Следственный эксперимент УП РК

Выбрать следственное действие – значит остановиться на одном из многочисленных способов собирания доказательств, составляющих арсенал следователя, признать его подходящим для данного случая инструментом познания. В правоприменительном аспекте речь идет о принятии основанного на законе решения произвести осмотр, допрос или иное конкретное следственное действие.</h4>

Правильный выбор следственного действия играет весьма важную роль в достижении целей расследования. Проведение ненадлежащего действия приносит тройной вред: делается ненужная работа, утрачивается полностью или существенно, затрудняется возможность получить и закрепить необходимые фактические данные, неосновательно стесняются права граждан.

К сожалению, ошибки в выборе следственного действия не изжиты в следственной практике. Вот один из примеров, описанных С.А Шейфером: «инспектор районного отдела внутренних дел, расследуя кражу личного имущества, прибыл в дом, где проживал подозреваемый Е., и предложил хозяйке дома предъявить вещи, принесенные ее сыном. После предъявления вещей в присутствии понятых был составлен протокол «добровольной выдачи». В результате фактически произведенная выемка приобрела вид представления доказательств по инициативе лица, ими обладающего.

Нарушение неприкосновенности жилища, фактически имевшее место, оказалось незаконным, так как отсутствовало постановление о производстве выемки.

Подобная ситуация складывается и в случаях, когда поиск ценностей, нажитых преступным путем, осуществляется в рамках наложения ареста на имущество.

Встречаются попытки провести опознание в рамках очной ставки. В подобных случаях в протоколе появляется запись:  «сидящего напротив меня гражданина опознаю как...». Такое опознание не имеет доказательственной ценности, ибо процессуальные условия очной ставки не обеспечивают возможности объективного отождествления лица, возможно причастного к делу. Неправомерна и попытка противоположного характера: использовать предъявление для опознания для достижения целей очной ставки. Такое положение наблюдается в случаях, когда в протоколе предъявления для опознания фиксируются не только результаты данного действия, но и показания опознанного, его доводы о непричастности к делу, а также показания опознающего, опровергающего эти доводы. Подобный суррогат очной ставки не создает достаточных возможностей для всестороннего исследования причин противоречий в показаниях и придает опознанию ненужную конфликтность.

Достаточно распространены ошибки, связанные с назначением   экспертизы. Многочисленные   исследования показывают, что отмена приговоров кассационными инстанциями из-за непроведения экспертизы, в то время как она является по закону обязательной или фактически необходимой, составляет 7—10% от общего числа отмененных приговоров. Нередки и случаи, когда экспертиза назначается для исследования обстоятельств, которые могут быть установлены без применения специальных познаний.

Подмена одного следственного действия другим связана иногда с ошибочной оценкой познавательных возможностей того или иного действия.

Например, отдельные следователи чрезмерно широко определяют рамки такого действия, как проверка показаний на месте, пытаются охватить им все приемы получения доказательств на местности.

Учитывая широкий «набор» следственных действий и многообразие следов преступления, принятие правильного решения о проведении того или иного действия, несомненно, свидетельствует о творческом, поисковом характере работы следователя по собиранию доказательств. Это дало основание некоторым авторам говорить о свободе выбора следственного действия, как об одном из принципов следственной тактики. Данное положение не следует, однако, понимать как неограниченное усмотрение следователя. Выбор того или иного следственного действия завершает собой сложный по структуре процесс решения мыслительной задачи, в ходе которого следователь должен принять во внимание объективные свойства подлежащей отображению доказательственной информации, предписания уголовно-процессуального закона, а также тактические соображения, от которых может зависеть больший или меньший познавательный эффект следственного действия.

Зависимость выбора следственного действия от характера отображаемых следов. Предварительное решение о проведении того или иного следственного действия принимается при составлении плана расследования по конкретному делу, как в начальном его моменте, так и по мере развития системы версий, в процессе динамического планирования.

Выбор следственных действий выступает как предвидение деятельности, необходимой для проверки гипотезы о прошлом событии (ретросказательной версии), т. е. как построение предсказательных (прогнозных) версий. Прогнозная версия возникает как предположение о том, что следы, оставленные изучаемым событием, существуют на момент планирования и, вероятно, сохранятся к моменту проведения следственного действия.

С помощью прогнозных версий следователь не только намечает область поиска следов, но и представляет себе их конкретную форму (образы события, хранящиеся в памяти людей, физические признаки предметов и местности, документы и т. д.).

Не ограничиваясь представлениями об особенностях следов, прогнозная версия, как основа планирования, включает также предвидение тех практических операций, которые необходимо выполнить со следами, в целях извлечения информации. «Это, — как пишет А. Р. Ратинов, — прообразы расследования, картины предстоящих следственных действий...». Таким образом, версия позволяет не только наметить направление поиска недостающей информации, но и определить способ ее получения. Созданная с помощью воображения мысленная картина получения доказательственной информации, фиксирующая, какие именно следы и с помощью каких операций предстоит отобразить, это и есть предварительное решение о выборе нужного следственного действия. Точность выбора на этом этапе определяется ясным пониманием, как особенностей ожидаемой информации, так и специфических приемов, необходимых для ее отображения.

На первый взгляд такой аспект выбора не создает каких-либо трудностей. Однако проведение ненадлежащих следственных действий встречается на практике достаточно часто. Для предотвращения подобных ошибок необходимо эффективное планирование следственных действий. В этом аспекте построение прогнозных версий об ожидаемой доказательственной информации, а также о способах ее отображения должно опираться не только на конкретные обстоятельства дела, но и на представление о системе следственных действий, связывающее оба момента.

Мысль следователя, двигаясь от версии о событии к его предполагаемым следам и соответствующим им способам отображения, должна включать в этот процесс существующие в сознании следователя представления об упорядоченной системе следственных действий, в которой место каждого из них указывает на пределы его применения, позволяет разграничить сходные следственные действия.

С этой точки зрения недопустима подмена очной ставки: предъявлением для опознания и наоборот. Общее свойство этих действий—сложная структура, не должно затушевывать существенных различий в методах познания: в ходе очной ставки следователь получает и сопоставляет вербальную (выраженную в слове) информацию, в то время как предъявление для опознания направлено на отображение и вербальной, и выраженной в физических признаках информации.

Столь же недопустима подмена экспертизы такими действиями, как допрос, осмотр, освидетельствование, ибо последние по своей природе не обеспечивают извлечения «скрытой» информации, составляющего специфическую особенность экспертизы. Точно так же не любое действие на местности представляет собой «проверку показаний на месте», а лишь такое, в ходе которого происходит сопоставление показаний с деталями местности.

Нормативная регламентация выбора. Включение того или иного следственного действия в план расследования— это лишь предварительное решение о его проведении, не имеющее нока процессуального значения. Окончательно решение о проведении следственного действия формируется непосредственно перед фактической реализацией осмотра, допроса и т. д. В этот момент оно преобразуется в вывод о дозволенности следственного действия, сделанный с учетом имеющихся на этот счет предписаний уголовно-процессуального закона. Получив внешнее оформление (постановление, повестка, телефонограмма или устное объявление следователя, например, об осмотре), такое решение в отличие от предварительного становится юридическим фактом, порождающим определенные правоотношения. Это второй уровень ограничения свободы выбора. Степень ограничений, налагаемых правовыми предписаниями на выбор следственного  действия, весьма различна. В зависимости от особенностей нормативного регулирования можно выделить две схемы процесса принятия решения.

Первая из них охватывает случаи, когда условия принятия решения и вытекающий из них способ действия однозначно описаны в нормах закона, чем предопределен выбор следственного действия. По такой схеме принимаются решения о допросе обвиняемого (ст. 217 УПК), допросе подозреваемого (ст. 216 УПК), обязательном проведении экспертизы (ст. 241 УПК). Наличие строго формализованных оснований принятия решений (факт предъявления обвинения, задержание заподозренного либо заключение его под стражу, необходимость в выяснении причины смерти и некоторых других вопросов) порождает безусловную обязанность следователя произвести соответствующее следственное действие.

Отсутствие свободы выбора следственного действия находит объяснение в характере принимаемых решений: немедленный допрос обвиняемого и подозреваемого продиктован требованием обеспечения этим лицам права на защиту; обязательность назначения экспертизы в случаях, перечисленных в законе, отражает накопленный в уголовном судопроизводстве опыт, свидетельствующий о ненадежности разрешения некоторых вопросов без применения специальных познаний.

Вторая схема охватывает случаи, когда условия принятия решения описаны в законе в общей форме, в связи, с чем выбор следственного действия является правом следователя, которое реализуется им с учетом конкретных обстоятельств дела.

Ситуационность решений следователя о проведении следственных действий отражает поисковый характер всего расследования и присущие ему элементы случайности. Особенности протекания события, специфический набор его конкретных признаков, а главное, не учитываемые наперед особенности внешней обстановки, в которой отражается преступление, приводят к тому, что следователь не всегда располагает исчерпывающей информацией о местонахождении следов, объеме содержащихся в них фактических данных, возможности извлечения последних. При таком положении, как правило, невозможно строго формализовать в законе тот минимум сведений, который должен иметься в распоряжении следователя для того, чтобы признать решение о проведении следственного действия обоснованным.

Достаточно неопределенные формулировки условий проведения следственных действий («при необходимости», «в случае надобности») не должны, однако, создавать впечатления, что закон вообще не устанавливает оснований для принятия решения и позволяет следователю руководствоваться лишь субъективным усмотрением. Подобный критерий был бы во многих отношениях нежелательным. Прежде всего, он угрожает принципу законности расследования и правам граждан—участников расследования, так как последние без всякой в том необходимости могли бы подвергаться принудительным мерам и различным ограничениям. Кроме того, проведение допросов, обысков, опознаний «навось» чревато напрасной тратой процессуальных усилий, особенно при проведении трудоемких действий.

Поэтому в нормы о следственных действиях включены специальные предписания, направленные на ограничение сферы субъективного усмотрения следователя.

Совокупность требований относительно допустимых источников информации, цели следственного действия, объема сведений, необходимых для вывода о возможности ее достижения,—это специфическая программа принятия решения о проведении следственного действия. Она реализуется путем последовательного разрешения следующих вопросов:

а) имеются ли в наличии допустимые по закону источники, способные нести в себе искомую доказательственную информацию;

б) имеются ли данные о фактическом наличии в этих источниках искомой информации;

в) какое следственное действие по своим целям пригодно для ее извлечения.

Положительный ответ на последний вопрос после предварительного решения двух первых и означает, что налицо условия, с которыми закон связывает возможность проведения следственного действия. Эти условия служат важнейшим элементом правовых оснований следственного действия.      

Отрицательный ответ хотя бы на один из вопросов программы (например, очевидец не способен воспринимать событие в силу психического недостатка; экспертиза не в состоянии разрешить вопрос об индивидуальной принадлежности крови; предположение о том, что лицу известны фактические обстоятельства, является голословным) свидетельствует об отсутствии необходимых оснований проведения следственного действия.

Тактический аспект выбора. Построение прогнозных версий, анализ юридических условий проведения следственного действия не исчерпывают собой факторов, определяющих выбор нужного следственного действия. Вывод следователя о наличии правовых оснований допроса, осмотра, экспертизы и т. д. сам по себе недостаточен для принятия решения о проведении указанных действий:

нужно, чтобы следователь признал каждое из них фактически необходимым. Наличие этого дополнительного оценочного момента в механизме принятия решения с очевидностью вытекает из анализа неполноты предварительного расследования связывается в этой норме с непроведением таких следственных действий, которые могли бы установить обстоятельства, «имеющие существенное значение». В отличие от этого непроведение экспертизы, когда она является по делу обязательной, в любом случае влечет отмену приговора. Таким образом, по общему правилу суждение о неполноте расследования охватывает собой:

1. вывод о том, что следователь не воспользовался своим правом на проведение того или иного следственного действия;
2. оценку этого действия, как способного установить существенные обстоятельства, т. е. фактически необходимого.