Нормативное регулирование рассмотрения сообщения о преступлениях в российском и зарубежном уголовном процессе

При наличии многочисленности и неоднозначности мнений по вопросу доказательственного значения объяснений следует согласиться с утверждением И. О. Воскобойник и М. Г. Гайдышевой о том, что уголовно-процессуальная регламентация их доказательственного значения должна осуществляться исключительно посредством оптимизации института доказывания, а не отдельных норм, регламентирующих проверку сообщений о преступлениях131.

Таким образом, упущения законодателя при конструировании ч. 1 ст. 144 УПК РФ, приводят к отсутствию правовых предпосылок для полноценного проведения процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, к многовариативности интерпретации и практической реализации должностными лицами неясно выраженной позиции законодателя, следствием которых являются нарушения законности и злоупотребление правом. Кроме того, реализация на практике ч. 1 ст. 144 УПК РФ о новых процессуальных средствах проверки сообщения о преступлении вызывает у правоприменителей многочисленные вопросы, ответы на которые он не в состоянии получить по причине отсутствия четкого нормативного регулирования. Это существенно снижает эффективность и востребованность познавательных средств проверки, способствует искусственному сдерживанию тех процессуальных возможностей, которые так необходимы в данной стадии132. Согласно исследованию, проведенному И. А. Цховребовой, такие новые процессуальные средства проверки сообщения о преступлении, как истребование документов и предметов, изъятие их в установленном порядке; назначение и производство судебной экспертизы; получение образцов для сравнительного исследования, практически не используются133.

И, наконец, третья проблема, которая на мой взгляд, снижает эффективность нововведений в правоприменительной практике. Полагаю, что при формулировании уголовно - процессуальных норм законодателем отчасти были нарушены правила системности и внутренней взаимосвязи, вследствие чего они вступили в противоречие с другими нормами УПК РФ, с устоявшимися фундаментальными положениями уголовно-процессуальной теории134.

Так, согласно ч. 1 ст. 144 УПК РФ, дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа вправе назначать судебную экспертизу, производить освидетельствование. Однако в соответствии с ч. 1 ст. 179 УПК РФ, освидетельствованию могут быть подвергнут лишь определенный круг участников уголовного судопроизводства, к числу которых относятся подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, а также свидетель с его согласия. Законодатель не включил в этот круг лиц, участвующих в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении. Аналогичный процессуальный парадокс складывается и при реализации права на назначение судебной экспертизы при проверке сообщения о преступлении. Законодатель не указал эту категорию лиц в ч. 3 и ч. 4 ст. 195 УПК РФ, а также в ст. 198 УПК РФ.

Дискуссионным остается вопрос с таким следственным действием, как получение образцов для сравнительного исследования. Так, В. И. Зажицкий считает, что получение образцов для сравнительного исследования служит органическим элементом такого следственного действия, как производство судебной экспертизы, вследствие чего не они могут содержать сведений, которые можно было бы использовать для проверки сообщения о преступлении135. И. А. Цховребова указывает на пробел, связанный с возможностью принудительного изъятия образцов и пределами их применения136. А. М. Панокин утверждает, что применение мер принуждения создает потенциальную угрозу нарушения прав личности в уголовном судопроизводстве137.

В соответствии с ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ субъектами стадии возбуждения уголовного дела являются «лица, участвующие в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении», «участники проверки сообщения о преступлении» и «участники досудебного производства». Однако в УПК РФ не определены их правовое положение, права и обязанности, процессуальные гарантии и ответственность. Вследствие этого обязанность дознавателя, орган дознания, следователя, руководителя следственного органа разъяснять права и обязанности данной категории лиц, носит скорее декларативный характер.

Более того, те права, которые прямо перечислены в ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ, противоречат нормам УПК РФ, регламентирующим порядок их выполнения.

Так, согласно ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ при необходимости безопасность участника досудебного производства обеспечивается в порядке, установленном ч. 9 ст. 166 УПК РФ, где указан исчерпывающий перечень лиц. В нем отсутствуют «лица, участвующие в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении», «участники проверки сообщения о преступлении».

Еще одним юридическим казусом является предупреждение участников проверки сообщения о преступлении о неразглашении данных досудебного производства в порядке, установленном статьей 161 УПК РФ. Парадокс заключается в том, что ст. 161 УПК РФ называется «Недопустимость разглашения данных предварительного расследования», а не данных досудебного производства, как указано в ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ. Кроме того, объективную сторону состава преступления по ст. 310 УК РФ образует деяние по разглашению данных предварительного расследования, а не досудебного производства.

Таким образом, несмотря на позитивное значение дополнений, внесенных в редакцию ст. 144 УПК РФ Федеральным законом от 04. 03. 2013 № 23-ФЗ, практика их применения выявила ряд проблемных вопросов, которые требуют обоснованного научного изучения, практической апробации и корректировки законодательства в части урегулирования процедурного порядка проведения проверки и новых процессуальных действий, процессуальных форм их закрепления, устранения несогласованности и правовой неопределенности норм. Полагаю, что это конкретизирует процессуальную природу проверочных действий, повысит профессиональную компетенцию должностных лиц, выступит гарантом устранения нарушений закона при рассмотрении сообщений о преступлении.

Согласно ч. 1 ст. 144 УПК РФ, дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа обязаны принять решение по поступившеему сообщению о преступлении в срок до 3 суток. Под уголовно- процессуальными сроками в теории уголовного процесса понимается предоставленное законом время для совершения тех или иных процессуальных действий138. Установление сроков рассмотрения сообщений является условием своевременного реагирования на него, средством уголовно-процессуального регулирования отношений между участниками139, предпосылкой обеспечения законности в деятельности правоохранительных органов и эффективным механизмом, гарантирующим защиту конституционных прав. Срок, предусмотренный ч. 1 ст. 144 УПК РФ, не является предельным; он может быть продлен до 10 суток по ходатайству следователя или дознавателя, а при необходимости проведения документальных проверок и ревизий до 30 суток  
(ч. 3 ст. 144 УПК РФ).

Установленный законодателем срок рассмотрения сообщений о преступлениях всегда был предметом пристального внимания ученых-процессуалистов и в настоящее время остается дискуссионным.  
Д. А. Зипунников и А. С. Каретников считают, что принятие решения в стадии возбуждения уголовного дела должно осуществляться незамедлительно, поскольку длительность сроков часто превращаются в кипучую деятельность по укрытию преступлений путем отыскания надуманных оснований отказа в  возбуждении  уголовного дела140. Ю. А. Иващенко ограничивает данный срок одними сутками141. Н. А. Власова полагает, что для проведения проверки по сообщению о преступлении разумным и обоснованным является десятидневный срок142. Н. И. Газетдинов считает, что 3 - дневный срок для принятия обоснованного и законного решения недостаточен, т.к. приводит к появлению обвинительного уклона и нарушению принципов уголовного судопроизводства и предлагает определить срок для принятия решения 30 суток143.

На мой взгляд, законодатель поступил правильно, установив минимальный и максимальный предел срока для рассмотрения сообщений о преступлениях, предусмотрев их ступенчатое увеличение с учетом ситуаций, возникающих в практической деятельности. Более того, использование при конструировании нормы словосочетания «не позднее» и частицы «до» перед цифрой, обозначающей процессуальный срок рассмотрения сообщения, дает возможность дифференцировать подход к принятию решения в зависимости от вида и категории преступления, объема мероприятий, которые необходимо провести для получения дополнительной информации. Полагаем, что в данной ситуации субъективное усмотрение правоприменителя с учетом разумных сроков оправдано.

Анализ ч. 1 ст. 144 УПК РФ показал, что трех, десяти и тридцати суточный срок, относится в целом к рассмотрению сообщений, а, следовательно, к приему, проверке и принятию решения. Однако ведомственные нормативные правовые акты устанавливают свой, отличный от норм УПК РФ срок рассмотрения сообщения. Сравнительный анализ Типового положения и ведомственных Инструкций показал, что в данный срок распространяется лишь на проверку сообщений о преступлениях. Так в п. 32 Типового положения записано:

«сроки проверки сообщений о преступлениях, предусмотренные ст. ст. 144 и 146 УПК РФ», п. 37. инструкции Следственного комитета Российской Федерации устанавливает, что проверка сообщения о преступлении должна быть завершена не позднее 3 суток. Аналогичные положения содержатся в инструкциях других ведомств.

Полагаю, что содержащаяся в тексте ведомственных нормативных пра- вовых актов терминологическая неточность, по меньшей мере, некорректна по отношению к УПК РФ. Кроме того, искажение смысла уголовно - правовых норм на стадии рассмотрения сообщений влечет за собой многочисленные нарушения законности, и, что более опасно, становится одним из условий их возникновения.

Представляется, что формулировка положений ведомственных нормативных актов, регламентирующих сроки, является неудачной. В связи с изложенным, полагаем, что замена в п. 32 Типового положения «сроки проверки» на словосочетание «сроки рассмотрения сообщения о преступлении, предусмотренные ст. 144 УПК РФ» будет способствовать оптимизации процедурного по- рядка, единообразному толкованию среди правоприменителей.

Продление сроков рассмотрения сообщений о преступлениях осуществляется в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 144 УПК РФ. Основанием для такого продления является процессуальный документ, именуемый «мотивированное ходатайство», при продлении до 10 суток и «ходатайство, в котором в обязательном порядке указываются конкретные обстоятельства, послужившие основанием для продления срока рассмотрения сообщения до 30 суток».

На мой взгляд, данная диспозиция имеет ряд существенных ошибок и противоречий. Законодатель допустил семантическую ошибку при формулировании нормы – использовал два одинаковых по сущности и содержанию термина в различной интерпретации, что существенно усложнило ее конструкцию. В толковом словаре С. И. Ожегова слово «ходатайство» определяется как официальная просьба144, а «мотивированный» трактуется как совокупность мотивов и доводов в пользу чего - либо145. Таким образом, под мотивированным ходатайством следует понимать обоснованную просьбу, в которой изложены доводы и мотивы, необходимые для ее разрешения.

Основным процессуальным документом при продлении срока рассмотрения сообщений до 30 суток также является «ходатайство, в котором указываются конкретные обстоятельства, послужившие основанием для продления срока». Иными словами, в нем также должны быть указаны мотивы и приведены доводы принятия такого решения. Таким образом, два терминологических понятия имеют одинаковое смысловое значение и фактически определяют одно и то же действие, которое необходимо выполнить должностному лицу - указать в процессуальном документе основания для продления срока.

Использование неудачного терминологического определения привело к правовой неэффективности нормы, сделало ее процессуально уязвимой, что дало возможность должностным лицам пренебрегать требованиями закона. Практика показывает, что при продлении срока проверки они формально подходят к составлению «мотивированного ходатайства». В качестве аргументов, как правило, используют общие фразы, стандартные формулировки, такие как 
«в целях установления преступника», «для истребования документов», «в целях опроса лиц», «для сбора улик»146. Информационная составляющая такого «ходатайства», не содержит ответа на вопросы «что сделано?» и «что еще предсто- ит сделать?». В условиях отсутствия прозрачности проверочной деятельности лица, продлевающие сроки проверки, не могут объективно оценить ее результаты, убедиться в том, что продление действительно необходимо, а не является сокрытием факта волокиты и недобросовестного отношения, определить, какой еще объем проверочной деятельности необходимо осуществить, какие процессуальные и следственные действия выполнить и в какой срок.

Исходя из вышеизложенного, полагаю, что в настоящее время такой документ, как «мотивированное ходатайство» утратил свое процессуальное значение, поскольку не способствует соблюдению законности и не отвечает современным законодательным требованиям и потребностям правоприменительной практики. На мой взгляд, принятие решения о продлении срока рассмотрения сообщений о преступлениях целесообразно документально оформлять постановлением. Эта процессуальная форма является элементом гарантии обеспечения законности и соблюдения порядка при рассмотрении сообщений о преступлениях и активно используется в досудебном производстве. Так, следователи Следственного комитета Российской Федерации согласно с п. 38. Инструкции об организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлении в следственных органах (следственных подразделениях) системы Следственного комитета Российской Федерации (далее Инструкция СК России), оформляют ходатайство о продлении  срока проверки в соответствии с п. 25 ст. 5 УПК РФ постановлением147.

Подобное суждение имеется и у А. Петрова, который приравнивает продление срока проверки к продлению сроков предварительного следствия и предлагает выносить мотивированное постановление148.

В связи с изложенным представляется необходимым в ч. 3 ст. 144 УПК РФ слово «по ходатайству» заменить на слово «по постановлению» и изложить в следующей редакции: «Руководитель следственного органа, начальник органа дознания вправе по постановлению соответственно следователя, дознавателя продлить до 10 суток срок, установленный частью первой настоящей статьи. При необходимости производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов руководитель следственного органа по постановлению следователя, а прокурор – по постановлению дознавателя вправе продлить этот срок до 30 суток.