Контрольная работа по "Концепциям современного естествознания"

Чем дальше развивалось естествознание, чем большее значение в деле познания природы приобретали точное наблюдение и опыт, а не одни только рассуждения  и мудрствования, тем более сужалась область применения теории самопроизвольного  зарождения. Уже в половине XVII в. доктор Реди простыми опытами доказал  неосновательность мнений о самозарождении червей в гниющем мясе. Он покрывал мясо легкой кисеей и таким образом  преграждал доступ к нему мухам, из яиц которых развиваются черви. При этом мясо загнивало, но образования  червей никогда не происходило. Так  же просто было опровергнуто мнение о  самозарождении насекомых. 
Таким образом, относительно живых существ, видимых простым глазом, предположение о самозарождении оказалось несостоятельным. Но в конце XVII в. Кирхером и Левенгуком был открыт мир мельчайших существ, невидимых простым глазом и различимых только в микроскоп. Этих “мельчайших живых зверьков” (так Левенгук называл открытые им бактерии и инфузории) можно было обнаружить всюду, где только происходило гниение, в долго стоявших отварах и Застоях растений, в гниющем мясе, бульоне, в кислом молоке, в испражнениях, в зубном налете. “В моем рту,- писал Левенгук,- их (микробов) больше, чем людей в соединенном королевстве”.  
Стоит только поставить на некоторое время в теплое место скоропортящиеся и легко загнивающие вещества, как в них сейчас же развиваются микроскопические живые существа, которых раньше там не было. Откуда же эти существа берутся? Неужели же они произошли из зародышей, случайно попавших в гниющую жидкость? Сколько, значит, должно быть повсюду этих зародышей! Невольно являлась мысль, что именно здесь, в гниющих отварах и настоях и происходит самозарождение живых микробов из неживой материи. Это мнение в середине XVIII в. получило сильное подтверждение в опытах шотландского священника Нидхэма. Нидхэм брал мясной бульон или отвары растительных веществ, помещал их в плотно закрывающиеся сосуды и короткое время кипятил. При этом, по мнению Нидхэма, должны были погибнуть все зародыши, новые же не могли попасть извне, так как сосуды были плотно закрыты. Тем не менее, спустя некоторое время в жидкостях появлялись микробы. Отсюда указанный ученый делал вывод, что он присутствует при явлении самозарождения.

Однако  против этого мнения выступил другой ученый, итальянец Спалланцани. Повторяя опыты Нидхэма, он убедился, что более  продолжительное нагревание сосудов, содержащих органические жидкости, совершенно их обеспложивает. Между представителями  двух противоположных взглядов разгорелся ожесточенный спор.  
Спалланцани доказывал, что жидкости в опытах Нидхэма не были достаточно прогреты и там оставались зародыши живых существ.

 

 

 

                                                   12

  На это Нидхэм возражал, что  не он нагревал жидкости слишком  мало, а, наоборот, Спалланцани нагревал  их слишком много и таким  грубым приемом разрушал “зарождающую  силу” органических настоев,  которая очень капризна и непостоянна.

Таким образом, каждый из спорящих остался  при своем мнении, и вопрос о  самозарождении микробов в гниющих  жидкостях не был разрешен ни в  ту, ни в другую сторону в течение  целого столетия. За это время было сделано немало попыток опытным  путем доказать или опровергнуть самозарождение, но ни одна из них не привела к определенным результатам. Вопрос запутывался все больше и  больше, и только в половине XIX в. он был окончательно разрешен благодаря  блестящим исследованиям гениального  французского ученого Пастера.

Пастер  прежде всего доказал крайне широкое  распространение микроорганизмов. Рядом опытов он показал, что всюду, а в особенности около человеческого  жилья, в воздухе носятся мельчайшие зародыши. Они так легки, что свободно плавают в воздухе, лишь очень  медленно и постепенно опускаясь  на землю.

Таинственное  появление микроорганизмов в  опытах предыдущих исследователей Пастер объяснял или неполным обеспложиванием  среды, или недостаточной защитой  жидкостей от проникновения зародышей. Если тщательно прокипятить содержимое колбы и затем предохранять его  от зародышей, которые могли бы попасть  с притекающим в колбу воздухом, то в ста случаях из ста загнивания жидкости и образования микробов не происходит.

Для обеспложивания притекающего в колбу  воздуха Пастер применял самые разнообразные  приемы: он или прокаливал воздух в  стеклянных и металлических трубках, или защищал горло колбы ватной пробкой, в которой задерживаются  все мельчайшие частицы, взвешенные в воздухе, или, наконец, пропускал  воздух через тонкую стеклянную трубку, изогнутую в виде буквы S,-- в этом случае все зародыши механически  задерживались на влажных поверхностях изгибов трубки. Всюду, где защита была в достаточной степени надежной, появление микробов в жидкости не наблюдалось. Но, может быть, продолжительное  нагревание химически изменило среду  и сделало ее непригодной для  поддержания жизни? Пастер легко  опроверг и это возражение. Он бросал в обеспложенную нагреванием  жидкость ватную пробку, через которую  пропускался воздух и которая, следовательно, содержала зародышей,-- жидкость быстро загнивала. Следовательно, прокипяченные  настои являются вполне подходящей почвой для развития микробов. Это развитие не происходит только потому, что нет  зародыша. Как только зародыш попадает в жидкость, так сейчас же он прорастает и дает пышный урожай.

 

 

                         

                                                   13

Опыты Пастера с несомненностью показали, что самозарождения микробов в органических настоях не происходит. Все живые  организмы развиваются из зародышей, т. е. берут свое начало от других живых  существ. Но каким же образом появились  первые живые существа? Как зародилась на Земле жизнь?

 

г) концепции панспермии.

 
Теория панспермии (гипотеза о возможности  переноса Жизни во Вселенной с  одного космического тела на другие) не предлагает никакого механизма для  объяснения первичного возникновения  жизни и переносит проблему в  другое место Вселенной. Либих считал, что «атмосферы небесных тел, а также  вращающихся космических туманностей  можно считать как вековечные хранилища оживленной формы, как  вечные плантации органических зародышей», откуда жизнь рассеивается в виде этих зародышей во Вселенной. 
Основателем этой теории является Г. Э. Рихтер. Исходя из представления, что в мировом пространстве везде носятся маленькие частицы твердого вещества (космозои), отделившиеся от небесных тел, указанный автор допускал, что одновременно с этими частицами, может быть прилепившись к ним, носятся жизнеспособные зародыши микроорганизмов. Таким, образом эти зародыши могут переноситься с одного, заселенного организмами небесного тела на другое, где жизни еще нет. Если на этом последнем уже создались благоприятные жизненные условия, в смысле подходящей температуры и влажности, то зародыши начинают прорастать, развиваться и являются впоследствии родоначальниками всего органического мира данной планеты.

Эта теория приобрела в научном мире много сторонников, между которыми были даже такие выдающиеся умы, как  Гельмгольц и В.Томсон. Ее защитники  стремились главным образом научно обосновать возможность такого переноса зародышей с одного небесного  тела на другое, при котором сохранялась бы жизнеспособность этих зародышей. Ведь на самом деле, в конце концов главный вопрос заключается именно в том, может ли спора совершить такое длительное и полное опасностей путешествие, как перелет из одного мира в другой, не погибнув, сохранив способность прорасти и развиться в новый организм. Разберем подробно, какие опасности встречаются на пути зародыша.

Прежде  всего, это холод межпланетного  пространства (220° ниже нуля). Отделившись  от родной планеты, зародыш обречен  долгие годы, столетия и даже тысячелетия  носиться при такой ужасающей  температуре, прежде чем счастливый случай даст ему возможность опуститься на новую землю.

 

 

 

                                                   14

Невольно является сомнение, способен ли зародыш выдержать такое испытание. Для решения этого вопроса  обращались к исследованию устойчивости по отношению к холоду современных  нам спор. Опыты, произведенные в  этом направлении, показали, что холод  зародыши микроорганизмов выносят  превосходно. Они сохраняют свою жизнеспособность даже после шестимесячного пребывания при 200° ниже нуля. Конечно, 6 месяцев не 1000 лет, но все же опыт дает нам право предполагать, что  по крайней мере некоторые из зародышей  могут перенести страшный холод межпланетного пространства.

Гораздо большую опасность для зародышей  представляет их полная незащищенность от световых лучей. Их путь меж планетами  пронизан лучами солнца, губительными для большинства микробов. Некоторые  бактерии погибают от действия прямых солнечных лучей уже в течение  нескольких часов, другие более устойчивы, но на всех без исключения микробов очень сильное освещение действует  неблагоприятно. Однако это неблагоприятное  действие в значительной степени  ослабляется в отсутствие кислорода воздуха, а мы знаем, что в межпланетном пространстве воздуха нет, и потому можем не без основания предполагать, что зародыши жизни выдержат и это испытание.

Но  вот счастливый случай дает возможность  зародышу попасть в сферу притяжения какой-либо планеты с благоприятными для развития жизни условиями  температуры и влажности. Скитальцу  осталось, только, подчиняясь силе тяжести, упасть на его новую Землю. Но как раз тут, почти уже в мирной гавани, и ждет его грозная опасность. Ранее зародыш носился в безвоздушном пространстве, но теперь, прежде чем упасть на поверхность планеты, он должен пролететь через довольно толстый слой воздуха, окутывающий со всех сторон эту планету.

Всем, конечно, хорошо известно явление «падающих  звезд»— метеоров. Современная наука объясняет это явление следующим образом. В межпланетном пространстве носятся твердые тела и частицы различных размеров, возможно, осколки планет или комет, залетевшие в нашу солнечную систему из отдаленнейших мест Вселенной. Пролетая поблизости от земного шара, они притягиваются этим последним, но, прежде чем упасть на его поверхность, они должны пролететь через воздушную атмосферу. Вследствие трения о воздух быстро падающий метеорит нагревается до белого каления и становится видимым на темном небесном своде. Только немногие из метеоритов достигают земли, большинство сгорает от сильного жара еще далеко от ее поверхности.

Подобной  же участи должны подвергнуться и  зародыши. Однако различные соображения  показывают, что подобного рода гибель не является обязательной. Есть основания предполагать, что по крайней мере некоторые из зародышей, попавшие в атмосферу той или иной планеты, доберутся до ее поверхности жизнеспособными.

 

                                                  15

Вместе  с тем не нужно забывать о тех  колоссальных астрономических промежутках  времени, в течение которых Земля  могла засеваться зародышами из других миров. Эти промежутки исчисляются миллионами лет! Если за это время из многих миллиардов зародышей хотя бы один добрался благополучно до поверхности Земли и нашел здесь подходящие для своего развития условия, то этого было бы уже достаточно для образования всего органического мира. Между тем эта возможность при современном состоянии науки представляется хотя и маловероятной, но допустимой; во всяком случае, у нас нет фактов, которые ей прямо противоречили бы.

Однако  теория панспермии является ответом  только на вопрос происхождении земной жизни, а отнюдь не на вопрос о происхождении  жизни вообще.

«Если это предположение,— говорит  Карус Штерне,— лишь отодвигает начало жизни к первому по времени своего появления миру небесного пространства, то с философской точки зрения оно совершенно бесполезный труд; ибо что могло случиться в первом мире, то возможно во втором и в третьем, будет ли то акт творения или самопроизвольного зарождения».

«Одно из двух,— говорит Гельмгольц.—  Органическая жизнь или когда-либо началась (зародилась), или существует вечно». Если признать первое, то теория панспермии теряет всякий логический смысл, так как если жизнь могла  зародиться где-либо во вселенной, то, исходя из однообразия мира, мы не имеем никаких оснований утверждать, что она не могла зародиться и на Земле. Поэтому сторонники разбираемой теории принимают положение о вечности жизни. Они признают, что «жизнь только меняет свою форму, но никогда не создается из мертвой материи».

Таким образом, они сразу и окончательно ставят крест над дальнейшим исследованием  вопроса о происхождении жизни. Они стремятся вырыть непроходимый ров между живым и неживым  и поставить предел стремлениям человеческого ума к тем безграничным обобщениям, к которым ведет его точная наука.

Но  имеем ли мы логическое право на признание коренного различия между  живым и неживым? Есть ли в окружающей нас природе такие факты, которые  убеждают нас в том, что жизнь  существует вечно и имеет так  мало общего с неживой природой, что ни при каких условиях, никогда не могла из нее образоваться, выделиться? Можем ли мы признать организмы образованиями совершенно, принципиально отличными от всего остального мира?

 

 

 

 

 

 

 

                                                    16

 

 

                                                                Заключение