Юридическая сущность разбоя, как формы хищения

Объективная сторона  преступления заключалась в следующем. 14 мая 1993 г. Р, зная о несовершеннолетнем возрасте П., предложил ему совершить  кражу имущества из складского помещения  частной фирмы, на что тот дал  согласие. Около 2 ч. ночи 15 мая 1993 г. в состоянии алкогольного опьянения они пришли к зданию спортивной школы, в подвальном помещении которого был расположен склад фирмы, заведомо зная, что он охраняется сторожем. Взломав замки, Р. проник в помещение хранилища, где стал класть материальные ценности в принесенные с собой сумки и чемодан, а П. остался возле входа в склад наблюдать за обстановкой. В это время на месте совершения преступления появился сторож М., в руках у него была деревянная палка (черенок от лопаты). Напав на сторожа, П. вырвал у него палку и с целью убийства стал наносить ею М. удары по голове и шее, в результате чего потерпевшему были причинены телесные повреждения, повлекшие его смерть. После этого П. сообщил о случившемся Р. и тот затащил труп М. в подвал. Затем, похитив со склада материальные ценности на сумму 277 247 руб., Р. и П. с места преступления скрылись.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор изменила: переквалифицировала  действия П. и Р. с п. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 146 на ч. 2 ст. 144 УК РСФСР, а также исключила из приговора указание об осуждении П. по п. "а" ст. 102 УК РСФСР. Таким образом, П. признан осужденным по п. "в" ст. 102 и ч. 2 ст. 144 Ж РСФСР, а Р. – по ч. 2 ст. 144 и ст. 210 УК РСФСР. С учетом внесенных в приговор изменений П. и Р. признаны виновными в краже по предварительному сговору группой лиц, П., кроме того, – в вовлечении в совершение этой кражи несовершеннолетнего, а Р. – в умышленном убийстве М. в связи с выполнением им своего служебного долга. Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ и направлении дела на новое кассационное рассмотрение. Президиум Верховного Суда РФ 5 апреля 1995 г. протест удовлетворил, указав следующее. Обосновывая решение о переквалификации содеянного Р. и П. на ч. 2 ст. 144 УК РСФСР и исключении осуждения П. по п. "а" ст. 102 УК РСФСР, кассационная инстанция сослалась на то, что областной суд дал неправильную оценку действиям осужденных, так как их умысел был направлен на тайное хищение имущества частной фирмы, и убийство сторожа было совершено именно в связи с выполнением им своего служебного долга. При таких данных, по мнению кассационной инстанции, действия осужденных должны быть переквалифицированы с п. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 146 на ч. 2 ст. 144 УК РСФСР как кража личного имущества, совершенная по предварительному сговору группой лиц, а у Р., кроме того,- как совершенная повторно. Действия же П., связанные с убийством сторожа М., должны быть квалифицированы по п. "в" ст. 102 УК РСФСР и дополнительной квалификации по п. "а" ст. 102 УК РСФСР не требуется. Данных, свидетельствующих о корыстном мотиве убийства, по делу не установлено. Появление сторожа для П., как признал суд, было неожиданным и убийство совершено палкой, отобранной у потерпевшего.

Как разъяснено в п. 5 постановления  Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 1992 г. "О судебной практике по делам  об умышленных убийствах", если умышленное убийство совершено при разбойном нападении, содеянное надлежит квалифицировать по совокупности указанных преступлений, поскольку разбой не охватывается диспозицией п. "а" ст. 102 УК РСФСР. П. на предварительном следствии показал, что, согласовывая совершение предстоящей кражи, Р. говорил ему о том, что если при взламывании дверей склада к нему (П.), возможно, подойдет сторож, то его нужно ударить один раз в лоб и тот упадет, так как старый, или это сделает сам Р. Поэтому, направляясь на кражу ночью, он (П.) был готов к тому, что, возможно, появится сторож. Однако все эти данные, имеющие существенное значение для правильной квалификации содеянного П. и Р., в нарушение требований ст. 20, 351 УПК РСФСР не исследованы и не оценены кассационной инстанцией. При таких обстоятельствах принятое кассационной коллегией решение нельзя признать обоснованным и в соответствии со ст. 379 УПК РСФСР оно подлежит отмене. При новом кассационном рассмотрении дела приговор Ростовского областного суда оставлен без изменения. Вместе с тем, как нам представляется, действия Р. все же были без достаточных оснований квалифицированы как разбойное нападение. Довод о том, что несмотря на то, что Р. непосредственно не способствовал применению насилия, однако воспользовался последствиями этого насилия, продолжив свои действия, направленные на завладение имуществом, и поэтому его действия, как и действия П., должны квалифицироваться как разбойное нападение, представляется недостаточно убедительным. Р. не совершал насилия, а сторож мог и не появиться. Одного лишь умысла Р. на возможное причинение насилия при хищении чужого имущества, как представляется, недостаточно, чтобы квалифицировать действия как насильственные. П. знал, что совершается хищение чужого имущества, и он причинял насилие к сторожу в связи именно с этим обстоятельством, и поэтому его действия были правильно квалифицированы как разбой в совокупности (наряду с другими составами) с убийством.

В литературе дискуссионным  является вопрос о воздействии на потерпевшего подмешанными в алкоголь одурманивающими веществами. В свое время конец спорам поставило постановление Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое" от 27 декабря 2002 г., согласно которому в случаях, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли или путем обмана введено опасное для жизни или здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурманивающее вещество с целью приведения потерпевшего в беспомощное состояние, содеянное должно квалифицироваться как разбой. Если с той же целью в организм потерпевшего введено вещество, не представляющее опасности для жизни или здоровья, содеянное надлежит квалифицировать в зависимости от последствий как грабеж, соединенный с насилием. Свойства и характер действия веществ, примененных при совершении указанных преступлений, могут быть при необходимости установлены с помощью соответствующего специалиста либо экспертным путем.

Между тем, мы все же полагаем, что такая трактовка не отвечает ни судебной практике, ни уголовно-правовой истории нашей страны. Для обоснования своей позиции нам придется вернуться к признаку объективной стороны разбоя, каковым является нападение. Ряд авторов полагают, что указанным выше решением Верховный Суд вывел объективную сторону разбоя за рамки нападения, дав основание для заключения, что "разбой фактически перешагнул границу нападения". Ранее такой подход поддерживал, в частности, Г. Хадисов, который писал, что "современное отношение к насилию не может быть основано на столь существенном противопоставлении открытого силового воздействия замаскированным способам насилия, не менее опасным по своему характеру и последствиям, ибо сущность разбоя... заключается не в нападении, а в насилии, опасном для жизни или здоровья потерпевшего, которое существенно повышает степень общественной опасности этого преступления".

В настоящее время  эту позицию наиболее последовательно  отстаивает А.И. Бойцов, который, в частности, пишет: "Существующая законодательная  формулировка разбоя, сформировавшаяся на почве узкого понимания физического  насилия, выражающегося лишь в активных, стремительных действиях виновного, связанных с применением физической силы его либо используемых им средств, ассоциируемых с символами насилия в более ранних культурах, не в полной мере отражает современную криминогенную ситуацию".

На наш взгляд, А.И. Бойцов и другие сторонники "широкого понимания" насилия не учитывают  того обстоятельства, что при разбое происходит соединение двух общественно  опасных деяний, каждое в отдельности  из которых является общественно  опасным, то есть, образно выражаясь, два преступления (причинение вреда здоровью и хищение) объединяются в одно преступление. Связующим звеном является не только цель завладения имуществом, как полагает А.И. Бойцов, но и форма выражения этого насилия. Исторически сложилось, что разбой сопряжен с активными, дерзкими, неожиданными для потерпевшего, насильственными действиями (нападением). Если этого нет, то должна иметь место совокупность преступлений либо иной состав преступления (например, вымогательство).

В этом контексте введение в организм потерпевшего опасных для жизни или здоровья веществ, если оно объективно происходит по воле самого потерпевшего (а именно такая ситуация и имеется в виду), не может составлять разбоя – здесь нет нападения. А деяние, в зависимости от обстоятельств должно квалифицироваться как совокупность преступлений в виде кражи или грабежа плюс причинение вреда здоровью. Дело в том, что введение и последующее нужное преступнику влияние веществ представляет собой достаточно длительный по времени процесс, преступник делает приготовление к этому деянию, концентрирует свое внимание именно на причинении вреда здоровью, и только тогда, когда получен нужный эффект, происходит хищение. При таких обстоятельствах нет оснований соединять эти два деяния (насилие плюс хищение) в одно. Другое дело, если преступник насильно введет в организм потерпевшего такие вещества – здесь разбой налицо.

Выводы по 2 главе

Таким образом, разбой относится  к группе общественно опасных  деяний, сущность которых заключается  в том, что они одновременно посягают на два объекта: собственность и личность. Объективные признаки разбоя: а) хищение чужого имущества; б) нападение; в) насилие, опасное для жизни и здоровья человека либо угроза такого насилия.

Разбой является преступлением  с формальным составом, то есть считается оконченным с момент начала нападения, сопряженного с насилием или его угрозой, вне зависимости от фактического изъятия имущества, а, следовательно, и наступления общественно опасных последствий.

С субъективной стороны  разбой характеризуется прямым умыслом и наличием специальной цели – хищения чужого имущества. Виновный осознает общественную опасность своих действий и желает их совершения. Субъект анализируемого состава преступления общий, однако в соответствии с ч. 2 ст. 20 УК РФ возраст уголовной ответственности предусмотрен с 14 лет.

Разбой есть специфическая  форма хищения, главными составляющими  которой являются хищение и нападение  с применением насилия (физического  или психического). Под физическим насилием применительно к разбою следует понимать умышленное и противоправное физическое воздействие на потерпевшего с причинением ему вреда здоровью или реальной угрозой жизни с целью блокировать сопротивление и подавить его волю.

В правоприменительной  практике остается еще немало спорных вопросов квалификации разбоя и отграничения его от других составов преступлений, и прежде всего это касается грабежа и вымогательства, которым уделено наибольшее внимание. Так, если хотя насилие оказалось не опасным для жизни и здоровья, однако в момент нападения существовала реальная опасность именно такого насилия, то содержание, характер и степень интенсивности угрозы должны соотноситься со всеми обстоятельствами дела, в том числе, как мы полагаем, с субъективным отношением к этой угрозе со стороны потерпевшего, то есть имеет значение то, насколько серьезна угроза со стороны лиц, которые ее высказывают или демонстрируют иным образом.

Учитывая противоречивые разъяснения высшей судебной инстанции, соответствующее решение Пленума  ВС РФ по делам о вымогательстве, представляется необходимым скорректировать, имея в виду, что вымогательство может быть сопряжено с непосредственным изъятием имущества только в том случае, если предмет преступления выходит за пределы предмета разбоя (например, виновный требует подписать договор на имущественные права, что невозможно при разбое). Введение в организм потерпевшего сильнодействующих веществ с целью хищения не образует, на наш взгляд, разбоя, поскольку здесь отсутствует важнейший признак разбоя – нападение.

3. Разбой  и смежные составы: проблемы  разграничения

Наибольшую  трудность на практике вызывают случаи отграничения от бандитизма насильственно-корыстных  посягательств и, прежде всего, вооруженного группового разбоя. Особенно это сложно сделать, в частности, в том случае, когда разбойные нападения совершаются организованной группой с применением оружия. В связи с тем, что оба состава преступления являются усеченными, возникает необходимость точно определить, какие именно признаки элементов состава относятся к бандитизму, а какие - к разбою. Сложность состоит в том, что и бандитизм, и указанный вид разбоя имеют много сходных признаков18. Недаром ряд криминалистов предлагает признать, что разбой, совершенный организованной вооруженной группой, - это просто и есть бандитизм. Так, в № 3 за 2001 год «Российской юстиции» был опубликован материал В. Быкова «Как разграничить бандитизм и разбой»19, где предлагалось разбой, совершенный организованной и вооруженной группой, квалифицировать как бандитизм по ст. 209 УК РФ. Под эту идею было подведено теоретическое обоснование, которое некоторыми авторами было названо некорректным и неубедительным20.

Действительно, при совершении разбоя организованной группой с применением оружия (чч. 2, 4 ст. 162 УК РФ) необходимо провести разграничение с бандитизмом (ст. 209 УК РФ). Практика это с успехом делает, не допуская серьезных ошибок. Какие критерии берутся за основу? Во-первых, в разбое, совершенном организованной группой лиц, устанавливается наличие оружия или предметов, используемых в качестве оружия. В банде же должно быть только оружие. Во-вторых, в разбое оружие должно использоваться по назначению. Для бандитизма необходимо лишь наличие оружия. На данный признак обращено внимание в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»21 (далее – Постановление ВС РФ от 17.01.1997 № 1). В-третьих, имеется отличие по моменту окончания посягательств. По ч. 2 ст. 162 УК РФ разбойное нападение квалифицируется в тех случаях, когда оружие применено в ходе нападения. Нападение вооруженной банды считается состоявшимся и тогда, когда имевшееся у членов банды оружие не применялось (п. 6 Постановления ВС РФ от 17.01.1997 № 1). Более того, уже само создание банды образует оконченный состав преступления.

Давая рекомендацию практике и критикуя решения Верховного Суда РФ, В. Быков не учел, что по закону разбой и бандитизм - разные составы  с четко различающимися юридическими признаками. Подменять один состав другим, не меняя уголовного законодательства, недопустимо. Вооруженный разбой организованной группой - это нападение с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. В бандитизме признаки состава иные: создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации, а также руководство ею или участие в такой группе. В вооруженном разбое, совершенном организованной группой, всегда устанавливается корыстная направленность - цель хищения чужого имущества. В составе бандитизма цели деятельности шире: нападение на граждан или организации. Само такое нападение более опасно, так как представляет угрозу не только для собственности граждан, но и для их личной безопасности, нормального функционирования государства, коммерческих или иных организаций (п. 5 Постановления ВС РФ от 17.01.1997 № 1).