Неосторожность как форма вины

Поскольку при небрежности  лицо не предвидит возможности наступления  последствий своего деяния, возникает  вопрос: может ли проявляться воля в отношении того, что лицо не предвидит? Психология и здравый  смысл отвечают на этот вопрос отрицательно.

Как представляется С.В.Векленко, «законодателем прямо предоставляется возможность привлечения к уголовной ответственности лиц, которые на момент совершения преступления не предвидели, а значит, и не осознавали возможности причинения вреда общественным интересам. Сформировавшееся в современной теории уголовного права субъективистское представление об институте вины не позволяет рассматривать его в рамках преступную небрежность, необходимым условием реализации которой является объективность критериев, лежащих в её основе»³⁸.

Довольно категорично  высказал свое мнение по данному вопросу  В.В.Лунеев: «Уголовная ответственность  за небрежность в той трактовке, как она представлена в отечественной  науке и практике, не укладывается в принцип субъективного вменения…  Чтобы избежать оценочных элементов объективного вменения при небрежности и остаться на позициях субъективного вменения есть лишь один путь – ограничить привлечение  к уголовной ответственности  за небрежность лишь случаями, где психическое отношение к деянию (к действиям и последствиям) в той или иной мере просматривается»³⁹.

Действительно, приведенная  выше законодательная формулировка преступной небрежности свидетельствует  о допустимости привлечения к  уголовной ответственности при  отсутствии у лица собственного, внутреннего отношения к совершаемым действиям, что абсолютно необходимо при совершении  преступлений с другими формами вины.

Нельзя не согласиться  с мнением Г.С.Фельдштейна, который  считал, что невозможно обосновать ответственность за неосторожность, исходя из волевой теории  вины⁴⁰. Об этом свидетельствует уже само указание на отсутствие  у лица предвидения наступления последствий своих действий.  В этой связи утверждение, что при неосторожности лицо действует со знанием дела, представляется весьма спорным.

«Знать – это предвидеть, а предвидения в рассматриваемом случае вовсе не требуется»⁴¹. Скорее всего, по этой причине далеко не все правоведы признают действия человека при преступной небрежности волевым актом. К.Ф.Тихонов, например, полагает, что воля  человека и осознанность действия не в полной мере объясняют неосторожность вообще и преступную небрежность в частности. Данные формы вины, по его мнению, выходят за её пределы⁴².

А вот с точки зрения С.В.Гончаренко отсутствие предвидения  последствий деяния при небрежности не означает отсутствия вообще какого-либо отношения субъекта к наступлению этих последствий, так как это было бы равнозначно отсутствию самой вины: «отсутствие такого предвидения не есть пустота в психике человека, а отношение с положительным содержанием, которое состоит в том, что в момент  совершения преступного деяния у лица имеется реальная возможность предвидения этих результатов»⁴³.

Отсутствие предвидения  при преступной небрежности –  это «неосознание картины будущего, полученной (в пределах индивидуальных возможностей) в результате опережающего отражения своего поведенческого акта»⁴⁴. Конкретным психическим образованием, реализующим опережающее отражение действительности на том уровне, который соответствует преступно-небрежным деяниям, является установка на конечный результат деяния.

Обязанность лица предвидеть общественно опасные последствия  своего действия или бездействия («должно  было») определяется на основе объективного критерия преступной небрежности, который  имеет сложную структуру: «во-первых, это – правила поведения, зафиксированные  в нормативных документах (законах, инструкциях и т.д.) – «объективная реальность»; во-вторых, это – правила общежития, т.е. входящие в структуру общественного сознания формально не закрепленные правила поведения в повседневной жизни – «сознание, принадлежащее другим субъектам»; в-третьих, это – адекватно отражаемые индивидом нормы и правила поведения в конкретной ситуации совершения преступления. Конкретной формой этого отражения являются целевые и операциональные установки, представляющие собой готовность осуществить действие по выработанным и принятым в обществе образцам»⁴⁵.

Субъективный критерий преступной небрежности следует  понимать  «не только и, возможно, не столько как возможность лица «соответствовать требованиям объективного критерия», а как область объективной реальности, которая была  отражена и, в принципе, могла быть осознана в момент совершения преступления»⁴⁶.

Благодаря опыту индивид  воспринимает событие, в том числе  и собственный поведенческий  акт, не как единичный,  изолированный от мира компонент реальности, а как часть универсальной  причинно-следственной связи, как явление, органически вплетенное в социальную жизнь, во всех его многообразных отношениях развития. Опережающее отражение этого события формирует в психике индивида  идеальный образ ещё не наступивших, но закономерно возможных последствий того или иного события. Применительно к преступно-небрежному поведению, при котором лицо не предвидит на уровне сознания возможных последствий своего деяния. Это означает, что «психика человека способна отражать не только определенный поведенческий акт (деяние), но и сцепленные с ним логикой причинной связи общественно опасные последствия, необходимость (реальная возможность) которых усваивается в процессе социальной практики в опыте. Идеальный  образ этих будущих последствий, наряду с социальным опытом (прошлое) и актуальным восприятием (настоящее) и создает ту субъективную ситуацию, на основе которой  формируется предвидение последствий в виде установки, как неосознанной готовности индивида к восприятию будущих событий»⁴⁷.

Легкомыслие следует  отличать от случая или казуса, т.е. таких ситуаций, когда лицо, причинившее  своим деянием общественно опасные  последствия, не предвидело, не должно было и не могло предвидеть их наступления. «Случайное, без умысла и неосторожности, т.е. без вины в какой бы то ни было форме причинение вреда не влечет уголовной ответственности вследствие отсутствия состава преступления, т.е. субъективной стороны преступления»⁴⁸. Как отмечает С.В.Векленко, легкомыслие «находится на границе преступления и случая (невиновного причинения вреда). Каких-либо критериев их разделения  в теории уголовного права не существует, что делает  разрешение данного вопроса исключительно прерогативой суда. Как правило, в подобных ситуациях имеет место произвольное решение, основывающееся на собственных представлениях и весьма свободном  истолковании  той или иной жизненной ситуации. Функция определения того, могло или не могло лицо осознавать возможность наступления общественно опасных последствий, лежит исключительно на судах»⁴⁹. Решения же судов по данному вопросу отличаются своей неопределенностью и неконкретностью, часто отсутствует логика, основанная на предписаниях закона. Характерным в этом отношении является следующий пример: «судом Коми-Пермяцкого автономного округа по ч.1 ст.109 УК РФ был осужден гр-н Едакин, совершивший данное преступление посредством производства выстрела из ружья, которое, по его мнению, было незаряженным. Суд пришел к выводу о случайности происшедшего, но, несмотря на это, признал Едакина виновным  в причинении смерти по неосторожности и назначил ему наказание»⁵⁰.

Невиновное причинение вреда, согласно ст. 28 УК РФ, может проявиться в двух видах. В соответствии с  ч. 1 ст. 28 УК РФ «деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть».

Как отмечают исследователи⁵¹, используя разделительный союз «либо», законодатель в ч. 1 ст. 28 УК РФ тем самым установил четыре возможных варианта невиновного причинения вреда:

1) лицо не осознавало общественной опасности своего деяния и по обстоятельствам дела не могло ее осознавать;

2) лицо не предвидело  возможности наступления общественно  опасных последствий и по обстоятельствам  дела не должно было и не  могло их предвидеть;

3) лицо не предвидело возможности наступления таких последствий, не могло их предвидеть, хотя и должно было;

4) лицо не предвидело  возможности наступления общественно  опасных последствий, однако могло  их предвидеть, хотя и не должно  было этого делать.

Второй вид невиновного причинения вреда предусмотрен в ч. 2 ст. 28 УК РФ. Он имеет место в случаях, когда лицо, «хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психических перегрузок».

Предвидение возможности  наступления общественно опасных  последствий сближает случаи, предусмотренные  ч. 2 ст. 28 УК РФ, с преступным легкомыслием. Однако в отличие от легкомыслия законодатель предусматривает такие признаки, которые исключают как указанный вид неосторожной вины, так и вину в целом.

 Для того, чтобы  признать причинение вреда подпадающим  под признаки ч. 2 ст. 28 УК РФ  и поэтому не влекущим уголовной ответственности, налицо должны быть такие объективные признаки, как экстремальные условия причинения вреда или нервно-психические перегрузки причинителя.

Понятия, которыми оперирует  в ч. 2 ст. 28 УК РФ законодатель, конечно, являются оценочными: «психофизиологические качества», «экстремальные условия» и «нервно-психические перегрузки». Данные обстоятельства должны устанавливаться следственным путем. Представляется, что вышеозначенные понятия требуют специальных познаний и должны всегда соответствовать фактическим обстоятельствам дела, но окончательный вывод об их соответствии таким обстоятельствам дела все-таки должна дать судебно-психологическая экспертиза.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, вина в уголовном  праве - это психическое отношение  лица к совершенному им общественно  опасному деянию и его последствиям. Лицо может нести ответственность  за содеянное, за причиненные им последствия  только при наличии вины, т.е. при  соответствующем психическом отношении к содеянному в виде умысла или неосторожности.

Многочисленные научные  труды исследователей форм вины убеждают нас в том, что в современном  праве разграничение форм и видов  вины носит сбалансированный комплексный  характер, основанный на интеллектуально-волевых моментах противоправного поведения.

Конкретные сочетания  интеллектуального и волевого элементов, характерные для каждой формы  вины, определены в законе.

Практическое  значение умения различать умысел и  неосторожность очень велико и заключается не исключительно в том, что при установлении умысла виновного в содеянном его следует наказать строже, а в том, что, во-первых, отдельные правонарушения могут считаться таковыми только в случае исключительно прямого умысла, а, следовательно, в ряде случаев запрещенное законом поведение лица не может рассматриваться как противоправное при установлении в нем неосторожности (либо косвенного умысла), а во-вторых, в уголовном праве содеянное может признаваться приготовлением к преступлению или покушением на преступление исключительно за умышленные правонарушения, совершенные с прямым умыслом.

Деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением  лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей  статьей  Особенной части Уголовного кодекса РФ.

В УК РФ содержится более  восьмидесяти статей, в которых предусмотрена  ответственность либо за преступления, совершаемые по неосторожности, либо за умышленные деяния, которыми по неосторожности причиняется вред здоровью личности или материальный ущерб государству и гражданину.

Законодательно предусмотрены  два вида неосторожной вины – небрежность  и легкомыслие.

Действующий с преступным легкомыслием не осознает реального  развития причинной связи между  своим поведением и наступившими в итоге преступными последствиями.

Предвидение возможности  наступления общественно опасных  последствий деяния виновным при  преступном легкомыслии носит абстрактный  характер, ибо виновный самонадеянно рассчитывает на их предотвращение. Такой  расчет может быть построен на опыте самого виновного, его действий и действий других лиц, агрегатов, механизмов и т.п. Однако, несмотря на «расчет» виновного, он не может все-таки предотвратить наступившие вредные последствия.

Легкомыслие имеет  место, когда лицо, совершившее уголовно-противоправное деяние, осознавало признаки совершаемого им действия, имело возможность и обязанность сознавать их, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, но без достаточных оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий, однако последствия все же наступили.

Легкомыслие близко по своему содержанию к косвенному умыслу, небрежности  и казусу.

Задача 1

Вересаев и Болдин зимой в 30-градусный мороз увидели  хорошо одетого пьяного Леонова, который лежал у стены дома. Затащив его под арку они сняли с потерпевшего дубленку, меховые сапоги и шапку. При этом Вересаев сказал, что Леонов может замерзнуть; Болдин сказал, что через десять минут закончится киносеанс, зрители подберут. Киносеанс из-за его продления «нон-стоп» закончился значительно позже. Потерпевший умер от переохлаждения. Установите вид вины.

Ответ: В действиях Вересаева и Болдина усматриваются признаки составов преступлений, предусмотренных п. «а» ч.2 ст.158 УК РФ – кража, т.е. тайное хищение чужого имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору, а также ч.1 ст.109 УК РФ – причинение смерти по неосторожности.

В данном случае действия Вересаева и Болдина считаются  совершенными с двумя формами  вины. Такой вывод сделан из анализа  действий Вересаева и Болдина. Умышленные действия Вересаева и Болдина, направленные на тайное хищение чужого имущества повлекли за собой два последствия, психическое отношение к которым у виновных было неодинаковым: в отношении кражи - умышленным, в отношении смерти – неосторожным. В данном случае неосторожность, в силу ч.2 ст.26 УК РФ, была в форме легкомыслия, т.к. Вересаев и Болдин предвидели возможность наступления общественно опасных последствий своих действий, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывали на предотвращение этих последствий.