Посредничество во взяточничестве: проблемы теории и правоприменения

Посредничество  во взяточничестве: проблемы теории и  правоприменения

В статье дается анализ и предлагается решение основных теоретических и практических проблем, возникающих при квалификации посредничества во взяточничестве как самостоятельного преступления, регламентированного  ст. 291.1 УК РФ.

посредничество взяточничество

Формирование России как  правового государства (ст. 1 Конституции  РФ) во многом зависит от реализации принципа верховенства права органами публичной власти. Нарушение данного  принципа не только существенно затрудняет осуществление задач публичной  власти, но и ставит под сомнение ее право предъявлять к гражданам  обязательные для исполнения требования и следить за их правильным выполнением. Особая опасность преступлений в  этой области общественных отношений  обусловлена тем, что они совершаются  лицами, которые по роду своей деятельности сами обязаны бороться с разнообразными правонарушениями и обеспечивать правопорядок в той или иной сфере.

Одной из самых распространенных и опасных форм коррупционных  преступлений, имеющей в России глубокие исторические корни, является взяточничество. В процессе квалификации взяточничества значительные трудности возникают  с правовой оценкой поведения  посредника, в частности при:

·оконченном посредничестве во взяточничестве,

·неоконченном посредничестве во взяточничестве,

·мнимом посредничестве во взяточничестве.

Понятие «посредничество  во взяточничестве» было давно известно советскому уголовному законодательству. В качестве самостоятельного преступления оно регламентировалось по УК РСФСР 1922 г., УК РСФСР 1926 г. В первоначальной редакции УК РСФСР 1960 г. ответственность  за посредничество во взяточничестве не была предусмотрена. Однако 20 февраля 1962 г. Президиум Верховного Совета СССР Указом «Об усилении уголовной ответственности  за взяточничество» специально оговорил данный состав преступления.

В постановлении Пленума  Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве»  предусматривалось, что посредником  является тот, кто, действуя по просьбе  или по поручению взяткодателя или  взяткополучателя, способствует достижению или осуществлению соглашения о  даче - получении взятки. Таким образом, посредниками во взяточничестве признавались лица, которые по инициативе взяткодателя или взяткополучателя либо содействовали  установлению контакта между ними, достижению ими соглашения о даче - получении взятки (так называемое «интеллектуальное посредничество»), либо непосредственно передавали взятку («физическое посредничество»). Такое понимание посредничества во взяточничестве было распространено и в научной литературе.

Иное, значительно более  узкое толкование посредничества было предложено в постановлении Пленума  Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о  взяточничестве», заменившем одноименное  постановление от 31 июля 1962 г. Согласно данному разъяснению посредником  считалось лицо, которое, действуя по поручению взяткодателя или взяткополучателя, непосредственно передавало предмет  взятки. Таким образом, данное определение  уже не охватывало различные виды интеллектуального посредничества (например, сведение взяткодателя и  взяткополучателя, передача условий  соглашения и др.), которые в соответствии с указанным постановлением рассматривались  как соучастие во взяточничестве. Также следует отметить, что аналогичное  разъяснение было дано в п. 8 постановления  Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам  о взяточничестве». При этом вопрос о соотношениипосредничества и соучастия во взяточничестве в данном постановлении однозначно решен не был - в ходе квалификации соучастие во взяточничестве фактически поглощало посредничество: «Лицо, которое организует дачу или получение взятки, подстрекает к этому либо является пособником дачи или получения взятки и одновременно выполняет посреднические функции, несет ответственность за соучастие в даче или получении взятки. В этих случаях дополнительной квалификации по ст. 174.1 УК РСФСР (предусматривающей ответственность за посредничество во взяточничестве) не требуется».

В связи с этим в юридической  литературе было высказано предложение  рассматривать при некоторых  обстоятельствах посредника во взяточничестве как исполнителя дачи взятки, поскольку он действует в интересах и по сговору с «представляемыми им лицами». В частности, А. Аникин полагает, что для принципиального разграничения правил квалификации действий взяткодателя и посредника в даче взятки нет оснований. Действиями посредника исполняется существенная часть признаков объективной стороны дачи взятки. Юридические препятствия для квалификации их как действий соисполнителя отсутствуют. Таким образом, по мнению автора, с учетом общности объективных и субъективных признаков действий посредника в даче взятки и взяткодателя посредничество в даче взятки целесообразно квалифицировать по ст. 291 УК РФ без ссылки на ст. 33 УК РФ. Однако в настоящее время данное предложение является неприемлемым.

Совершенно иначе считает  Е. Краснопеева. Автор полагает, что  по содержанию и характеру действий, фактически совершаемых при посредничестве во взяточничестве, посредник не может  быть отнесен к исполнителю (соисполнителю) дачи или получения взятки, организатору этих деяний или подстрекателю к  тому или другому и представляет собой пособника. Следовательно действия посредника фактически состоят в пособничестве взяткодателю или взяткополучателю совершить уголовно наказуемое деяние. В этой связи посредник во взяточничестве, организовавший дачу - получение взятки или подстрекавший к этому, утрачивает уголовно - правовое значение посредника и представляет собой организатора указанных преступлений или подстрекателя к их совершению. Между тем, Е. Краснопеева утверждает, что сопоставление признаков посредничества во взяточничестве, с одной стороны, и пособничества, с другой, не дает оснований для столь категоричного суждения, так как согласно ч. 5 ст. 33 УК РФ пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы. Исходя из данного определения и дифференцируя посредничество во взяточничестве на интеллектуальное и физическое, по мнению автора, пособничеством бесспорно возможно признать только интеллектуальное посредничество во взяточничестве, т.е. такое, которое проявляется в советах, указаниях или предоставлении информации. Подобное посредничество рассматривалось в качестве соучастия в даче или получении взятки (по ст. 33 и ст. ст. 291 или 290 УК РФ). Однако в связи с тем, что физическое посредничество во взяточничестве, по мнению Е. Краснопеевой, не обладало ни одним из признаков, альтернативно характеризующих пособничество (по ч. 5 ст. 33 УК РФ), а также из-за отсутствия отдельной нормы об ответственности за посредничество во взяточничестве по УК РФ 1996 г. это деяние не являлось преступлением (к примеру, в случае непосредственной передачи взятки). Отмеченное позволяло констатировать о наличии пробела в уголовном законе. Однако на мой взгляд, учитывая правоприменительную практику, данный вывод является недостаточно обоснованным. Подтверждающие тезис аргументы будут изложены ниже.

В УК РФ 1996 г. самостоятельный  состав преступления за посредничество во взяточничестве был введен в 2011 г. (ст. 291.1 УК РФ). Таким образом в  настоящее время под посредничеством  во взяточничестве понимаются:

Øнепосредственная передача взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя,

Øиное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки в значительном размере.

До 2011 г. уголовная ответственность  посредника во взяточничестве в зависимости  от конкретных обстоятельств по делу и его роли наступала лишь в  случаях, предусмотренных статьей 33 <> УК РФ (п. 8 Постановления Пленума  Верховного суда РФ от 10 февраля 2000 г. N 6 «О судебной практике по делам о  взяточничестве и коммерческом подкупе»), т.е. в качестве организатора, подстрекателя  или пособника в даче или получении  взятки (по ст. 33 и ст. ст. 291 или 290 УК РФ). Но на сегодняшний день разъяснений  Пленума Верховного Суда РФ относительно правовой оценки посредничества во взяточничестве с учетом изменений, внесенных в  уголовное законодательство, нет. Хотя они представляются актуальными  с позиции повышения эффективности  уголовно - правовой борьбы с данным преступлением.

После закрепления ст. 291.1 в УК РФ выше обозначенный пробел, существовавший по мнению Е. Краснопеевой в уголовном  законе, уже бесспорно представляется устраненным, так как в настоящее  время уголовно-наказуемым считается  как интеллектуальное, так и физическое посредничество. Однако данная норма  создала много иных проблем.

В частности, по мнению Д. Гарбатовича  объективная сторона посредничества во взяточничестве включает не только непосредственную передачу взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя, но и предусматривает совершение иных действий, направленных на способствование  взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки. Поэтому теперь лицо, признаваемое ранее соучастником, т.е. содействовавшим  совершению преступления, склонявшим к нему или организовавшим данное преступление - дачу или получение  взятки, - будет признаваться исполнителем, совершившим действия, направленные на способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки (по ст. 291.1 УК РФ). Следовательно любые  действия лица, направленные на оказание содействия в получении или даче взятки, должны быть квалифицированы  как действия, направленные на способствование  взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки.

Однако основная проблема заключается в том, что согласно ч. 1 ст. 291.1 УК РФ посредничество во взяточничестве является преступным только в случае, если речь идет о взятке в значительном размере. В соответствии с примечанием  к ст. 290 УК РФ под взяткой в  значительном размере понимается сумма  денег, стоимость ценных бумаг, иного  имущества, услуг имущественного характера, превышающая 25 тыс. руб. В связи с  этим возникает вопрос, как надлежит квалифицировать действия лица, которые  выразились в передаче взятки или  в совершении иных действий, направленных на способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки в  размере менее 25 тыс. руб.? Ответ на данный вопрос различается у отдельных  авторов.

К примеру, Д. Гарбатович считает, что при не достижении значительного  размера взятки уголовная ответственность  за посредничество во взяточничестве в соответствии со ст. 291.1 УК РФ исключается  за отсутствием состава преступления. Но далее автор полагает, что в  данном случае действия посредника подлежат квалификации как соучастие в  получении или даче взятки (по ст. 33 и ст. ст. 290 или 291 УК РФ). В том  случае же если посредником совершаются  действия по способствованию в достижении либо реализации соглашения между взяткодателем  и (или) взяткополучателем о получении  или даче взятки, то данный поступок может быть расценен именно как приготовление  к даче или к получению взятки, если свой преступный замысел лица, стремившиеся выполнить роли взяткодателя и взяткополучателя, не смогли реализовать  по независящим от них причинам. Приготовление к преступлениям, предусмотренным ч. 1 ст. 290 УК РФ, ч. ч. 1, 2 ст. 291 УК РФ (преступления небольшой  и средней тяжести), является в  соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ уголовно ненаказуемым. Следовательно и посредник, который способствовал достижению либо реализации соглашения между взяткодателем  и (или) взяткополучателем о получении  или даче взятки, в последнем случае также не подлежит уголовной ответственности. Если же посредник начал передавать или получать предмет взятки в  незначительном размере, но по независящим  от него обстоятельствам не смог этого  сделать, то тогда действия взяткодателя или взяткополучателя следует квалифицировать  соответственно как покушение на дачу или получение взятки. Действия самого посредника не могут быть квалифицированы  в качестве посредничества во взяточничестве в незначительном размере из-за отсутствия соответствующего состава преступления, предусмотренного ст. 291.1 УК РФ. Таким  образом он должен быть привлечен  к уголовной ответственности  как пособник в покушении на получение  взятки (по ч. 3 ст. 30, ст. 290 УК РФ) или  как пособник в покушении на дачу взятки (по ч. 3 ст. 30, ст. 291 УК РФ). Одновременно, помимо ст. 30 и статьи Особенной части  УК РФ, предусматривающей ответственность  за конкретное преступление, при квалификации действий соучастников необходима также  ссылка на ст. 33 УК РФ.

Однако на мой взгляд, вышеизложенный вывод, сделанный автором, является сомнительным, так как на сей счет в юридической литературе отмечается, что такая трактовка порождает  серьезные проблемы в правоприменении. Иными словами, справедливо возникает  вопрос о целесообразности применения института соучастия при посредничестве в даче или получении взятки в  сумме, не превышающей 25 тыс. руб., тогда  как в Уголовном кодексе наличествует специальная норма, предусматривающая  ответственность за посредничество. Следовательно, продолжать применять  институт соучастия при указанных  обстоятельствах значит применять  закон по аналогии, что не допустимо.

Совершенно иную точку  зрения имеют Т.И. Розовская и  Д.В. Пешков, которые полагают, что  наступление уголовной ответственности  за посредничество в форме способствования  взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки законодатель ставит в зависимость  от размера взятки. Непосредственная же передача взятки наказуема в уголовно-правовом смысле независимо от ее суммы. Именно поэтому данные авторы не согласны с позицией тех ученых, которые  считают, что ответственность по ст. 291.1 УК РФ возможна лишь за посредничество в значительном размере. На мой взгляд данный вывод, является недостаточно обоснованным, в силу того, что он обусловлен расширительным толкованием нормы уголовного закона, так как с сферу уголовно-правовой охраны вовлекается деяние по непосредственной передаче взятки в размере менее 25 тыс. руб, что не вытекает из буквального  толкования ст. 291.1 УК РФ. Следовательно  авторами необоснованно дается более  широкое содержание (смысл) тексту («букве») нормы, чем это есть на самом деле, что совершенно не допустимо при  толковании и применении норм уголовного закона. Как говорил Чезаре Беккариа: «Руководствоваться «духом» уголовного закона - это все равно, что уничтожить платину, сдерживающую бурный поток  произвольных мнений». Более того, следует  согласиться с мнением П.С. Яни  и М.А. Кауфмана о том, что лицо подлежит уголовной ответственности  и за обещание или предложение  посредничества во взяточничестве (ч. 5 ст. 291.1 УК РФ) только в том случае, когда речь идет о взятке в значительном размере, так как в соответствии с ч. 1 ст. 291.1 УК РФ посредничество во взяточничестве является преступным, если взятка превышает 25 тыс. руб..

Аналогичной правовой позиции  придерживаются С.Д. Белов и Н.В. Чекмачева, которые считают, что за передачу взятки в размере 24990 руб. по поручению  взяткополучателя, совершающего действия, сопряженные с вымогательством  взятки, посредник не понесет никакой  ответственности, а деяния взяткополучателя при этом подлежат квалификации по п. «б» ч. 5 ст. 290 УК РФ. То есть фактически действия лица, которые были направлены на способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки в  незначительном размере (в частности: передача взятки до 25 тыс. руб.), декриминализованы, что является достаточно странным в  условиях ужесточения государственной  политики в противодействии коррупционной  преступности.