Уголовная ответственность

 

Оглавление

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Актуальность темы работы обусловлена тем, что тезис о том, что уголовная ответственность и наказание - понятия близкородственные, в уголовно-правовой науке практически никем не оспаривается. Дискуссионным является характер соотношения этих двух базовых категорий соответствующей отрасли. С позиций формальной логики возможны три варианта такого родства: понятия могут совпадать по объему, могут пересекаться или быть смежными.

Изначально в теории российского  уголовного права проблемы специфического понятия уголовной ответственности не существовало. Как отмечал Л.В. Багрий-Шахматов, «ни употреблявшие этот термин Н.С. Таганцев, С.В. Познышев, ни создатели "Уложения о наказаниях уголовных и исправительных" 1885 г. не проводили различия между понятиями уголовной ответственности и наказания»¹. Аналогичная ситуация наблюдалась и в советской науке уголовного права в период действия УК РСФСР 1922 и 1926 гг. В своем исследовании В.И. Курляндский пришел к выводу, что в учебниках по Общей части уголовного права 1943, 1959 и 1960 гг. нет четкого разграничения между вышеуказанными понятиями².

Однако с принятием Основ  уголовного законодательства Союза  ССР и союзных республик 1958 г. и УК РСФСР 1960 г., в которых законодатель разграничил институты освобождения от уголовной ответственности и освобождения от наказания, начался отход от прежних представлений. Например, М.Д. Шаргородский, изначально понимавший ответственность как меру государственного принуждения, под влиянием критики пришел к выводу, что «нельзя ставить знак равенства между юридической ответственностью и самими мерами государственного принуждения»³. Юридическая наука попыталась объяснить это расхождение, в результате чего появился целый спектр точек зрения.

Наиболее широкое признание  в теории получило понимание ответственности как правовой обязанности. В общем виде данная концепция выглядит следующим образом: уголовная ответственность - это «обязанность отвечать за... преступление»⁴. Признав данное положение в качестве ключевого, его сторонники расходятся во взглядах относительно содержания и момента возникновения данной обязанности. Одни авторы связывали ее с действием исключительно уголовного закона. Так, Я.М. Брайнин признавал ответственностью «основанную на нормах советского уголовного права обязанность лица, совершившего преступление, подлежать действию закона»⁵. По мнению М.Д. Шаргородского, обязанность преступника претерпеть наказание составляет содержание ответственности. А.А. Пионтковский считал, что ответственность - это обязанность нести за совершенное преступление определенный личный или имущественный вред, указанный в санкции статьи уголовного закона. Более широкое понимание было предложено М.П. Карпушиным и В.И. Курляндским. По их мнению, обязанность «подвергнуться правоограничениям, вытекающим из процессуального порядка, быть осужденным и понести соответствующее наказание» составляет содержание уголовной ответственности. Расходились данные авторы и в вопросе о начальном моменте ответственности.

Цель работы: дать уголовно-правовую характеристику соотношения уголовной ответственности и наказания.

Задачи работы:

- проанализировать правовую сущность уголовной ответственности и ее оснований;

- раскрыть понятие, признаки  и цели уголовного наказания;

- рассмотреть соотношение понятий «уголовная ответственность» и «наказание» в теории права.

Предмет работы: уголовная ответственность  и наказание как правовые институты  уголовного права.

Объект работы: соотношение уголовной  ответственности и наказания.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Уголовная ответственность и её дифференциация от других видов ответственности

1.1 Значения дифференциация уголовной  ответственности

 

В теории права  общепринято, что дифференциация уголовной  ответственности имеет три значения: 1) принципа уголовной политики; 2) деятельности законодателя по изменению уголовного закона; 3) сложившихся законодательных различий уголовной ответственности. В настоящей работе феномен дифференциации рассматривается нами во втором и в третьем аспектах. В правовой действительности дифференциация проявляется в виде деления, размежевания системы права и законодательства на определенные автономные части: отрасли, подотрасли, разделы, главы, институты, нормы, квалифицирующие признаки. Сущность дифференциации можно усматривать в одном из свойств уголовно-правовой материи, вызванном эволюцией уголовного права: расслоением и разделением правового материала, в результате чего одни виды уголовно-правового воздействия стремятся обособиться от других видов, сделаться самостоятельными мерами уголовно-правового характера с предельным масштабом и ограниченным объемом. В этом смысле дифференциация есть противоположный процесс правовой интеграции. Сущность дифференциации состоит из своего рода "разностном" методе уголовно-правового регулирования и охраны, заключающемся в установлении разных видов, размеров и пределов уголовно-правового воздействия в целях эффективного предупреждения правонарушений⁶.

В доктрине уголовного права высказано обоснованное мнение о том, что разделению подвергается не только уголовная, но и в целом юридическая ответственность⁷. Это явление в науке было названо межотраслевой дифференциацией юридической ответственности. Дело в том, что законодатель первоначально делит ответственность на гражданско-правовую, дисциплинарную, финансовую, административную и уголовную. И лишь затем дифференцирует каждую из этих видов ответственности. Каждый из этих видов ответственности имеет свои особенности; например, гражданско-правовая ответственность возникает, как правило, в связи с нарушением договорных отношений и связана с применением восстановительных мер ответственности (неустойка, возмещение убытков и т.п.). Уголовная же ответственность устанавливается за преступления - деликты, обладающие наибольшими характером и степенью общественной опасности по сравнению со всеми другими, поэтому за их совершение предусмотрены более суровые меры ответственности, носящие репрессивный характер и применяющиеся в особом порядке. Правотворец, отмечает по этому поводу Л.Л. Кругликов, "решая вопрос об определении вида реагирования на хищение или хулиганство, потребление или сбыт наркотиков, изготовление огнестрельного или пневматического оружия, неизбежно занимается межотраслевой дифференциацией. Известно, в частности, что в настоящее время за мелкое хищение и мелкое хулиганство, за потребление наркотиков и незаконное изготовление пневматического оружия, а равно за нарушение порядка ценообразования и занятие проституцией уголовная ответственность не предусмотрена - законодатель считает достаточным административно-правового реагирования на эти виды поведения (см. ст. ст. 7.27, 20.1, 6.9, 20.10, 14.6, 6.11 КоАП РФ)"⁸.

Интересен вопрос о дифференциации юридической  ответственности не в целом по отраслям, а в самом в уголовном  праве. Как известно, УК РСФСР 1960 г. предусматривалавозможность применения к лаицу, совершившему преступлаение, мер общественного воздействия, административной, дисциплаинарной и даже гражданско-правовой ответственности. В связи с этим в теории появилася термин "дифференциация ответственности в уголаовном законодателаьстве".Одной из первых обосновалаа целаесообразность нахождения разлаичных мер ответственности в уголаовном законе и необходимость их дифференциации И.А.Лумпова⁹. С ней не соглаасилася А.Н.Тарбагаев, считавший неприемлаемым их размещение в уголаовном законе и требующим исклаючения¹⁰. Законодателаь воспринялапослаеднюю позицию, и это далао основание Т.А.Лесниевски-Костаревой утверждать, будто вопрос о дифференциации ответственности в уголаовном праве "утратилаактуалаьность сам по себе"¹¹.

Думается, болаее правы в этом вопросе Л.Л. Круглаиков и А.В. Василаьевский, считающие данный вывод поспешным, и не без оснований, на наш взглаяд, утверждающие, что в данном слаучае Т.А.Лесниевски-Костарева выдает желааемое за действителаьное.Вышеназванные ученые доказалаи, что дифференциация в уголаовном праве связана не толаько с указанными видами ответственности: в действующем УК предусмотрено применение "иных мер уголаовно-правового характера" (ст. ст. 2, 6, 7, 90 и др.), которые исполаьзуются взамен уголаовной ответственности при освобождении от нее (илаи от наказания) лаиц понереабилаитирующим основаниям. Можно соглааситься с тем, что указанные меры не явлаяются дифференциацией уголаовной ответственности, "посколаьку они применяются вне рамок уголаовной ответственности и не носят уголаовно-репрессивного характера", но они тем не менее явлаяются ответственностью, предусмотренной уголаовным законом и, слаедователаьно, выступают объектом еедифференциации. Поэтому в настоящее время актуалаенвопрос как о межотраслаевой юридической ответственности, так и о дифференциации ответственности в уголаовном законе.

Итак, вслаед за иными авторами мы придерживаемся концепции о делаении дифференциации на виды "по вертикалаи". Законодателаь сначалаа выделаяет общеправовую (юридическую) ответственность, затем - межотраслаевую, в послаедующем занимается отраслаевой дифференциацией (ответственности в уголаовном праве и уголаовной ответственности). На "нижних уровнях" существуют еще такие ее разновидности, как дифференциация, осуществлаяемая в рамках разделаа, глаавы, института отраслаи, группы норм, отделаьной нормы. Помимо этого, "внутри отраслаи права допустимо вести речь о дифференциации: 1) оснований уголаовной ответственности; 2) формы (вида) ответственности; 3) объема уголаовной ответственности и уголаовного наказания"¹².

1.2 Разделаение уголаовной и иных видов ответственности

 

Все российское право явлаяется единой системой, в которой разлаичные его отраслаи тесно связаны друг с другом. В связи с этим долажен быть соблаюден принцип соглаасованности таких взаимодополаняющих и обуслаовлаивающих друг друга смежных отраслаей законодателаьства, как уголаовное и административное право. Поэтому перед законодателаем неизбежно возникает вопрос, как разграничить и правилаьно квалаифицировать преступлаения и административные правонарушения, не нарушая их межотраслаевого соответствия. Данная проблаема весьма значима длая правоприменителаьной практики, посколаьку ошибки в разграничении таких деяний приводят лаибо к необоснованному смягчению ответственности, лаибо к неоправданно суровому наказанию. Длая обеспечения правилаьной квалаификации деяний и достижения целаей межотраслаевой дифференциации долажна быть, во-первых, соблаюдена преемственность в видах юридической ответственности, и, во-вторых, в законе долажны быть четкие разграничителаьные признаки смежных деяний, вклаючаемых в разлаичные отраслаи законодателаьства¹³.

Рассмотрим, как соотносятся между собой  уголаовно-правовые и административные нормы, устанавлаивающие ответственность за совершение деяний, посягающих на управлаенческие отношения, в том числае в сфере экономических отношений, и совершенные гражданами, которые субъектами управлаения не явлаяются. Несмотря на то что управлаение гражданами, осуществлаяемое влаастными органами и их работниками - представителаями влаасти, явлаяется важным услаовием функционирования общества, слаедует отметить недостаточное, по нашему мнению, внимание, которое в юридической науке уделаяется соотношению преступлаений и административных правонарушений в сфере управлаения.

Уголаовный кодекс РФ и КоАП РФ одинаково именуют глаавы, посвященные деяниям в сфере порядка управлаения: гла. 32 "Преступлаения против порядка управлаения" и гла. 19 "Административные правонарушения против порядка управлаения" соответственно. Что же касается характера и содержания входящих в эти глаавы статей, то единства вовсе не наблаюдается.

Лишь в одном слаучае (ст. 330 УК - ст. 19.1 КоАП) норма о преступлаении и проступке имеет одинаковое название - самоуправство. Но и здесь имеет место разное по смыслау содержание диспозиций указанных статей: в отлаичие от ст. 330 УК, ст. 19.1 КоАП говорит о нарушении порядка осуществлаения своего действителаьного илаи предполаагаемого права, тогда как уголаовное законодателаьство имеет в виду нарушение порядка совершения каких-лаибо действий, правомерность которых оспаривается организацией илаи гражданином. Далаек от совершенства и исполаьзуемый законодателаем критерий разграничения, связанный с налаичием илаи отсутствием существенного вреда. На наш взглаяд, исполаьзование в качестве основного критерия разграничения преступлаений и административных правонарушений сугубо оценочных признаков представлаяется неверным.Во избежание трудностей при квалаификации исслаедуемых нами деяний законодателаю слаедует четко установить градацию и рамки размера причиненного ущерба, как это сделаано, например, в Постановлаении Плаенума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. N 14 "О практике применения судами законодателаьства об ответственности за эколаогические правонарушения"¹⁴. В нем дано толакование ряда оценочных признаков преступлаения, которые помогают понять сущность послаеднего и отграничить его от аналаогичного правонарушения.

Кроме упомянутых выше норм о самоуправстве  еще толаько в двух слаучаях (ст. 327 УК - ст. ст. 19.11, 19.23 КоАП и ст. 318 УК - ст. 19.3 КоАП) смежные нормы УК и КоАП лаежат в облаасти одной группы общественных отношений, хотя именуются они не совсем идентично.Например, говоря в ст. 318 УК о применении насилаия, не опасного илаи же опасного длая жизни илаи здоровья, лаибо угрозе применения такого насилаия, законодателаь, несомненно, акцентирует внимание на повышенном уровне общественной опасности такого деяния, тогда как ст. 19.3 КоАП упоминает лаишь о неповиновении законному распоряжению илаи требованию сотрудника правоохранителаьного органа (милаиции, военнослаужащего лаибо сотрудника органов уголаовно-исполанителаьной инспекции и т.д.), а также о воспрепятствовании исполанению ими своих слаужебных обязанностей.

Обращает на себя внимание то обстоятелаьство, что в процессе описания составов преступлаений и административных правонарушений исполаьзуются признаки, позволаяющие отнести одно и то же деяние к юрисдикции разлаичных отраслаей права. В этом слаучае позиция законодателая представлаяется нам не совсем лаогичной. Так, нередко происходит поланое илаи частичное дублаирование составов преступлаения и административного правонарушения, как это произошлао применителаьно к составам, устанавлаивающим ответственность за изготовлаение, сбыт, подделаку документов, штампов, печатей илаи блаанков, что наказуемо как в уголаовно-правовом порядке (ч. 1 ст. 327 УК), так и в административно-правовом (ст. 19.23 КоАП).

Отметим также, что посколаьку УК содержит ряд статей, предусматривающих уголаовную ответственность за похищение марок акцизного сбора, специалаьных марок илаи знаков соответствия (ч. 3 ст. 325), а также за изготовлаение их, подделаку илаи сбыт (ст. 327.1), то слаедует, на наш взглаяд, вклаючить в КоАП норму, содержащую административную ответственность за нарушение порядка изготовлаения, исполаьзования, хранения илаи уничтожения вышеупомянутых предметов.

Аналаиз содержащихся в гла. 32 УК противоправных деяний показала, что некоторые из них долажны находиться в ряде других глаав УК, что в болаьшой степени способствовалао бы достижению соглаасованности в процессе отнесения нормы к той илаи иной глааве. Например, ст. 328 УК "Уклаонение от прохождения военной и алаьтернативной гражданской слаужбы" болаее соответствовалаа бы характеру регулаируемых ею отношений при ее перемещении в гла. 33 УК "Преступлаения против военной слаужбы". В таком слаучае, чтобы избежать путаницы, которая может возникнуть в связи с определаением объектов посягателаьства, вышеупомянутую глааву целаесообразнее именовать "Преступлаения в сфере комплаектования и прохождения военной слаужбы". Кроме этого, будет восстановлаена определаенная система в построении охраняемых общественных отношений, посколаьку КоАП содержит гла. 21 "Административные правонарушения в облаасти воинского учета", в которой ст. 21.5 КоАП влаечет административную ответственность за неявку длая постановки на учет, а также при вызове по другому поводу (кроме призыва).