Убийство с отягчающими обстоятельствами

Позиция Верховного Суда в этом вопросе  небезупречна. Ведь убийство двух лиц  представляет собой единичное преступление. И едва ли допустимо назначать  наказание по правилам о совокупности за единичное преступление. В науке  уголовного права предлагались и другие решения. Так, Л.В. Иногамова-Хегай полагает, что норма об убийстве одного человека "как часть входит в содержание нормы о покушении на жизнь двух или более лиц как целого", а "при конкуренции целого и части применяется только целое"²¹.

Не подвергая сомнению общее  правило о квалификации преступлений при конкуренции части и целого, следует признать, что в рассматриваемой  ситуации оно практически неприменимо. Признание покушением всего деяния в целом как единого преступления снижало бы опасность содеянного и привело бы к смягчению ответственности виновного в силу ч. 3 и ч. 4 ст. 66 УК. Поэтому судебная практика идет по пути квалификации подобных случаев по совокупности преступлений, как того и требует Верховный Суд РФ.

Убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. "б" ч. 2 ст. 105 УК). Этот вид убийства представляет повышенную опасность, поскольку посягает не только на жизнь потерпевшего, но и на другой объект: общественные отношения, обеспечивающие лицу возможность осуществлять свою служебную деятельность или выполнять общественный долг. Потерпевшим может быть как должностное, так и не должностное лицо, осуществляющее служебную деятельность.

Под выполнением общественного долга, как сказано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)", понимается осуществление гражданином как специально возложенных на него обязанностей в интересах общества или законных интересов отдельных лиц, так и совершение других общественно полезных действий. Так, практика признает выполнением общественного долга участие в пресечении преступления, сообщение органам власти о совершенном или готовящемся преступлении либо о местонахождении лица, разыскиваемого в связи с совершением им правонарушений, дачу свидетельских показаний и пр. Не имеет значения для квалификации, совершается ли убийство из мести в связи с осуществлением служебной деятельности или выполнением общественного долга или же в целях воспрепятствования такой деятельности потерпевшего в данный момент или в дальнейшем.

Закон не конкретизирует понятие "близкие лица". Степень  близости не имеет значения, если этим убийством виновный преследует цель отомстить лицу за выполнение им служебной  или общественной деятельности. Пленум Верховного Суда РФ указал: "К близким  потерпевшему лицам, наряду с близкими родственниками, могут относиться иные лица, состоящие с ним в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений".

Убийство лица, заведомо для виновного  находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника (п. "в" ч. 2 ст. 105 УК), - квалифицированный вид  убийства, не известный Уголовному кодексу 1960 г. В одном пункте здесь объединены два отягчающих обстоятельства: первое характеризует потерпевшего, а второе - в первую очередь особенность способа действия.

Беспомощное состояние потерпевшего может определяться его возрастом (малолетний, престарелый), состоянием здоровья, увечностью и другими обстоятельствами, не дающими жертве возможности оказать сопротивление преступнику или иным образом уклониться от посягательства. Сюда же можно отнести убийство лица, находящегося в состоянии сна или сильной степени опьянения, а также лишившегося сознания по другим причинам.

Уголовный кодекс 1960 г. не выделял  такого квалифицирующего признака, но ввел признак особой жестокости. Многие случаи убийства лица, находящегося в  беспомощном состоянии, стали квалифицироваться  по п. "г" ст. 102 УК (убийство с особой жестокостью).

Теперь же убийство лица, заведомо для виновного находящегося в  беспомощном состоянии, законодатель вновь считает самостоятельным  квалифицирующим признаком, не связывая его с особой жестокостью. Тем  не менее многие отрицают возможность применения п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ в случае убийства спящего, пьяного или лица, находящегося в бессознательном состоянии. По мнению сторонников этого взгляда, беспомощное состояние обязательно предполагает, что потерпевшему причиняются дополнительные, особые страдания. "Он сознает, что его сейчас или вскоре убьют, но в силу своего физического состояния не может ни оказать сопротивления, ни позвать на помощь". "Потерпевшее лицо, думается, должно понимать, что в силу своей беспомощности, обусловленной теми или иными обстоятельствами, оказывается в беспомощном положении перед убийцей. Отсюда с неизбежностью следует вывод, что спящий или находящийся в бессознательном состоянии не может считаться беспомощным. С таким выводом трудно согласиться. Беспомощное состояние жертвы - объективная категория. Это состояние существует независимо от осознания его самим потерпевшим. В противном случае мы должны будем исключить применение п. "в" ч. 2 ст. 105 УК и при убийстве младенца или психически больного.

Может возникнуть вопрос: если использование  беспомощного состояния потерпевшего не всегда может быть выражением особой жестокости, то в чем заключается  его повышенная опасность? Законодатель не мотивирует (да и не обязан мотивировать) свое решение. Но можно предположить, что повышенная опасность этого вида убийства связана с особой заботой о защите каждого человека, не способного в силу своего состояния защитить себя или уклониться от посягательств на свою жизнь. Такое преступление объективно более опасно, поскольку достижение преступного результата значительно облегчается, когда потерпевший спит, находится в обмороке, в тяжелой степени опьянения или лишен сознания по иной причине и т.д. Такое преступление более опасно и с субъективной стороны, поскольку знание о том, что жертва находится в беспомощном состоянии (закон не случайно говорит о заведомости) облегчает формирование преступного намерения и даже может играть провоцирующую роль.

Установление (точнее, восстановление) в законе рассматриваемого квалифицирующего признака вызвало трудности в судебной практике. Особенно много противоречий возникло при оценке убийства спящего, где не удалось достичь единства мнений. В ряде случаев суды квалифицировали такое убийство по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК. "Убийство спящего потерпевшего путем нанесения ему трех ударов топором по голове обоснованно квалифицировано по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии"²².

9 сентября 1999 г. Судебная коллегия  по уголовным делам Верховного Суда РФ признала правильным квалификацию действий Слободнюка, который совершил убийство, нанеся не менее 14 ударов молотком по голове потерпевшему, в то время как тот спал, будучи в состоянии опьянения. 24 ноября 1999 г. та же инстанция согласилась с осуждением Шафоростова по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК за убийство двух лиц, которые находились в тяжелой степени опьянения и спали²³.

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. N 1 дал указание о том, что убийством  лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, считает "умышленное причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу физического  или психического состояния защитить себя, оказать сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство". Нет сомнений, что под это общее определение подпадают и состояние сна, и другие случаи потери сознания. В постановлении дается примерный перечень лиц, находящихся в беспомощном состоянии. К ним "могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее". Подчеркнутые нами слова свидетельствуют о том, что этот перечень нельзя считать исчерпывающим. Поэтому нет оснований для вывода, будто убийство спящего или находящегося в тяжелой степени опьянения или лишенного сознания под воздействием наркотиков или по другой причине не может квалифицироваться по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК.

Беспомощное состояние  потерпевшего относится к числу  оценочных признаков. Чем бы ни обусловливалось  беспомощное состояние, оно должно быть предметом оценки суда. Это  касается, в частности, возраста. Ни малолетие, ни преклонный возраст сами по себе не исключают, что потерпевший может оказаться отнюдь не беспомощным, если он, к примеру, хорошо вооружен и умело обращается с оружием. К тому же преклонный возраст, в отличие от малолетнего, не имеет четкой нормативной границы. Судебная практика испытывает затруднения в вопросе о том, кого считать "престарелым".

От убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, следует  отличать ситуации, когда потерпевший  не способен защитить себя в силу иных причин: внезапность нападения, скрытый или коварный способ лишения жизни. Примером могут служить выстрел снайпера, нападение из засады, неожиданный удар ножом в спину, применение взрывного устройства, отравление пищи и т.п.

Сложным для практики оказался и вопрос о квалификации причинения смерти лицу, оказавшемуся в беспомощном состоянии в результате действий виновного. По смыслу закона лицо должно находиться в беспомощном состоянии до нападения на него. Если же потерпевший был приведен в беспомощное состояние виновным в процессе реализации умысла на убийство (путем причинения ранений, связывания, завлечения в уединенное место и т.п.), то п. "в" ч. 2 ст. 105 УК не должен применяться.

По делу Кабирова суд  ошибочно признал в качестве квалифицирующего признака убийства использование виновным беспомощного состояния потерпевшей. Установлено, что Кабиров, желая смерти потерпевшей, стал душить ее руками, а после потери ею сознания нанес несколько ударов ножом в сердце. Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия осужденного с п. "в" ч. 2 ст. 105 на ч. 1 ст. 105 УК на том основании, что потерпевшая была приведена виновным в беспомощное состояние в процессе лишения ее жизни²⁴.

Второе отягчающее обстоятельство, впервые названное в п. "в" ч. 2 ст. 105 УК, включено в закон в связи с распространившимися в последнее время случаями захвата заложников и похищения людей. Захваченное вооруженным преступником лицо, как правило, оказывается в беспомощном состоянии. Однако под убийством, сопряженным с похищением человека либо захватом заложника, следует понимать убийство не только самого похищенного или заложника, но и других лиц.

Действия виновных, совершивших  убийство, сопряженное с похищением человека либо захватом заложника, должны квалифицироваться по совокупности с преступлениями, предусмотренными соответственно ст. 126 и ст. 206 УК.1

Убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в  состоянии беременности (п. "г" ч. 2 ст. 105 УК). Повышенная опасность  этого преступления обусловлена  тем, что, убивая беременную женщину, виновный уничтожает и плод как зародыш будущей жизни. Указание на заведомость означает наступление ответственности по этому пункту, если виновный на момент совершения убийства достоверно знал о беременности потерпевшей от нее самой или из другого источника.

Срок беременности сам  по себе не имеет значения для квалификации содеянного по п. "г" ч. 2 ст. 105 УК, однако учитывается при установлении признака "заведомости".

Если виновный не был  осведомлен (не знал достоверно) о беременности потерпевшей, данный квалифицирующий признак не вменяется.

Наряду с объективным  существует и субъективное основание  для усиления ответственности за убийство заведомо беременной женщины. Оно заключается в особой злостности или низменности намерений виновного, который игнорирует требования закона и общественной морали об охране материнства и детства.

Убийство женщины, которую  виновный ошибочно считал беременной, следовало бы считать покушением на преступление, предусмотренное п. "г" ч. 2 ст. 105 УК, исходя из направленности умысла. Однако, учитывая, что смерть фактически наступила, содеянное нельзя считать покушением, иначе виновный получил бы необоснованную льготу при назначении наказания (ч. 3 ст. 66 УК).

Нельзя признать удачным  также предложение квалифицировать  содеянное по совокупности двух преступлений - покушения на убийство заведомо беременной женщины и оконченного убийства небеременной, т.е. по ч. 3 ст. 30, по п. "г" ч. 2 ст. 105 УК и по ч. 1 ст. 105 (либо по ч. 2 ст. 105 УК при наличии других квалифицирующих признаков). Применение к одному единичному убийству правила о совокупности не только ошибочно теоретически, но и несправедливо, так как приводит к необходимости назначения наказания путем сложения (ч. 3 ст. 69 УК). Иными словами, убийство мнимо беременной женщины оценивалось бы строже, чем убийство фактически беременной.

Ситуация должна решаться по правилам об ошибке в личности потерпевшего, которая не влияет на квалификацию. В таких случаях содеянное  квалифицируется по п. "г" ч. 2 ст. 105 УК как оконченное преступление.

Таким образом, квалифицированным  убийством по объекту преступления относятся обстоятельства характеризующие  жертву преступления.

2.2. Квалифицированное  убийство по объективной стороне  преступления

К объективной стороне  квалифицированного убийства относятся следующие обстоятельства, характеризующие в первую очередь способ действия. Это убийство, совершенное: д) с особой жестокостью; е) общеопасным способом; ж) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

Убийство, совершенное  с особой жестокостью (п. "д" ч. 2 ст. 105 УК), - один из наиболее распространенных видов квалифицированного убийства. Трудности в применении на практике п. "д" ч. 2 ст. 105 УК связаны с  сугубо оценочным характером данного  квалифицирующего признака. Оценочным является, во-первых, само понятие жестокости. Во-вторых, в законе говорится об особой жестокости, а не просто о жестокости. В принципе жестоко почти каждое убийство. Особая жестокость - это крайнее, высшее проявление данного качества. Анализируя оценочное понятие, человек обычно руководствуется не только собственными представлениями, но и некоторым эталоном, стандартом. В правоприменительной деятельности роль такого эталона играет сама судебная практика, квинтэссенцией которой являются руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.