Методология современного естествознания

Раньше  многих Поппер понял и признал так называемую "теоретическую нагруженность" фактов, то есть их зависимость от теоретического знания,  позволяющего не только отбирать те наблюдения, которые  в  своей совокупности  дают  описания  "фактов",  но  и истолковывать их  именно как данные факты, а не что-то иное.

 Поэтому было бы правильно говорить  о "фактах", как  об определенных следствиях из принятого корпуса теоретического знания.  Но тогда получается,  что  в споре фактов  и теоретических гипотез на самом деле на стороне фактов выступают иные теории, сами по себе также нуждающиеся в эмпирической проверке.

И, следовательно, не факты судят теорию,  а одни теории судят другие,  то есть имеет  место  спор различных  догадок  и гипотез.  Таким  образом,  все  научное  знание  имеет предположительный (гипотетический) характер.

Наука  безостановочно  идет  вперед, отбрасывая свои  собственные предположения,  и  выдвигая все  новые,  будучи уверена, что таким способом только и можно осуществлять познание мира.

4 "Методологический анархизм" Пола Фейерабенда

Пол Фейерабенд – американский философ австрийского происхождения, создатель направления в современной  философии науки, получившего название «методологический анархизм». Что  же это такое?

С точки зрения методологии, анархизм является следствием двух принципов: принципа пролиферации и принципа несоизмеримости. Согласно принципу пролиферации, нужно  изобретать (размножать) и разрабатывать  теории и концепции, несовместимые  с существующими и признанными  теориями. Это означает, что каждый ученый - вообще  говоря, каждый человек - может (должен) изобретать свою собственную  концепцию и разрабатывать ее, сколь бы абсурдной и дикой  она ни казалась окружающим.

Принцип несоизмеримости, гласящий, что теории невозможно сравнивать, защищает любую концепцию от внешней  критики со стороны других концепций. Если кто-то изобрел совершенно фантастическую концепцию и не желает с нею  расставаться, то с этим ничего нельзя сделать: нет фактов, которые можно  было бы противопоставить этой концепции, так как она формирует свои собственные факты; мы не можем указать  на несовместимость этой фантазии с  фундаментальными законами естествознания или с современными научными теориями, так как автору этой фантазии данные законы и теории могут казаться просто бессмысленными.

Мы не можем упрекнуть  его даже в нарушении законов  логики, ибо он может пользоваться своей особой логикой. Автор фантазии создает нечто похожее на куновскую  парадигму: это особый, замкнутый  в себе мир; и все, что не входит в данный мир, не имеет для него никакого смысла. Таким образом, соединение принципа пролиферации с принципом  несоизмеримости образует методологическую основу анархизма: каждый волен изобретать себе собственную концепцию; ее невозможно сравнить с другими концепциями, ибо нет никакой основы для  такого сравнения; следовательно, все допустимо. Фейрабенд считал, что цель ученого – изобретать и ученые – рабы своей теории и что научные теории не должны навязываться государством, потому что нет никаких всеобщих законов, есть свобода творчества.

Развенчивая  миф  об  Универсальном  Методе  и  Единой  Рациональности, Фейерабенд  призывал  к  "методологическому  анархизму"  и  связывал  это  с необходимостью  остановить  духовное вырождение  и репрессирование  свободы. "Идея жесткого  метода или жесткой теории  рациональности,  - заявлял он, - покоится  на  слишком наивном  представлении  о  человеке и  его  социальном окружении.

Если иметь  в виду обширный исторический материал и не стремиться "очистить" его в угоду своим низшим  инстинктам  или в силу стремления  к интеллектуальной безопасности до степени ясности, точности, "объективности", "истинности", то выясняется, что существует лишь один принцип, который можно защищать при всех обстоятельствах и на всех этапах человеческого развития, - "допустимо все".

     Согласно  принципу   "anything  goes",  в   равной  степени  правомерны различные  типы   рациональности,  доминирующие  в  разных  интеллектуальных традициях,  в  разные  исторические  периоды;  даже индивидуальное  суждение обладает статусом рациональной нормы.

     Если понимать  позицию Фейерабенда просто как  протест против исторически и логически неоправданной унификации научной методологии, то она не может не вызвать  сочувствия.   Не  вызывают  особых  возражений  и  его  констатации относительно того,  что  ученые в своей работе  пользуются весьма различными критериями оценки теорий, экспериментальных результатов и их  нтерпретаций.

Но  Фейерабенд  идет  гораздо  дальше  в своем  отрицании "методологического принуждения". Он выступает не за многообразие рациональной методологии, а за плюрализм  типов рациональности. Различие принципиально.

Против многообразия рациональных  методов  в науке  не  возразит  ни ученый, ни философ, ибо для того, чтобы удостовериться в  этом достаточно обратиться  к реальной истории науки,  не говоря уже об  анализе современного  методологического  арсенала, которым владеет наука  наших  дней. Но когда речь  идет о многообразии типов рациональности,  неизбежен вопрос:  на  каком основании мы полагаем, что это типы рациональности?

     "Анархист"  готов трактовать  как рациональное,  например,  и  то,  что способствует  развитию  личности  (так   понимается   переход   от  античной мифологической традиции к  философии досократиков), и  то,  что  содействует прогрессу как общему  направлению  развития культуры, познания, общественных отношений. И наконец,  утверждается, что иррациональное не имеет объективной основы:  это иллюзия, порождаемая конкуренцией разных  типов рациональности.

Но в  таком  случае  обнаруживается  субъективный  характер  "анархического" понимания   рациональности,   постулирующего  плюрализм рациональности   и, следовательно, ее иллюзорность".

     Утверждение  "плюрализма" типов рациональности  легко трансформируется в релятивизм, если оно  не сопровождается  исследованием единства  этих типов, того,   что   позволяет  считать   эти  типы  формами  разумности.

 Но   это противоречило бы самому принципу "эпистемологического анархизма", потому что возвращало бы к пониманию Разума как универсального единства.  П. Фейерабенд предпочел  "растворить"  рациональность  в  безграничной  и  аморфной  среде "человеческой духовности", не только не подчиненной рациональному началу, но и исключающей любые претензии  на иерархию в  своем содержании. "Познание... представляет собой увеличивающийся океан взаимно несовместимых  (быть может, даже несоизмеримых)  альтернатив, в котором каждая отдельная теория,  сказка или миф являются частями одной совокупности, побуждающими друг друга к более тщательной разработке;  благодаря этому  процессу конкуренции все они вносят свой вклад  в  развитие  нашего  сознания...  Специалисты  и  неспециалисты, профессионалы и любители, поборники истины и лжецы  - все  участвуют  в этом соревновании и  вносят  свой  вклад в обогащение  нашей  культуры", -  писал он.

Что же представляет собой  это "развитие  сознания", которое ускользает от рационального определения? Фейерабенд  не дает четкого ответа, но из контекста его методологических работ видно, что его понимание сознания сближается  с  тем,   которое   характерно   для   современной  "философской антропологии".  Он порывает с традицией  трансцендентализма  и  обращается к "жизненному миру"  индивида, рациональность которого не имеет связи с Ratio, превышающим  всякое  индивидуальное  мнение. 

Так   от  навеянного  историей познания утверждения "плюрализма" типов рациональности делается решающий шаг в сторону релятивизма.

5 Гастон Башляр. Неорационализм

Неорационализм — течение в европейской философии науки, которое является реформацией классического рационализма. Появление этого течения обусловлено кризисом классического рационализма. Причиной этого кризиса стали невозможность отвечать на новые «вопросы» нашего бытия и ошибочность понятий. Последним ударом по уже и так хрупкой теории классического рационализма стала знаменитая теория относительности Альберта Эйнштейна, которая меняла представление о законах нашей вселенной, которые классический рационализм считал неизменными. Неорационализм же построен с учетом изменений и открытий в науке. Он признает изменчивость форм рациональности и признает возможность существования ее различных форм.

Башляр термином "неорационализм" не пользовался, обозначая свою концепцию (в зависимости от аспекта рассмотрения проблематики) интегральным рационализмом, диалектическим рационализмом, прикладным рационализмом, рациональным материализмом, сюррационализмом. Классический рационализм, согласно Башляру, нуждается в существенном переосмысливании своих оснований под воздействием произошедшей в первой трети 20 в. научной революции в естествознании.

 Развитие разума происходит, согласно Башляру, в тесном взаимодействии с развитием науки. Иная линия критики, как неопозитивизма, так и классического рационализма связана с различением Башляра в целостности антропо-социо-культурного бытия взаимодополняющих и неразрывно связанных друг с другом "человека дня" и "человека ночи". "Человек дня" у Башляра - рациональный человек разума и знания, а его философия - это философия науки. "Человек ночи" - это человек "творческого воображения", человек "грезы", а его философия - это психология и поэтика познания и творчества. Объект (он же предмет научного познания):

1) не является непосредственной  и очевидной данностью обыденного  опыта (знания);

2) есть, в конечном счете, проекция, реализованный проект, перспектива  определенных идей разума;

3) в таковом качестве объект:

 а) подлежит изменению в  ходе дальнейшего познания по  мере возрастания точности измерений, 

б) требует к себе критического отношения как научный конструкт  и как проявляющий себя "в" и "за" определенной исторической социокультурной данностью.

Понятие эпистемологического разрыва  маркирует у Башляра непрозрачность, непереводимость и невыводимость разных типов знания. Оно предполагает признание некумулятивного характера развития и дисконтинуальности знания, которое рано или поздно обнаруживает наличие непреодолимого для себя "эпистемологического препятствия" как предела собственного изменения, что требует смены установок на совершенствование уже имеющегося знания установками на поиск иных объяснительных принципов.

В этом смысле, по Башляру: "Рациональная мысль не "начинается". Она очищает. Она исправляет. Она нормализует".

Современная наука ориентируется  на динамику, а не на статику, на структуры, а не на сущности. Анализировать динамизм как главную характеристику содержания неклассической науки можно только подобным динамизму методом - диалектическим. Тогда и неклассическая эпистемология обретает динамическое содержание - она является диалектическим рационализмом. Опыт входит в определение бытия, а разум конструирует это бытие как свой мир в соответствии с абстрактными рациональными схемами, не имеющими аналогов в природе. По мере развития знания мир человека переставал быть "естественным" и все больше становился "искусственным" в процессе "прогрессирующей объективации" знания (реальностью второй ступени). Б. ориентируется на исследование взаимосвязи мыслительных и эмпирических средств преобразования действительности.

Рациональное мышление существует в своей собственной временной  длительности - культурном времени, отличном от времени жизненного. По мысли  Б., "диалектизируя один за другим принципы феномена, мы получаем ноумен". Последний есть организованный объект мысли, данный в техническом опыте "в чистой искусственности эксперимента".

Прикладной рационализм есть одновременно и диалектический рационализм. Разум  не только парадоксален (действует  по формуле "а почему бы и нет"), но и диалектичен.

Именно "диалектизация" знания разрушает "очевидности" и опыта, и разума, "заставляет" видеть реальность как процессуальность. Со своей стороны, экспериментирующий разум постоянно проблематизирует знание, обнаруживая эпистемологические разрывы теоретических построений и данных, и технотизирует науку, имеющую дело с "изобретенной" реальностью.

Современная философия, по Б., - это не философия бытия, а философия науки, но, тем самым, в другой своей ипостаси - и философия творчества. "Нормативизированный" человек науки, человек научного сообщества (citee scientifique) оказывается в постоянном противоречии сам с собой: "Человек сомневается, колеблется. Научная школа не сомневается никогда. Научная школа увлекает за собой".

Для него нет никаких сомнений, что именно наука - носитель высочайшей духовной ценности. Поэтому свои изыскания  в области философии науки  он нацеливает на то, чтобы молодежь воспринимала науку как великую  человеческую ценность.

В своей статье «Научное призвание  и душа человека» он негативно  оценивает подходы, недооценивающие  науку, нивелирующие ее уникальность, низводящие ее до статуса лишь одного из этапов в развитии природы. Наука является для него источником и духовных исканий, и новаций современного человечества, что, очевидно, более значимо, чем только развитие интеллекта.

Г. Башляр критически оценивает современную  ему рационалистическую философию  науки. Научные факты и открытия в философских текстах лишь комментируются, механически суммируются, но никак  не развиваются, а значит, по словам мыслителя, не объясняются эффективно.

Введение отрицательной частицы  в название «неклассическая наука» - достаточно точная характеристика того, что происходит в содержании научного знания: новая наука по своим принципиальным установкам подрывает самые основы предшествующей науки и до известной  степени предстает как ее отрицание. Список неклассических областей знания, по Башляру, замыкает «некартезианская эпистемология». Некартезианская эпистемология - это и есть философия, отвечающая новому научному духу, идущая на смену декарто-кантовской эпистемологии, другими словами, это и есть философия науки XX столетия.