Террорестический акт

При решении вопроса о  том, явилось ли нарушение работы предприятия или учреждения длительным, судам надлежит исходить из конкретных обстоятельств дела, учитывая при  этом специфику их деятельности, общую  продолжительность приостановления  работы, размер причиненных им убытков  и т.д.

В случае, если террористический акт повлек умышленное причинение смерти человеку (либо двум и более лицам), содеянное охватывается пунктом «б» части 3 статьи 205 УК РФ и дополнительной квалификации по статье 105 УК РФ не требует.

Если в процессе совершения террористического акта были использованы незаконно приобретенные либо хранящиеся ядерные материалы и радиоактивные  вещества, а также незаконно приобретенные, хранящиеся либо изготовленные огнестрельное  оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества или взрывные устройства, то действия лица подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных статьей 205 УК РФ и соответственно статьей 220, 222 или 223 УК РФ.

Также следует иметь в  виду, что посягательство на жизнь  и здоровье другого человека путем  производства взрыва, поджога или  иных действий подобного характера, совершенное по мотиву мести или  личных неприязненных взаимоотношений  и не преследующее цель воздействовать на принятие решения органами власти или международными организациями, не образует состав преступления, предусмотренный  статьей 205 УК РФ, и квалифицируется  по соответствующим статьям Особенной  части Уголовного кодекса Российской Федерации.

В том случае, если лицо совершает  посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля либо лица, осуществляющего правосудие или  предварительное расследование, сотрудника правоохранительного органа путем  совершения взрыва, поджога или иных действий подобного характера в  целях воздействия на принятие решений  органами власти или международными организациями, содеянное надлежит квалифицировать по статье 205 УК РФ.

Когда посягательство на жизнь  государственного или общественного  деятеля хотя и совершается указанными способами, но в целях прекращения  его государственной или политической деятельности либо из мести за такую  деятельность, содеянное квалифицируется  по статье 277 УК РФ.

Посягательство на жизнь  лица, осуществляющего правосудие или  предварительное расследование, сотрудника правоохранительного органа, совершенное  путем взрыва, поджога или иных действий подобного характера в  целях воспрепятствования их законной деятельности либо из мести за такую  деятельность, квалифицируется соответственно по статье 295 УК РФ или статье 317 УК РФ.

Действия участников незаконного  вооруженного формирования, банды, преступного  сообщества (преступной организации), совершивших террористический акт, надлежит квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных статьей 205 УК РФ и соответственно статьей 208, 209 или 210 УК РФ.

§ 2. Отграничение пособничества  в совершении террористического  акта от предусмотренного в ст. 205.1 УК РФ преступления

Предусмотренные ст. 205.1 УК РФ (содействие террористической деятельности) действия, составляющие объективную  сторону содействия террористической деятельности, можно расценить и  как подстрекательство к преступлениям, предусмотренным ст. ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, и как пособничество в их совершении. В связи с этим требует разрешения вопрос о том, в каких случаях имеет место совокупность преступлений, а в каких содеянное должно квалифицироваться исключительно по ст. 205.1 УК РФ.

Упомянутые в ст. 205.1 УК РФ «склонение, вербовка, иное вовлечение лица» представляют собой подстрекательство  к совершению преступления, поскольку  данные термины в полной мере соответствуют  понятию подстрекательства, содержащемуся  в ч. 4 ст. 33 УК РФ, где подстрекатель  определяется как лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления любым способом.

Из всех остальных форм преступной деятельности, сформулированных в диспозиции ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, только «вооружение лица» однозначно можно  рассматривать как пособничество  в совершении преступлений, перечисленных  в этой норме. Подготовка же кого-либо к совершению преступления, финансирование совершения преступления не полностью  охватываются понятием пособничества, а могут рассматриваться в  качестве такового лишь при расширительном толковании отдельных терминов, включенных законодателем в ч. 5 ст. 33 УК РФ, либо с некоторыми оговорками.

Связано это с тем, что  законодатель в ч. 5 ст. 33 УК РФ ограничился  закрытым перечнем возможных форм пособничества, не расширив (что было бы правильнее) понятие пособничества формулировкой  «а равно иным образом содействовавшее  совершению преступления». Таким образом, вооружение кого-либо для совершения преступления охватывается формулировкой  «содействовавшее совершению преступления предоставлением средств или  орудий совершения преступления». Подготовка же кого-либо к совершению преступления может в отдельных случаях  рассматриваться как содействие совершению преступления «советами, указаниями, предоставлением информации», однако думается, что в целом понятие  подготовки шире.

В ряде случаев подготовка также может быть расценена как  пособничество преступлению. Скажем, при физических тренировках исполнителя  преступления, если тренер осознает, для  чего он готовит лицо, совет, допустим, преимущественно развивать ту или  иную группу мышц, нужных для соответствующей  преступной деятельности, означает содействие совершению преступления советами, указаниями, т.е. пособничество.

Финансирование преступной деятельности выходит за рамки пособничества. Понимание финансирования как содействия преступлению путем предоставления средств преступления или устранения препятствий не соответствовало бы сложившимся в науке уголовного права представлениям о средствах преступления и устранении препятствий для совершения преступления как форме пособничества.

Под орудием совершения преступления в теории уголовного права принято  понимать такие предметы, которые  преступник использует в момент совершения преступления для непосредственного  воздействия на объект (например, оружие при убийстве, разбое). К средствам  совершения преступления относят орудия, приспособления, процессы внешнего мира, которые субъект также использует для воздействия на объект посягательства. Однако в отличие от орудия преступления средство его совершения не находится  в тесной связи с действиями преступника, а действует самостоятельно. Преступник при этом лишь использует известные  ему свойства предмета (например, яд, подсыпанный в пищу убитому, или  поезд, переехавший потерпевшего, положенного  на рельсы преступником).

В отличие от орудия, средство совершения преступления может быть также предназначено для облегчения его совершения, способствования  совершению преступного деяния (например, автомашина для вывоза похищенного, поддельные документы для совершения мошенничества и т.д.)¹⁸. Практика применения закона не делает четкого разделения между орудиями и средствами совершения преступления. Однако и теория, и практика понимают под ними предметы, явления и пр., используемые для непосредственного выполнения объективной стороны преступления. Финансовые средства, по нашему мнению, в рассматриваемом случае этому критерию не соответствуют.

Устранение препятствий  в науке уголовного права традиционно  рассматривается как разновидность физического пособничества (действием или бездействием), непосредственно связанного с совершением преступления. Думается, что устранение препятствий может иметь место и в виде интеллектуального пособничества. В этом случае оно совпадает и с другой формой пособничества – предоставлением информации. Однако устранение препятствий во всех случаях должно быть непосредственно связано с совершением преступления. Финансирование же преступления устраняет препятствия лишь опосредованно (через покупку, например, орудий или средств совершения преступления).

Таким образом, финансирование терроризма не дает оснований для  квалификации действий финансирующего по иным статьям, кроме статьи 205.1 УК РФ.

Для ряда преступлений, перечисленных  в ст. 205.1 УК РФ, законодатель предусмотрел такой квалифицирующий признак, как совершение деяния организованной группой (п. «а» ч. 2 ст. 205, ч. 3 ст. 206, ч. 3 ст. 211 УК РФ), а незаконное вооруженное  формирование само по себе как минимум  – организованная группа. Если постоянный участник организованной группы занимается вопросами ее финансирования или  вооружения или подготовкой других членов такой группы либо в его  функции входит исключительно вербовка и вовлечение в группу новых членов, то нуждаются ли его действия в  дополнительной квалификации по ст. 205.1 УК РФ? Вопрос этот требует самостоятельного рассмотрения, поскольку, как известно, все участники организованной группы независимо от выполняемой ими функции  отвечают как соисполнители, а это  означает, что для них и подготовка других участников, и финансирование деятельности должны рассматриваться  как действия исполнителей преступления, совершенного организованной группой.

Спорным, попутно отметим, остается вопрос уголовно-правовой оценки действий участников организованной группы, совершивших преступление, законодательная конструкция которого не включает такого квалифицирующего признака. Однако, исходя из сложившейся практики квалификации действий членов организованной группы, можно предположить, что и в этом случае действия всех участников такой группы следует рассматривать как соисполнительство независимо от их роли.

Таким образом, проблемы конкуренции  норм возникают, когда:

1. склонение, вербовка, иное вовлечение лица в совершение преступлений, перечисленных в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, вооружение или подготовка лиц в целях совершения хотя бы одного из указанных преступлений, финансирование преступлений были совершены участником организованной группы;
2. лицо, не являющееся членом организованной группы, совершает любые действия, перечисленные в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, за исключением финансирования терроризма и подготовки лиц, которая не выражается в советах, указаниях, предоставлении информации.

Представляется, что с  дополнением УК РФ ст. 205.1 в законе появилась специальная норма, охватывающая ряд случаев, урегулированных ранее, т.е. до ее включения в УК РФ, в  общем порядке¹⁹.

Вместе с тем в действующей  редакции ст. 205.1 УК РФ объективная сторона  преступления сформулирована таким  образом, что дать рекомендацию о  квалификации содеянного во всех случаях  исключительно по специальной норме  или же, напротив, о квалификации по совокупности не представляется возможным. Кроме того, сравнение санкций  норм, предусмотренных ст. ст. 205, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, с санкциями  норм, предусмотренных ст. 205.1 УК РФ, не позволяет сделать вывод о возможности квалификации действий, перечисленных в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, только по соответствующей ее части.

Представляется необходимым  проанализировать санкцию ч. 1 ст. 205.1 УК РФ. Минимальный размер наказания  за данное преступление в виде лишения  свободы составляет 5 лет, максимальный – 10 лет. Сопоставимыми являются санкции, предусмотренные ч. 1 ст. 206 УК РФ (от 5 до 10 лет лишения свободы), ч. 1 ст. 208 УК РФ (от 2 до 7 лет), ч. 1 ст. 211 УК РФ (от 4 до 8 лет), ч. 2 ст. 360 УК РФ (от 3 до 7 лет). Менее строгое наказание предусмотрено  только в двух случаях: в ч. 1 ст. 360 и ч. 2 ст. 208 УК РФ (до 5 лет лишения  свободы). Все остальные преступления наказываются значительно строже и  по нижнему, и по верхнему пределам.

Сравнение санкций дезориентирует правоприменителя относительно истинной воли законодателя. Во всяком случае, если законодатель посчитал необходимым  установить уголовную ответственность  по ст. 205.1 УК РФ для подстрекателей и пособников, не исключая их ответственности (как соучастников) по соответствующим  статьям, перечисленным в диспозиции ст. 205.1 УК РФ, в этом видно нарушение  принципа справедливости. Поскольку, во-первых, непонятно, почему именно подстрекатели  и пособники, а не организаторы и  исполнители представляют повышенную опасность, а, во-вторых, это явная  повторная положительная, так сказать, уголовно-правовая оценка одних и  тех же действий.

Вместе с тем в науке  уголовного права высказана и  иная позиция, согласно которой квалификация по совокупности является не просто допустимой, но вполне обоснованной²⁰. Представляется необходимым рассмотреть доводы, предлагаемые профессором А. В. Бриллиантовым, поскольку его точка зрения является и авторитетной, и достаточно аргументированной.

Позиция исследователя основана на том, что, по его мнению, в ч. 3 ст. 17 УК РФ говорится о конкуренции  только норм Особенной части. Если же содеянное виновным охватывается двумя  статьями Особенной части, но при  этом в одном преступлении он выступает  в качестве исполнителя, а в другом выполняет иную роль (что требует  ссылки на соответствующую часть  ст. 33 УК РФ), то конкуренция отсутствует  и требуется квалификация по совокупности. Аргументируется эта позиция  тем, что «должна быть дана полная правовая оценка»²¹.

С этим аргументом сложно согласиться. До включения в УК РФ ст. 205.1 действия по вовлечению в совершение тех преступлений, которые перечислены в диспозиции нормы, и пособничество в них квалифицировались по соответствующей статье Особенной части со ссылкой на ч. 4 (или ч. 5) ст. 33 УК РФ. Следуя такой логике рассуждений, надо признать ошибочной квалификацию действий пособника и подстрекателя только по соответствующим статьям Особенной части со ссылкой на ст. 33 УК РФ и для полноты квалификации предусмотреть для каждой статьи специальную норму (например, ст. 158.1 «Содействие хищениям», ст. 105.1 «Содействие преступлениям против жизни», ст. 285.4 «Содействие должностным преступлениям»), чтобы оценивать содеянное по совокупности.

Представляется, что позиция, против которой следует возразить, основана на той спорной посылке, что «оценка одного действия по двум статьям УК РФ связана не только с самим деянием человека, но и с тем, как оценивается это деяние с позиций права. Число уголовно наказуемых деяний может зависеть и зависит от юридической техники, от техники формулирования составов преступлений»²². Правовая оценка, безусловно, находится в определенной зависимости от юридической техники. Однако, думается, «оценка с позиций права» должна иметь подчиненное значение и должна соответствовать внутренней и внешней сущности того деяния, которое мы пытаемся оценить с позиций права.

Правовая оценка максимально  точно должна отражать реальную опасность  того деяния, за которое виновный привлекается к ответственности, и не влечь  повторных оценок по формальному  признаку: наличию в законе нескольких статей. Если же оценка с позиций  права приобретает самостоятельное  значение в отрыве от понимания сущности деяния, то для любого единичного преступления можно сконструировать сколько  угодно по сути дублирующих норм и  одновременно их применять.