Приговор Верховного уголовного суда

 Приговор Верховного  уголовного суда, последовавший за восстанием декабристов, способствовал возникновению нового явления в русской общественной жизни — массовой политической ссылки. С1826г. в Сибирь ссылались уже не одиночки, а представители идейных течений, организаций, партий, видевших свою цель не только в критике, но и в реальном изменении существующего строя и использовавших для этого революционные методы. По делу Декабристов состоялось несколько судебных процессов.

 Основная часть членов  тайных обществ прошла через Верховный уголовный суд (июль 1826), приговором которого 99 человек ссылались в Сибирь. Предусматривались 4 формы ссылки: в каторжные работы, на поселение с лишением чинов и дворянства, в сибирские гарнизоны с разжалованием в солдаты и на поселение с правом вступления в службу, но под строгим полицейским надзором. Кроме того, военным судом Московского полка в январе 1827 к каторжным работам были приговорены унтер-офицер А.Н. Луцкий и солдат Н. Поветкин, в июне того же года аналогичный приговор вынес суд Гренадерского полка в отношении рядовых П. Долговязова, Т. Мезенцева, С. Рытова, Д. Соловьева, В. Трофимова и Т. Федотова. Дело о восстании Черниговского полка рассматривалось в 2 комиссиях военного суда при Первой армии. Офицеры А.А. Быстрицкий, А.Е. Мозалевский, В.Н. Соловьев и И.И. Сухинов были приговорены к вечной каторге, та же мера избрана и в отношении фельдфебеля М. Шутова. В 1826-1827гг. военно-полевыми судами на различные сроки каторжных работ и поселение в Сибирь были осуждены члены тайных обществ: Астраханского, Оренбургского, Военных друзей. Не связанные непосредственно с декабристскими организациями, эти общества тем не менее оказались близки к ним по духу и устремлениям, а их участники (А.Л. Кучевский, А.Н. Вегелин, К.Г. Игельстром, М.И. Рукевич, Х.М. Дружинин, Д.П. Таптыков и другие) получили общее для всех «государственных преступников» этого периода название — декабристы.

Всего в сибирскую ссылку было отправлено 124 участника декабристских организаций, 96 из них — в каторжную работу, остальные — на бессрочное поселение и ссылку в сибирские гарнизоны. Из числа сосланных в Сибирь 113 человек принадлежали к дворянскому сословию и только 11 человек — к податным сословиям (крестьянин по происхождению П. Ф. Выгодовский и 10 нижних чинов). Среди Декабристов 8 человек обладали княжескими титулами (А.П. Барятинский, С.Г. Волконский, В.М. Голицын, Е.П. Оболенский, А. И. Одоевский, С.П. Трубецкой, Ф.П. Шаховской и Д.А. Щепин-Ростовский). Граф З.Г. Чернышев принадлежал к семейству, ведущему свой род от одного из приближенных Петра I. Еще четверо (А.Е. Розен, В.Н. Соловьев, А.И. Черкасов и В.И. Штейнгейль) имели титул барона.

105 ссыльных до 1825г. были военными. Только 8 человек служили по гражданскому ведомству, а 11 находились в отставке. Среди военных трое имели генеральский чин (генерал-майоры С.Г. Волконский и М.А. Фонвизин и генерал-интендант Второй армии А.П. Юшневский), 11 были полковниками, 7 — подполковниками, 7 — майорами (капитан-лейтенант), 10 — капитанами (ротмистрами), 13 — штабс-капитанами (штабс-ротмистрами), 18 — поручиками (мичманами), 21 — подпоручиками (корнетами), 7 — прапорщиками, 5 — юнкерами и портупей-прапорщиками, 4 — унтер-офицерами и фельдфебелями и 7 — рядовыми. В гражданской службе наиболее высокое положение занимал С.Г. Краснокутский, имевший 4-й класс (действительного статского советника), наиболее низкое — П.Ф. Выгодовский, служивший писцом в канцелярии волынского гражданского губернатора «сверх штата». Самому старшему (О.-Ю.В. Горскому) было 60 лет, младшему (В.С. Толстому) — 20.

Появление в Сибири столь значительного количества совершенно необычных и по своему статусу, и по своим убеждениям ссыльных создавало для правительства определенные трудности. Прежняя система уголовной ссылки не годилась, т. к. предоставляла каторжанам возможность проживать без охраны в казармах или на квартирах с семьями, а поселенцам — через 10 лет переходить в одно из податных сословий, свободно проживать и даже передвигаться в пределах Сибири, заниматься любым видом производственной деятельности, что диктовалось необходимостью заселения и хозяйственного освоения сибирских просторов. Ссылка Декабристов должна была решить, по меньшей мере, 2 задачи: во-первых, устрашить дворянство и удержать его в дальнейшем от фрондирования; во-вторых, изолировать «государственных преступников» от русского общества, не допуская их влияния на него.

«Политическая смерть», к которой приговаривались Декабристы, означала полное юридическое бесправие, т. е. потерю гражданских и частных семейных прав. «Политические мертвецы» могли получать известия и помощь от родственников, если таково было желание последних, но связь эта была односторонней, т. к. права переписки они были лишены. Большинство родственников, даже не разделяя убеждений своих близких и не скрывая своего недовольства по их поводу, все же поддерживали с ними отношения. Однако печать и общественное мнение в 1850—60-е гг. обвиняли родственников некоторых Д. (И.А. Анненкова, А.В. Поджио, В.Ф. Раевского) в невозвращении унаследованного имущества. Жены осужденных, с разрешения церкви, освобождались от уз прежнего брака и имели право вступить в новый. До 1825г. в официальном браке состояли 23 Декабриста, но только 3 женщины, да и то не сразу, воспользовались этой возможностью. Девять жен (Е.И. Трубецкая, М.Н. Волконская, А.Г.Муравьева, Е.П.Нарышкина, Н.Д.Фонвизина, А.В.Ентальцева, М.К.Юшневская, А.И. Давыдова и А.В.Розен), преодолев немало препятствий, поехали за своими мужьями в Сибирь. Остальные поддерживали их материально и морально. Разрешено было приехать в Сибирь для вступления в законный брак П. Гебль и К. ле Дантю — невестам И.А. Анненкова и В.П. Ивашева.

Одновременно терялась «родительская власть над детьми». Полностью прекращались также имущественные отношения. Имущество тех, кто до вынесения приговора успел написать завещание, переходило к объявленным в нем наследникам; с теми, кто этого не сделал, поступали по закону «точно так, как бы он умер».

На Декабристов не распространялось положение «Жалованной грамоты дворянству» 1785г., освобождавшее даже осужденных дворян от телесных наказаний. Они отправлялись в Сибирь закованными и должны были оставаться в кандалах «до высочайшего повеления». Таковое последовало только в апреле 1828г. На каторге Декабристы содержались в отдельных помещениях под охраной специальной воинской команды. Она же наблюдала за «государственными преступниками» и во время работ, чтобы не допустить каких-либо контактов с уголовными преступниками, «общающимися в тех же работах» (в Благодатском руднике), или местными жителями (во время пребывания в Чите и Петровском Заводе). Ограничения и лишения применялись не только к осужденным на каторжные работы, но и к тем, кто отправлялся сразу на поселение. Исключение составляли лишь приговоренные к ссылке на жительство (А.Н. Муравьев, С.М. Семенов), что не влекло за собой лишения дворянских прав и привилегий, позволяло вступать в службу и, следовательно, давало возможность надеяться на улучшение своего положения в будущем. В дальнейшем под давлением родственников и в связи с важными событиями в стране и царской семье Декабристам были «дарованы милости» и сделаны некоторые послабления в режиме ссылки (снятие кандалов, перевод на Кавказ в солдаты, право вступать в службу «сверх штата»). Однако это не изменяло сути общего отношения правительства к «государственным преступникам».

 Для надзора за ссылкой Декабристов в Сибирь создавалась особая система управления. Тем самым было положено начало отделению политической ссылки от уголовной. Уже 3 июля 1826г. было образовано III Отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии, среди многочисленных функций которого был и контроль над «государственными преступниками». Кроме III Отделения и Корпуса жандармов, делами ссыльных Декабристов занимались Министерство внутренних дел, органы военного ведомства России — Генеральный штаб и Военное министерство, постоянно соперничавшие между собой, а также не расформированная еще Следственная комиссия. Несогласованность действий всех этих организаций, усугублявшаяся отсутствием необходимой законодательной базы, заставила правительство создать новый временный орган — Особый комитет. В него вошли начальник Генерального штаба И.И. Дибич и шеф III Отделения и Корпуса жандармов А.Х. Бенкендорф как представители центральных органов исполнения приговора, генерал-губернатор Восточной Сибири А. С. Лавинский и комендант при Нерчинских рудниках С.Р. Лепарский как непосредственные организаторы декабристской ссылки на местах. Главные обязанности по надзору были возложены на генерал-губернаторов сибирских регионов. Подчиняясь III Отделению по вопросам политической ссылки, они следили за ходом доставки Декабристов  к местам поселения и условиями их водворения; ведали решением вопросов о выдаче ежегодного казенного пособия неимущим и расходовании средств теми, кому помогали родственники; докладывали в Санкт-Петербург о поведении и быте поселенцев; вели наблюдение за деятельностью подчиненных им должностных лиц и губернских органов, имевших контакты с Декабристами. К таким губернским органам относились Главное управление и губернские правления, казенные палаты, гражданские губернаторы, прокуроры, полицмейстеры, исправники и городничие. В самом низу этой пирамиды надзора находились волостного правления, урядники и сельские старосты. Не удовлетворяясь даже столь сложной структурой, центральные власти время от времени устраивали специальные проверки (например, ревизия жандармского подполковника А.П. Маслова в 1828—1829) или включали эту обязанность в многочисленные функции сенатских ревизий.

 Подобная система, где  все участники знали о взаимной  слежке, безусловно, отрицательно сказывалась  на положении как ссыльных, так и надзиравших за ними. Однако со временем, поддавшись повседневной рутине, к тому же не всегда понимая смысл занятий своих подопечных, низшие исполнители стали ограничиваться шаблонными отписками: такой-то «ведет себя хорошо… ни в чем предосудительном не замечен… погружен в книжные занятия…»

Порой это приводило к неприятным для местной администрации последствиям. Так, в 1841г. из доноса чиновника П.Н. Успенского выяснилось, что М.С. Лунин, о поведении которого имелись лишь положительные отзывы, в то время, о котором шла речь, занимался антиправительственной деятельностью. Проводившему следствие В.И. Копылову пришлось приложить немало усилий, чтобы доказать петербургскому начальству, что виновны в этом не губернские власти, а «психическое расстройство» самого урикского поселенца.

Важным элементом надзора стала перлюстрация писем «государственных преступников». Вышедшие на поселение Декабристы, получив право на переписку с родственниками, были прекрасно осведомлены об этом и пользовались дарованной им «милостью» осмотрительно. Как правило, в письмах, шедших по официальным каналам, сообщались лишь обыденные домашние новости, излагались мнения о событиях общеизвестных и высказывались просьбы относительно тех предметов, которые не входили в списки запрещенных. О более важных вещах писалось «с оказией». По мере того как Декабристы приживались в местах поселения и обзаводились кругом друзей и приятелей из числа местных купцов и чиновников, таких «оказий» становилось все больше, а отследить их властям становилось все труднее. «Почтальонами» декабристов были купцы (Е.А. Кузнецов, А.В. Белоголовый, В.Н. Баснин, Н.Я. Балакшин), чиновники (Я.Д. Казимирский, Л.Ф. Львов, П.Д. Жилин, А.О. Россет), местные дамы (О.В. Андронникова, К.К. Кузьмина, М.А. Дорохова, О.П. Лучшева).

Отправка Декабристов в Сибирь началась в июле 1826г. Отправляли небольшими партиями (2—6 чел.) в сопровождении жандармов и фельдъегеря. Для скорейшей доставки к месту наказания и сохранения секретности их везли на телегах. От Санкт-Петербурга до Иркутска на дорогу уходило от 24 до 37 дней и еще 15—20 дней занимал путь до Читы. Езда в тряских, неприспособленных для перевозки людей телегах, кандалы весом от 5 до 9 кг, не снимавшиеся ни днем, ни ночью, плохая еда отрицательно сказывались на здоровье осужденных. Спешка фельдъегерей, не останавливавшихся даже для ночлега, едва не стоила жизни братьям Бестужевым, А.П. Барятинскому и И.Н. Горбачевскому. Еще труднее пришлось тем, кто был отправлен «по этапу» пешком: солдатам, офицерам-черниговцам И.Н. Сухинову, А.Е. Мозалевскому, В.Н. Соловьеву, А.А. Быстрицкому и членам Общества военных друзей и Оренбургского общества. Весь путь занял около 1,5 лет.

Первые партии Декабристов прибыли в Иркутск 27 и 29 августа 1826г. Осужденный на поселение Н.Ф. Заикин на следующий день был отправлен в Гижигинск Якутской области, а 8 каторжан (С.Г. Волконского, С.П. Трубецкого, В.Л. Давыдова, А.З. Муравьева, Е.П. Оболенского, А.И. и П.И. Борисовых и А.И. Якубовича) председатель губернского правления Н.П. Горлов, заменявший уехавшего с инспекцией в Нерчинский Завод гражданского губернатора И.Б. Цейдлера и не имевший четкого предписания о месте их назначения, отправил в Иркутский солеваренный, Александровский и Николаевский винокуренный заводы. Только 6 октября 1826г., получив инструкции Особого комитета, Цейдлер распорядился перевезти их в Нерчинский Завод, а оттуда они были направлены в Благодатский рудник. За послабления, сделанные «государственным преступникам», выразившиеся в снятии оков и допущении к ним иркутской общественности, Горлов был освобожден от занимаемой должности с установлением секретного жандармского надзора.

Условия в Благодатском руднике были суровыми: Декабристы содержались в тесных отдельных каморках под постоянным надзором горной стражи, не имея возможности даже для чтения, а тем более для общения с окружающими; их использовали на горных работах. Но даже в этих условиях они отстаивали человеческое достоинство. 10 февраля 1826г. в ответ на произвол местного начальства Декабристы объявили голодовку и добились удовлетворения своих требований и смещения горного офицера Рика. Положение заключенных несколько улучшилось с приездом Е.И. Трубецкой и М.Н. Волконской, взявших на себя заботы об их одежде, питании и переписке с родными. 15 сентября 1827г. декабристов из Благодатского рудника отправили в Читу, где было решено собрать всех осужденных в каторжную работу.

Читинский острог располагался в маленьком селении горного ведомства, состоявшем из 49 домов. С января 1827г. по июль 1828г. здесь размещалось 85 заключенных, воинская команда «из 3 офицеров, 2 музыкантов, 17 унтер-офицеров и 150 рядовых» и комендант, управление из 8 человек, включавшее, кроме офицеров, лекаря и священника. «Государственные преступники», да и их надзиратели, правда, гораздо больше доверяли не штатному лекарю Д.З. Ильинскому, а декабристу Ф.Б. Вольфу. Помещения пересыльной тюрьмы, в которой первоначально разместили новоприбывших, не были приспособлены для такого количества заключенных: в небольших комнатах (около 20 кв. м каждая) находилось по 16—25 человек, большую часть камер занимали нары, из-за звона цепей стоял постоянный шум, уединиться было невозможно. Поскольку в окрестностях Читы не было рудников, Декабристов использовали главным образом на земляных работах: они копали ров под фундамент возводимой для них тюрьмы и ямы для частокола вокруг нее, занимались планировкой улиц Читы, засыпали овраги, в зимнее время на ручных жерновах мололи рожь.