто крупных элементов интерьера, контрастирующих с тонкой  декоративной отделкой.

В особняке Шехтеля в Ермолаевском переулке зодчий вновь был очень оригинален. В этой постройке перевоплотились и усовершенствовались элементы, которые архитектор применил в предыдущих постройках. 

          Еще одним замечательнейшим зданием,  построенным Федором Осиповичем является здание Ярославского вокзала. Здесь зодчий был столь же оригинален, но это здание принципиально отличается от особняка Морозовой на Спиридоновке.

В композиции Ярославского вокзала тема башен подчиняет  себе все остальное, а уравновешенность асимметричной композиции лишает здание застылости, предает ему подвижность, трепетность живого организма. Композиция Ярославского вокзала проста и легко запоминается, но вместе с тем она кажется неисчерпаемой в своем многообразии, чему также способствует асимметрия башенных объемов. Башня входа образует динамичный центр – стержень композиции, по отношению к которому обуславливается положение остальных объемов.

Формы здания обобщены и  незаметно перетекают одна в другую. Углы не выражены, грани между фасадами сглажены.

Богатая гамма фактурно-цветовых сопоставлений отделочных материалов ( кирпич, камень, штукатурка ) дополнена  рельефами, металлическими решетками, майоликовыми панно и неизобразительной  «живописью» изразцовых фризов, включенных в композицию с той же гибкостью свободой.

Здание Ярославского вокзала так же насыщено оригинальностью  и пышностью фантазий зодчего. Это  сооружение относится к одним  из лучших зданий, построенных Шехтелем в Москве. От Ярославского вокзала, ставшего опять – таки событием в отечественной архитектуре, как и от его двойников – павильонов в Глазго, начинается жизнь одного из важнейших направлений модерна, известного под названием неорусского стиля.

Федор Осипович Шехтель  продолжает работать в так называемом неорусском стиле. Очень сходен по строению с Ярославским вокзалом Казанский вокзал.

     В проекте Казанского вокзала главным фасадом является не торцовый, обращенный к путепроводу, а продольный, выходящий на площадь. Дабы избежать монотонности протянувшихся на версту фасадов , Шехтель обращается к многообъемной композиции древних теремов, используя формы нарышкинского барокко – самого светского стиля допетровской Руси, созвучного началу XX века суховатой рациональностью форм, графичностью композиций, большими проемами окон.

Следует подчеркнуть умение Шехтеля справится с грандиозным заданием. В сооружении Казанского вокзала найдена мера монументальности и соразмерного человеку масштаба: членения и объемы крупны, но не настолько, чтобы подавить людей, детали не измельчены. Здесь есть симфония вертикалей, ритмика сложных, но сведенных к простым форм, взаимодействие вертикальных и горизонтальных ритмов, стилизация, хотя стилизируются здесь иные качества древнего зодчества – не живописная трепетность, а легкость, графичность, прозрачность форм.

Новым в композиции Казанского вокзала является выраженность горизонтальных ритмов ( надо заметить, что до сих  пор в композициях Шехтеля  преобладали вертикальные ритмы  и акценты ). Композицию словно держат, обручем стягивая здание, ряды окон. Мотив полуциркульных окон первого этажа, возникая в крайнем левом павильоне на площади, почти исчезая в его центральной части, вновь появляется у башни, достигая особенной мощи в угловом полуциркульном объеме и главном корпусе торцового фасада. То же можно сказать о мотиве маленьких окон. Собранные в группы разной протяженности, поддерживаемые лентой окон над входом в залы первого класса, они создают то богатство ритмических поворотов, которое не только соединяет разнородные объемы, но и подчеркивает их многообразие.

        Каждое новое крупное произведение  Шехтеля – открытие. Особняк Рябушинского  на углу улицы Качалова и  улице А. Толстого – здание, творение в стиле национально-романтической  ветви модерна. 

На первый взгляд, особняк  Рябушинского не имеет ничего общего с модерном : математическая ясность кубовидного объема, плоские железобетонные карнизы. Но это только на первый взгляд. Фасады здания практически свободны от всяких художественных форм. Фасад, выходящий на улицу Качалова представляет собой квадрат, квадратной же является форма окон, близки к квадрату разделенные окнами фрагменты фриза, на соотношениях квадрата и диагонали основана форма крылец.

    Поражающая с первого взгляда простота далеко не элементарна. Крыльцо вместе с отступающей частью уличного фасада образует второй, дополнительный квадрат, накладывающийся на первый. Едва ли не каждая геометрическая форма имеет свое противопоставление. Непривычно крупные, массивные крыльца словно отодвигают назад кажущуюся рядом с ними невесомой коробку особняка.

Виртуозное владение пространством позволило Шехтелю  с блеском реализовать в особняке Рябушинского принцип организации  помещений по спирали, вокруг спиралевидного завитка его великолепной мраморной  лестницы—волны. Завиток спирали, обозначавший бесконечность развития, стал ведущей темой декора постройки в наружной ограде, ограждениях балконов, росписи старообрядческой моленной, созданной в скрытой от посторонних глаз части особняка. Волна — символ постоянного, изменчивого движения — задала интерьерам ещё одну линеарную тему. Волнообразен рисунок живописного и рельефного фризов столовой,  беспокойный спиралевидный ритм звеньев решетки напоминает вечное, не получающее движение волн, набегающих на берег и тут же отступающих назад, подобна неровной границе морского прибоя кайма паркета в столовой и холле. Мотив волны повторен в абрисах дверных порталов и оконных рам, в переплётах цветного витража холла и других элементах отделки.