Вменяемость и невменяемость

С учетом изложенного Военная  коллегия приходит к выводу, что  постановление судьи Приволжского окружного военного суда от 25 июля 2003 года в отношении О. не соответствует  требованиям п. 1 ч. 1 ст. 379 и ч. 1 ст. 380 УПК РФ, поэтому подлежит отмене с направлением дела на новое судебное разбирательство в тот же суд, но в ином составе судей.

В ходе нового судебного  разбирательства суду необходимо исследовать  доказательства, подтверждающие или  опровергающие совершение О. действий, запрещенных законом, истребовать  и оценить указанные выше документы, назначить и провести стационарную комплексную судебную психолого-психиатрической  экспертизу с привлечением специалистов отдела судебно-психиатрической экспертизы 111 центра судебно-медицинских и  криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации и  Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии В.П. Сербского  и на основании ее выводов в совокупности с другими доказательствами принять соответствующее решение по делу.[11]

Установление медицинского критерия невменяемости требует  исследования характера заболевания, что невозможно без специальных  познаний. Поэтому в качестве эксперта может выступить только врач-психиатр. Однако и для установления юридического критерия также необходима экспертиза, потому что вывод о его наличии  или отсутствии в каждом случае обосновывается с помощью клинических психиатрических  данных. В этом проявляется тесная связь обоих критериев невменяемости.

Психологический критерий невменяемости  характеризуется двумя признаками: интеллектуальным (невозможностью осознавать значение своих действий) и волевым (неспособностью руководить своими действиями). Для признания лица невменяемым  достаточно одного из этих признаков, если он обусловлен болезненным состоянием психики (любого вида из четырех названных  выше).[12]

При многих психических заболеваниях у человека сохраняется до известных  пределов правильная ориентировка в  окружающем мире, он обладает определенным запасом знаний. Для признания  лица невменяемым нужно установить его неспособность осознавать именно те общественно опасные деяния, которые  он совершил, будучи психически больным. При этом необходимо, чтобы лицо осознавало не только фактическую сторону  деяния, но и его социальную значимость, общественно опасный характер.

Так, к примеру, органами следствия была проведена амбулаторная, а судом – стационарная судебно-психиатрическая  экспертиза, и эксперты пришли к  выводу, что у Шитькова обнаруживаются последствия органического поражения центральной нервной системы, не исключающего способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Во время инкриминируемых ему деяний он имел те же отклонения психики и находился в состоянии простого алкогольного опьянения. После совершения правонарушения у Шитькова был реактивный психоз, который полностью прошел. В содеянном его следует признать вменяемым.[13]

Вопрос о вменяемости (невменяемости) всегда решается в отношении  конкретного деяния. Никто не может  быть признан невменяемым вообще, безотносительно к содеянному. Во-первых, течение хронических психических заболеваний допускает возможность улучшения состояния (ремиссии). Во-вторых, при некоторых болезненных состояниях психики, например, при олигофрении, лицо может осознавать фактический характер и общественную опасность одних своих действий (таких, как причинение побоев, кража) и не осознавать общественной опасности других действий, затрагивающих более сложные общественные отношения (нарушение санитарно-эпидемиологических правил, возбуждение национальной вражды).

Интеллектуальная и эмоционально-волевая  сферы психической деятельности неразрывно связаны между собой.

Современная психиатрия считает, что не существует изолированного поражения  психических функций. Однако это  не исключает того, что болезненное  расстройство психики может затрагивать  преимущественно ту или иную ее сторону. При некоторых заболеваниях лицо в определенных пределах может критически относиться к своим действиям, но не в состоянии руководить ими, не может удержаться от их совершения. Поэтому психологическим критерием  невменяемости служит как неспособность лица осознавать значение своих действий (интеллектуальный критерий), так и невозможность руководить ими (волевой критерий). Оба признака в ст. 21 УК РФ разделены союзом «либо», чем подчеркивается их самостоятельное значение.[14]

Лицо признается невменяемым, если указанные нарушения интеллекта и воли обусловлены болезненным  состоянием психики. При этом не требуется, чтобы само общественно опасное  деяние, в отношении которого лицо признается невменяемым, находилось в  прямой причинной зависимости от психического заболевания.

Таким образом, лишь единство двух критериев позволяет говорить о невменяемости. Отсутствует один – следовательно, субъект вменяем.

4. Уголовная ответственность  лиц с психическим расстройством,  не исключающим вменяемость

Статья 22 Уголовного кодекса  РФ впервые в российском законодательстве регулирует вопрос об ответственности  лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости:

«1. Вменяемое лицо, которое  во время совершения преступления в  силу психического расстройства не могло  в полной мере осознавать фактический  характер и общественную опасность  своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.

2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается  судом при назначении наказания  и может служить основанием  для назначения принудительных  мер медицинского характера».

Еще на ранних этапах развития общей и судебной психиатрии было замечено, что нет резкой границы  между душевной болезнью и полным психическим здоровьем. Для оценки промежуточных состояний в прошлом  веке была предложена концепция уменьшенной  вменяемости. Эта концепция не получила широкой поддержки. Среди противников  уменьшенной вменяемости был  и один из основоположников судебной психиатрии профессор Московского  университета В.П.Сербский. Он писал: «Введение в законодательство этого понятия – при невозможности дать какую-либо правильную мерку для приложения его на практике – вызвало бы значительные недоразумения и дало бы ложное направление разрешению вопроса о невменяемости, который допускает только два решения: или человек обладал свободой действия – и тогда он вменяем, или же он не обладал ею – и тогда он невменяем».[15]

Уголовное уложение 1903 г. не предусматривало уменьшенной вменяемости. Разработчик Общей части этого  закона Н.С.Таганцев признавал, что  и способность познавать и  понимать окружающие нас явления, и  способность оценивать познанное  допускают весьма различные оттенки, что эти оттенки могут влиять на ответственность. Но они «не могут рассматриваться как особый вид или даже особый оттенок вменяемости, так как в этом отношении существует только двоякая возможность: или признать, что в данном случае существуют условия, устраняющие вменяемость, или установить, что таковые отсутствуют. В первом случае виновный освобождается от ответственности, во втором – подлежит наказанию; признать какое-либо третье, посредствующее состояние мы не можем ни теоретически, ни практически».[16]

Российское уголовное  право и в советский период не признавало понятия уменьшенной  вменяемости. Оно исходило из того, что вменяемость не может иметь  степеней. Лицо, совершившее общественно  опасное деяние, признается либо вменяемым (тогда оно является субъектом  преступления), либо невменяемым (тогда  оно субъектом преступления быть не может). Именно потому, что вменяемость  выступает в качестве признака субъекта преступления, понятие уменьшенной  вменяемости рассматривалось как  неудачное. Действительно, никто не может быть субъектом преступления частично, в уменьшенном размере.

Однако дискуссии среди  юристов и психиатров о целесообразности введения в законодательство понятия уменьшенной (ограниченной) вменяемости никогда не прекращались. Это можно объяснить, во-первых, тем, что современное законодательство Франции, ФРГ, Швейцарии, Польши и ряда других стран Европы признает в той или иной формулировке концепцию уменьшенной вменяемости; во вторых, успехами психиатрии в изучении так называемых пограничных состояний и аномалий психического развития, не достигающих уровня психического заболевания (различные формы психопатии, неврозы, остаточные явления черепно-мозговых травм, алкоголизм, наркомания, токсикомания и т.д.).

Д.В.Сирожидиновым предпринята попытка дать полный перечень подобных аномалий, придав ему исчерпывающий характер. В этот перечень попали и некоторые «классические» психические заболевания (шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, прогрессивный паралич), если «выраженность психического расстройства не достигает психотического уровня».[17] Очевидно, классификация психических аномалий в дальнейшем будет уточняться с учетом практики применения ст. 22 УК РФ.

В юридической науке справедливо  отмечалось, что лица с неполноценной  психикой не могут быть в области  уголовной ответственности приравнены к психически здоровым. Тем более, что психические аномалии, не исключающие вменяемости, во многих случаях выступают в качестве условия, способствующего преступлению. Проблема актуализировалась в последнее десятилетие в связи с ростом числа психических аномалий в обществе в целом и особенно числа правонарушений, совершаемых такими лицами. До 30-40% лиц, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу и признанных вменяемыми, страдают различными формами нервно-психической патологии.[18] А среди лиц, совершивших преступления против личности, число страдающих психическими аномалиями достигает 65-70%.[19]

Попытка ввести в закон  понятие «ограниченной вменяемости» вместо «уменьшенной» была сделана  в ст. 15 Основ уголовного законодательства 1991 г. Но такая замена ничего не дала, и законодатель избегает в настоящее  время и термина «ограниченная  вменяемость». Он не употребляется в УК РФ, хотя по содержанию текст ст. 22 УК РФ во многом близок к ст. 15 Основ.

Из положений ст. 22 УК РФ вытекает следующее. Во-первых, закон  не признает промежуточного состояния  между вменяемостью и невменяемостью. Во-вторых, признанное вменяемым лицо, которое во время совершения преступления не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной  ответственности. В-третьих, наличие  у виновного психических аномалий, не исключающих вменяемости, «учитывается судом при назначении наказания». В-четвертых, психическое расстройство, не исключающее вменяемости, может  служить основанием для применения принудительных мер медицинского характера.

Статья 22 УК РФ не использует термины «уменьшенная вменяемость» или «ограниченная вменяемость». Очевидно, позиция законодателя по-прежнему состоит в том, что вменяемость  не может иметь степеней.[20] Да и сторонники уменьшенной вменяемости, упорно не замечающие этого и называющие данную статью нормой об уменьшенной (ограниченной) вменяемости, по сути дела, ведут речь об уменьшенной ответственности (или об уменьшенной виновности) лиц с психическими аномалиями.

Такой подход вполне рационален. Не должно вызывать сомнения, что аномалии психики, уменьшающие способность  человека оценивать свои действия и  руководить ими, должны учитываться  при назначении наказания, а также  при определении режима отбывания  наказания. Но, во-первых, эта проблема не имеет отношения к признакам  субъекта преступления. Во-вторых, здесь  требуется избирательный подход.

Формулировка ч. 2 ст. 22 УК РФ такова, что из нее не следует вывод об обязательном смягчении наказания лицам с психическими аномалиями. По-видимому, не случайно среди смягчающих обстоятельств, перечисленных в ст. 61 УК РФ, данное обстоятельство не упомянуто. При оценке конкретного деяния, совершенного лицом, имеющим аномалии психики, необходимо учитывать, имелась ли причинная связь между этими аномалиями и совершенным преступлением. И только в тех случаях, когда психические аномалии являлись решающим звеном в общей цепи причинной связи, приводимой к совершению преступления и наступлению преступного результата, наказание виновному может быть смягчено.[21] Хотя поведение человека и не определяется патологическими чертами его личности, но такие черты могут быть условиями, способствующими и его преступному поведению.

Это подтверждается специальными исследованиями.[22] Учет психических аномалий представляет серьезные трудности для суда.

Этот учет не может основываться исключительно на гуманизме, как  это имеет место при физических аномалиях (тяжелое соматическое заболевание, увечье, нуждаемость в постороннем  уходе). Наличие у лица определенных нарушений интеллектуальных и эмоциональных  функций может сказываться на мотивации его противоправного  поведения, определять при психических  аномалиях, не исключающих вменяемости, у лица сохраняется возможность  осознавать свое преступное поведение  и руководить им.

Не менее важно учитывать  и этиологию психической аномалии. Следует ли смягчать наказание, если данная психическая аномалия являлась результатом какой-либо антиобщественной привычки или аморальности поведения  лица (пристрастие к алкоголю, наркомания и т.п.)? Думается, что отрицательный  ответ здесь очевиден. Это подтверждено и изучением судебной практики.[23]

И едва ли можно ставить  вопрос о смягчении наказания, если вследствие той или иной психической  аномалии преступление приняло особенно жестокий или дерзкий характер. Н.С.Таганцев писал, что «далеко не всегда в  подобных состояниях можно приискать  основания для уменьшения наказания».[24]

Зарубежное уголовное  право также не связывает с  «уменьшенной вменяемостью» обязательное смягчение наказания. Так, согласно УК ФРГ наказание в подобной ситуации «может быть смягчено» (§ 21), а УК Франции  устанавливает, что «суд учитывает  это обстоятельство при определении  меры наказания и порядка его  исполнения».