Этапы формирования медицинской терминологии

Среди греческих слов, латинизированных еще в римской литературе и сохранившихся до наших дней, можно указать, например, следующие: brachium — плечо, bronchus — в первоначальном значении — дыхательная трубка, carpus — запястье, clitoris — клитор, hepar — печень, larynx — гортань, meconium — меконий, meninges — мозговые оболочки, necrosis — омертвение, oesophagus — пищевод, pancreas — поджелудочная железа, paralysis — паралич, perinaeum — промежность, pharynx — глотка, propolis — пчелиный клей, splen — селезенка, splanchna — внутренности, thorax — грудная клетка.

Заимствования укоренялись довольно быстро, чему немало способствовало то обстоятельство, что большинство практикующих в Риме врачей были греками.

Из них большой интерес к вопросам медицинской терминологии проявил Руф Эфесский (I—II в. н. э.). Он написал для изучающих анатомию небольшое учебное пособие «О назывании частей человеческого тела». Руф ввел наименование «diploë» для обозначения губчатой сердцевины костей. Другому греческому врачу Аретею Каппадокийскому (I или II в. н. э.) приписывается введение в медицинский лексикон слова Диабет. Наименования Экзема и Трахома впервые встречаются в сочинениях Диоскорида Киликийского (I в. н. э.).

Медицинские и философские интересы самого выдающегося из практиковавших в Риме врачей Клавдия Галена (129—201 или 130—200, или 131—200) неизменно переплетались с филологическими. Гален составил словарь и комментарии к сочинениям Гиппократа. Он ввел немало новых греческих наименований, уточнил значения старых, возродил некоторые почти забытые или малопонятные для его современников гиппократовские обозначения. Он стремился, чтобы состав и внутренняя форма слова правильно ориентировали в отношении обозначаемого предмета, а анатомические наименования — и в отношении функции, выполняемой соответствующим органом. Он считал особенно важным, чтобы каждое специальное слово имело однозначное применение и толкование. В подходе Галена, как в зародыше, заключались основные требования, которые в науке нового времени стали предъявляться к терминам, в том числе к медицинским.

Гален свел применение слова diaphragma до единственного значения «грудобрюшная преграда», закрепил за словом ganglion, обозначавшим опухолевидное образование, также и анатомическое значение — «нервный узел».

Галену удалось сделать однозначным наименование sternon — грудина. Он уточнил формальную и содержательную стороны термина anastomōsis. Ему принадлежит авторство наименований thalamos — латынь thalamus (зрительный бугор мозга), phleps azygos — латынь vena azygos (непарная вена), cremaster (мышца, поднимающая яичко), peristaltikē kinēsis — перистальтика и др.

После падения Западной Римской империи основным наследником поздней античной культуры, в т.ч. и медицины, стала Византия. Здесь продолжала развиваться литература на греческом, вернее, на среднегреческом языке. В Византии IV—VII вв. протекала деятельность многих известных врачей конца античности и раннего средневековья, чья профессионально-языковая культура формировалась в традиционных медицинских школах. Сочинения Орибазия (325—403), Немезия (около 370), Аэция Амидийского (502—572), Александра Тралесского (525—605), Павла Эгинского (625—690) и некоторых других византийских врачей-энциклопедистов представляли собой в значительной мере компиляции из трудов Галена, Руфаи представителей александрийской медицинской школы, дополненные тонкими наблюдениями и выводами из собственной практики; они во многом способствовали ознакомлению последующих поколений врачей со сложившейся терминологией.

Высшим достижением медицины эпохи феодализма является медицина народов арабского Востока, включая Иран и Среднюю Азию. Исторической заслугой арабоязычной медицины является сохранение богатейшего наследия медицины античного мира.

В IX—X вв. на арабский язык с греческого были переведены почти все сочинения Гиппократа и Галена. На этой базе началось становление арабоязычной медицинской литературы. Поначалу это были главным образом компилятивные обработки греческих сочинений, но постепенно появляются и выдающиеся самостоятельные произведения, написанные арабскими врачами. К ним относятся прежде всего труды Абу Бакра Рази (865—925) и особенно Али Ибн-Сины, или Авиценны (980—1037). В их трудах утверждалась арабская медицинская терминология.

Язык европейской медицины того времени был крайне пестрым и противоречивым. В то время как знание греческого языка было достоянием одиночек, латинский язык подвергался качественной трансформации. И раньше, в римский период, существовало два различающихся между собой социальных диалекта: литературный, ориентированный на классическую латынь язык высших, образованных слоев римского общества и разговорный язык, так называемый народный, или «деревенская» латынь.

В VIII—IX вв. народно-разговорный латинский язык стал «мертвым», т.е. перестал быть понятным для народов, начинающих говорить на новых, национальных языках Европы, романских: французском, итальянском, испанском и др. Основой для их образования к IX в. послужила народная латынь. Однако «мертвая» латынь оказалась особым языком: на протяжении ряда столетий она оставалась письменным, книжным языком, понятным всей ученой и учащейся Европе.

Приобщение западноевропейских врачей к греческому наследию могло осуществляться только через посредство латинских переводов арабских переводных сочинений с греческого.

Первые латинские переводы с арабского были выполнены в II в. Константином Африканским — преподавателем Салернской медицинской школы, обучение в которой велось на латинском языке. Свыше 70 переводов с арабского на латинский выполнил в XII в. Герард Кремонский (1114—1187). Им, в частности, был сделан первый перевод «Канона врачебной науки» Ибн-Сины, снабженный подробным словарем специальных выражений. Латинский перевод «Канона...» преобладал в преподавании медицины в Европе почти до XVII в.

Средневековая «варварская» латынь значительно отличалась от классического латинского языка. С одной стороны, она помогала европейской медицине как бы заново воссоздавать классическую терминологию; с другой стороны, этому серьезно мешало неудовлетворительное качество латинских переводов. Особенно страдала из-за многократных и многоступенчатых переводов с одного языка на другой терминология. Многие переводчики плохо знали арабский язык и медицинскую терминологию, а также неправильно обращались с арабской транскрипцией греческих слов. Немало ошибок возникало и по вине переписчиков. Специальную лексику в арабских переводах с греческого можно было бы правильно истолковать только при наличии греческих оригиналов, но поскольку они были утеряны, трудности интерпретации становились почти непреодолимыми.

Интересно, что, несмотря на многовековое преобладание арабского языка, а также на засоренность средневековой латыни сотнями арабизмов, арабская медицина почти не оставила следа в современной медицинской терминологии. Сохранились лишь единичные арабизмы, главным образом в названиях лекарственных препаратов; например: Калий и алкалоид (Алкалоиды), восходящие к арабскому слову al‑qali (растительная зола), от которого произошло латинское alkali (щелочь); алкоголь (Алкоголи) — от арабского al‑kohl (тонкий порошок сурьмы); эликсир, от арабского — al-iksir (философский камень); бура — от арабского buraq.

В анатомической латинской номенклатуре уцелело лишь одно слово арабского происхождения nucha, которое ныне употребляется в значении Выя — задняя сторона шеи. Оно восходит к «Канону...» Ибн-Сины, где означало «спинной мозг», а заднюю сторону шеи Ибн-Сина называл иначе. Такое смещение обозначений можно объяснить ошибкой переводчика Герарда Кремонского. Латинским переводам «Канона...» медицинская лексика обязана также неологизмами albugineum (белочный), ileum (подвздошная кишка). С неверным пониманием переводчиками арабских наименований связан и латинский неологизм retina, впервые появившийся в переводе «Канона...». В классической латыни такого слова не было; сходно звучащее греческое слово rhētinē (камедь) не имело никакого отношения к анатомии. В арабском подлиннике слову retina соответствовало слово rescheth. Ошибочное отождествление его с латинским словом rete (сеть) и явилось причиной создания переводчиком неологизма retina (сетчатка). Странное с анатомической точки зрения наименование латеральной подкожной вены руки «vena cephalica» (головная вена), вероятно, также является результатом этимологической ошибки переводчика. В арабском подлиннике стояло слово al‑kifal (внешний, наружный), а переводчик отождествил его с греческим kephalē (голова).

Некоторые латинские переводные наименования были созданы как семантические кальки с соответствующих арабских метафорических обозначений. Таковы, например, vermis cerebelli — червь мозжечка (у греков данное образование вызывало ассоциацию с другим образом — botrys — виноградная гроздь); auricula cordis — ушко сердца (у Цельса слово auricula употребляется только для обозначения уха, ушной раковины); orbita — глазница (в классической латыни это слово означало «колея», а в древнерусских сочинениях переводилось как «обочина»). Использование метафор, особенно «семейных» образов, для обозначения предметов — характерная черта арабской поэзии. Этим можно объяснить появление необычных для греческого языка и классической латыни средневековых латинских обозначений твердой и мягкой оболочек мозга — dura mater и pia mater, представляющих собой метафоры. Латинское слово mater означает «мать», следовательно, подлинный смысл этого обозначения — мать мозга, т.е. оболочка выступает как «мать — защитница мозга». При этом pia буквально означает «любезная, нежная», что хорошо сочетается со словом «мать». У греков мозговые оболочки назывались прямо и точно — mēninx sklēra или mēninx pacheia (твердая или плотная оболочка) и mēninx leptē (тонкая, нежная оболочка). Арабы передали эти понятия с помощью метафор, а переводчик пытался сохранить те же образы в латинской передаче.

Начиная с XIV в. влияние арабской медицины начало ослабевать, но развитию европейской медицины мешала невероятная терминологическая путаница: медицинский лексикон представлял собой смесь латинизированных арабизмов, гебраизмов (древнееврейских слов), арабизированных грецизмов, неверно калькируемых, часто неправильно понятых переводчиками. Появилось огромное количество синонимов, по выражению А. Везалия, — «мириады наименований». Все это служило питательной средой для схоластических споров, в которых не считалось обязательным строгое и последовательное определение терминов посредством дефиниций. Европейской медицинской науке угрожало «терминологическое удушение».

Становилось очевидным, что без расчистки «авгиевых конюшен» терминологии, нельзя развивать медицину. Европейские врачи больше не доверяли арабизированному Галену и желали вернуться к неискаженным греческим подлинникам. Повсеместно возрождался интерес к классической греческой медицине. Этот процесс совпал с началом новой эпохи — переходного периода от средневековья к новому времени, известному в истории стран Западной и Центральной Европы как эпоха Возрождения (XV—XVI вв.). Около 1443 г. было найдено сочинение «О медицине» Авла Корнелия Цельса, а в 1478 г. оно впервые было издано во Флоренции. И европейские врачи увидели, какая пропасть лежит между классическим латинским языком с терминологией Цельса и средневековой латынью. С этих пор язык сочинения Цельса надолго признается образцом терминологической точности.

Развертывается целенаправленная борьба за языковое единство медицинской терминологии, за сокращение количества синонимов, за очищение от непонятных арабизмов и варваризмов. Формируется новая латынь — латынь Возрождения, претендующая на роль международного научного языка в европейском регионе. В ее обновлении активную роль сыграли анатомы, поскольку XVI в. был веком анатомических открытий, а анатомическая терминология в то время была запутанной. Многие выдающиеся анатомы эпохи Возрождения вынуждены были стать одновременно филологами.

Огромный вклад в анатомическую терминологию на латинском языке внес Андреас Везалий (1514—1564) — основоположник современной анатомии. Взяв за основу наименования, введенные Цельсом, он придал анатомической терминологии единообразие, выбросил, за крайне редкими исключениями, все средневековые варваризмы. Одновременно Везалий свел до минимума грецизмы, что в какой-то мере можно объяснить его неприятием многих положений галеновской медицины. Это имело и отрицательную сторону, т.к. некоторые восходящие к классической греческой медицине краткие наименования Везалий заменил многословными латинскими терминами-описаниями. В некоторых случаях он применял наименование, данное Цельсом, совсем для другого анатомического объекта. Подобные издержки реформаторской деятельности Везалия в ряде случаев спровоцировали последующий возврат терминологии к грецизмам и варваризмам. За сохранение грецизмов в медицинской терминологии выступали менее склонные к языковому пуризму представители французской медицинской школы.

К числу сохранившихся в современной анатомической номенклатуре наименований, введенных Везалием, относятся: atlas — атлант, crista galli — петушиный гребень, incus — наковальня, malleolus — лодыжка, os ilium — подвздошная кость, scapula — лопатка. Сохранились также некоторые термины, введенные учениками Везалия, например Фаллопием (1523—1562) — tuba uterina — маточная труба, labyrinthus — лабиринт внутреннего уха; Р. Коломбо (около 1516—1559) — pelvis — таз. При создании новых терминов некоторые анатомы прибегали к метафорическим наименованиям. Так, Аранций (1530—1589) ввел термин cornu Ammonis или hippocampus — аммонов рог или гиппокамп (морской конек), а Северин (около 1643) — caput Medusae — голова медузы.

Вклад анатомов Возрождения в развитие словаря анатомических терминов был огромным. К концу XVIII в. число анатомических наименований превысило 30 000, в то время как от древних греков их было унаследовано лишь около 700.

Научная революция XVII в. вызвала бурный прогресс медицинской науки, характеризующийся становлением новых научных дисциплин и фундаментальных научных направлений, что сопровождалось созданием множества новых терминов. Уже с периода позднего Возрождения происходило постепенное приспособление языка медицины к потребностям развития живых национальных языков. Так, французский хирург Амбруаз Паре (1510—1590), нарушая традицию, писал свои сочинения на разговорном французском языке. Однако в XVIII в. латынь еще оставалась международным языком биологии и медицины, на котором издавались научные труды, велось преподавание, происходили научные диспуты. Латынь гармонично уживалась с национальными языками как со своими равноценными и равноправными преемниками в каждой отдельной стране. К середине XIX в. положение в корне меняется. Латынь окончательно уступает место (в разных странах — в разное время) национальным языкам, и теперь они становятся средством письменного и устного научного общения, а за латынью сохраняется лишь номинативная функция, т.е. функция называния изучаемых объектов в некоторых медико-биологических классификациях (в анатомии, гистологии, ботанике, зоологии и др.).

Пример неоклассицизма в медицинской терминологии :

| Термин | Источник словообразования  | Автор |

| Ортопедия (orthopaedia) | Греч. orthos — прямой + | Андре (N. André, 1658 |

В странах европейского и американского регионов греческий и латинский языки традиционно признавались основными источниками пополнения медико-биологической и подавляющее большинство новых, впервые вводимых в язык медицины обозначений являлись словами греческого или латинского происхождения. Наряду с наименованиями, которые заимствовались из словарей классических языков в готовом виде, стали в большом количестве появляться неоклассицизмы (неогрецизмы и неолатинизмы), искусственно созданные учеными разных стран на основе лексического и словообразовательного материала классических языков. Примеры неоклассицизмов, авторы которых известны, представлены в таблице.