§ 2. Субъекты и сроки
уголовного преследования
Уголовное преследование представляет
собой сложный комплекс процессуальных
действий, осуществляемых на всем протяжении
производства по уголовному делу. Поэтому,
несомненно, актуален вопрос о компетенции
участников уголовного судопроизводства,
выступающих на стороне обвинения, тождественного
понятию уголовного преследования.
Несмотря на то, что в УПК РФ, в отличие
от действовавшего ранее УПК РСФСР, данные
лица обозначаются словом «участники»,
представляется, что применительно к уголовному
преследованию более целесообразно использовать
термин «субъекты». Дело в том, что уголовное
преследование осуществляется в рамках
правоотношений, регламентируемых нормами
уголовно-процессуального права. Иное
противоречило бы самой сути состязательного
уголовного процесса, поскольку превращение
лица, в отношении которого ведется уголовное
преследование, в объект преследования,
является характерным признаком инквизиционной
деятельности. Поэтому следует иметь в
виду, что под субъектами в данном смысле
понимаются участники правоотношений,
обладающие соответствующими субъективными
правами и юридическими обязанностями.[19]
При этом определяющее значение имеет
тот факт, что все государственные органы,
юридические, должностные и физические
лица, тем либо иным образом связанные
с производством по уголовному делу, вступают
между собой в специфические уголовно-процессуальные
правоотношения. Вот наиболее характерные
свойства подобных отношений:
а) они регламентированы действующим законодательством;
б) возникают и развиваются только в рамках
производства по конкретному уголовному
делу (или при разрешении вопроса о его
возбуждении);
в) выражаются в наличии у участников правоотношений
уголовно-процессуальной право- и дееспособности;
г) предусматривают наличие у одной из
сторон определенных прав, а у другой соответствующих
им обязанностей.
В соответствии с п. 47 ст. 5 УПК РФ сторону
обвинения (в нашей терминологии – уголовного
преследования) представляют: прокурор,
следователь, начальник следственного
отдела, дознаватель, частный обвинитель,
потерпевший, его законный представитель
и представитель, гражданский истец и
его представитель.
Названные процессуальные фигуры являются
носителями функции уголовного преследования.
Это означает, что данная функция не может
быть реализована без активной деятельности
участников уголовного судопроизводства,
наделенных соответствующими правами.
Вместе с тем сущность состязательного
уголовного процесса состоит в том, что
у противоположной стороны (стороны защиты
от уголовного преследования, состав которой
указан в п. 46 ст. 5 УПК РФ) возникают лишь
процессуальные обязанности, соответствующие
процессуальным правам субъектов уголовного
преследования. Хотя сторона уголовного
преследования наделена полномочиями
выдвигать в отношении лица обвинение,
у противоположной стороны отсутствует
обязанность с таким обвинением согласиться.
Это следует иметь в виду при характеристике
полномочий субъектов уголовного преследования.
При сопоставлении содержания п. 47 ст.
5 с положениями разд. II7 («Участники уголовного судопроизводства»)
УПК РФ становится очевидным, что все субъекты
уголовного преследования относятся к
участникам со стороны обвинения (которым
посвящена гл. 6 УПК РФ). В рамках имеющегося
в данной главе перечня все субъекты уголовного
преследования можно распределить в такие
две группы:
а) органы и должностные лица уголовного
судопроизводства (прокурор, следователь,
дознаватель, органы дознания и предварительного
следствия);
б) лица, вовлеченные в производство по
уголовному делу (потерпевший (физическое
или юридическое лицо).
Допустимо применение еще одного основания
для классификации – в зависимости от
характера интересов, имеющихся у той
либо иной группы. Однако и в этом случае
все субъекты уголовного преследования
также разделятся на аналогичные группы,
поскольку органы и должностные лица уголовного
судопроизводства отстаивают государственные
интересы, а лица, вовлеченные в производство
по уголовному делу, свои собственные
интересы или интересы представляемых
ими лиц. Предлагаемая классификация позволяет
выявить характер уголовного преследования,
осуществляемого той либо иной группой
субъектов. Для субъектов первой группы
уголовное преследование относится к
сфере их полномочий, под которыми понимаются
и право, и обязанность одновременно. Вторая
же группа субъектов характеризуется
наличием прав осуществлять уголовное
преследование при отсутствии аналогичной
обязанности.
К органам и должностным лицам уголовного
судопроизводства, осуществляющим функцию
уголовного преследования, как упоминалось,
УПК РФ в первую очередь относит прокурора.[20]
Его ведущую роль законодатель особо подчеркнул
в формулировке п. 47 ст. 5 УПК РФ: «Сторона
обвинения – прокурор, а также...». Генеральный
прокурор РФ в приказе № 39 от 5 июля 2003
г. определил, что в досудебном производстве
прокурор является руководителем уголовного
преследования.
Такое положение представляется вполне
оправданным, поскольку, с одной стороны,
оно предоставляет прокурору возможность
регулировать нагрузку, возлагаемую на
подчиненных прокурорских работников,
и позволяет прокурорам (в широком смысле)
накапливать практический опыт обвинительной
деятельности, а с другой стороны – не
создает прецедента неправомерного использования
полномочий прокурора по уголовному преследованию
помощниками прокуроров, прокурорами
отделов и управлений.
Следующим
субъектом уголовного преследования из
числа указанных в п. 47 ст. 5 УПК РФ является
следователь. В настоящее время законодательно
выделяются следователи прокуратуры,
следователи органов федеральной службы
безопасности, следователи органов внутренних
дел и следователи органов по контролю
за незаконным оборотом наркотических
средств и психотропных веществ. Все они
обладают равными полномочиями независимо
от ведомства, в котором предусмотрена
должность следователя. На следователей
в полной мере распространяются положения,
относящиеся к представителям стороны
обвинения (уголовного преследования).
Будучи представителями государства,
следователи обладают четко закрепленными
в законе процессуальными полномочиями,
которые одновременно являются для них
и правами (поскольку позволяют осуществлять
процессуальные действия и принимать
процессуальные решения), и обязанностями
(так как ненадлежащее или несвоевременное
использование своих прав может являться
должностным нарушением, если не содержит
признаков иного правонарушения). Функция
уголовного преследования, реализуемая
следователем, в разное время интересовала
многих исследователей.[21]
Позитивно оценивая подавляющее большинство
высказанных ими предложений, вместе с
тем обратим внимание на те проблемы, которые
до настоящего времени не нашли разрешения
ни на законодательном уровне, ни в уголовно-процессуальной
науке. Как известно, закрепленные в ст.
38 и иных статьях УПК РФ полномочия следователя
позволяют ему использовать широкий спектр
возможностей для установления действительных
обстоятельств совершения деяния.
Вместе с тем при
сравнении содержания компетенции следователя
с теми правами, которые имелись у него
в соответствии со ст. 127 УПК РСФСР, очевидным
становится существенное уменьшение его
процессуальной самостоятельности. Так,
в ч. 1 ст. 127 утратившего ныне силу УПК РСФСР
было сказано: «При производстве предварительного
следствия все решения о направлении следствия
и производстве следственных действий
следователь принимает самостоятельно,
за исключением случаев, когда законом
предусмотрено получение санкции от прокурора,
и несет полную ответственность за их
законное и своевременное проведение».
А в силу п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь
вправе самостоятельно направлять ход
расследования, принимать решения о производстве
следственных и иных процессуальных действий,
за исключением случаев, когда в соответствии
с Кодексом требуется получение судебного
решения и (или) санкции прокурора.
Данное положение представляется вполне
оправданным, поскольку в УПК РФ реализована
новая для отечественного уголовного
судопроизводства концепция объединения
усилий государственных органов и должностных
лиц, осуществляющих уголовное преследование.
В настоящее же время, давая согласие на
процессуальные решения и действия следователя,
прокурор тем самым не только осуществляет
надзор за его процессуальной деятельностью,
но и осуществляет функцию уголовного
преследования.
Остановимся
и на проблеме осуществления следователями
уголовного преследования в ходе производимого
ими дознания. Федеральным законом от
29 мая 2002 г. на следователей было возложено
осуществление дознания, чтобы соблюдались
кратчайшие сроки досудебного производства,
а уголовное преследование осуществлялось
наиболее квалифицированно. Именно это
вызвало внесение изменений не только
в ст. 151 УПК РФ, устанавливающую правила
подследственности, но и в п. 41 ст. 5 УПК
РФ, в соответствии с которым следователь
обозначен как должностное лицо, уполномоченное
осуществлять предварительное следствие
по уголовному делу, а также иные полномочия,
предусмотренные УПК РФ.
Заметим, что возложение на следователя
соответствующих полномочий – это воля
законодателя. Целесообразность такого
перераспределения нагрузки зависит от
многих факторов, например, от кадровой
обеспеченности следственного аппарата,
соотношения нагрузки следователей и
дознавателей (впрочем, в настоящее время
у следователей нагрузка на порядок выше)
и т.п. Вместе с тем, в связи с данным нововведением
в УПК РФ вкралась существенная ошибка.
Наименования должностей «следователь»
и «дознаватель» лексически связаны с
сутью соответствующей деятельности,
поэтому возложение полномочий по проведению
дознания на следователей вызвало отрицательную
реакцию последних ввиду стирания границ
между двумя различными субъектами уголовного
преследования. Если же обратить внимание
на то, чем дознание, проводимое следователями,
отличается от проводимого ими же предварительного
следствия, то становится очевидным, что
единственным сущностным критерием в
данном случае выступают различные сроки
дознания и предварительного следствия,
но никоим образом не форма досудебного
производства.
Поэтому следует, на наш взгляд, предоставить
следователю возможность осуществлять
именно предварительное следствие и провести
необходимую корректировку сроков его
производства.
Одновременно в соответствии с п. 6 ст.
5 УПК РФ стало возможным, чтобы следователь
(как и дознаватель, о чем речь пойдет далее)
по поручению прокурора поддерживал в
суде обвинение от имени государства и
выступал в качестве государственного
обвинителя. Полезность подобного нововведения
также зависит от множества факторов,
которые находятся вне сферы уголовного
судопроизводства. Полагаем, предоставление
следователю права представлять в суде
сторону обвинения обосновано, так как
именно он досконально знает материалы
уголовного дела и после соответствующей
подготовки вполне в состоянии квалифицированно
поддерживать государственное обвинение.
Вместе с тем неясно, чем руководствовался
законодатель, ограничив возможность
следователя выступать в качестве государственного
обвинителя таким критерием, как факт
осуществления следователем предварительного
расследования лишь в форме дознания.
Сложность уголовного дела зависит не
от того, в какой форме осуществлялось
досудебное производство по нему, а от
целой системы факторов. Поэтому в данном
случае прокурору как наиболее квалифицированному
субъекту уголовного преследования необходимо
самостоятельно определять, по каким уголовным
делам государственное обвинение будет
поддерживать следователь, а по каким
– дознаватель.[22]
На наш взгляд, в п. 6 ст. 5 УПК РФ следует
продублировать содержащееся в ч. 4 ст.
37 УПК РФ правило, согласно которому поддерживать
государственное обвинение по поручению
прокурора вправе именно тот следователь
(дознаватель), который осуществлял досудебное
производство по данному уголовному делу.
Изложенное требует внесения в УПК РФ
комплекса изменений:
1. Пункт 6 ст. 5 УПК РФ предлагается изложить
в следующей редакции: «6) государственный
обвинитель – поддерживающее от имени
государства обвинение в суде по уголовному
делу должностное лицо органа прокуратуры,
а также по поручению прокурора в случаях,
когда предварительное расследование
произведено в форме дознания – производивший
его дознаватель, а в случаях, когда предварительное
расследование произведено в форме предварительного
следствия – производивший его следователь».
2. Часть 4 ст. 37 УПК РФ можно сформулировать
так: «4. В ходе судебного производства
по уголовному делу прокурор поддерживает
государственное обвинение, обеспечивая
его законность и обоснованность. Прокурор
также вправе поручить поддержание от
имени государства обвинения в суде дознавателю,
который производил по данному уголовному
делу предварительное расследование в
форме дознания, и следователю, который
производил по этому же уголовному делу
предварительное расследование в форме
предварительного следствия».
3. В пункте 1 ч. 3 ст. 151 УПК РФ слово «следователями»
исключить; п. 7 ст. 151 УПК РФ исключить.
Следующим в перечне субъектов уголовного
преследования из числа закрепленных
в п. 47 ст. 5 УПК РФ является начальник следственного
отдела.
Процессуальная фигура начальника следственного
отдела в качестве участника уголовного
судопроизводства со стороны обвинения
появилась в 8УПК РФ в соответствии с Федеральным
законом от 29 мая 2002 г. № 58-ФЗ. Вместе с
тем было бы неверным говорить о том, что
ранее начальник следственного отдела
к категории субъектов уголовного преследования
не относился. Неупоминание о нем в п. 47
ст. 5 УПК РФ, вероятнее всего, явилось следствием
простого упущения, которое, к чести законодателя,
было исправлено еще до введения УПК РФ
в действие.
Процессуальное положение начальника
следственного отдела ученые-процессуалисты
не подвергали столь тщательному изучению,
как процессуальное положение прокурора
или следователя.[23] Некоторые авторы сводили
статус данного должностного лица к полномочиям,
несколько усеченным по сравнению с полномочиями
прокурора и не выявляли его собственной,
специфической компетенции. Поэтому мы
согласны с позицией Е.Д. Болтошева, по
мнению которого «начальник следственного
отдела не должен выходить за рамки своих
полномочий и вторгаться в сферу деятельности
прокурора. Последний не должен без необходимости
подменять начальника следственного отдела
и брать на себя обязанности по организации
расследования по делам следователей
правоохранительных ведомств, поскольку
это ведет к распылению сил и препятствует
осуществлению основного предназначения
прокурора – надзору за законностью расследования
преступлений».[24]
Нельзя не признавать того факта, что полномочия
начальника следственного отдела как
субъекта уголовного преследования в
некоторой своей части идентичны полномочиям
прокурора. Например, и прокурор, и начальник
следственного отдела вправе давать следователю
письменные указания. Начальник следственного
отдела, осуществляя функцию уголовного
преследования, может отменять необоснованные
постановления следователя о приостановлении
предварительного следствия, а также вносить
прокурору ходатайство об отмене иных
незаконных или необоснованных постановлений
следователя. Вместе с тем начальник следственного
отдела наделен и собственной компетенцией,
отличной от компетенции прокурора. Так,
при производстве по уголовному делу он
может осуществлять полномочия не только
следователя, но и руководителя следственной
группы (ст. 163 УПК РФ).
Несмотря на прямое подчинение следователя
начальнику следственного отдела по организационно-служебным
вопросам процессуальные отношения между
ними должны строиться в строгом соответствии
с законом. Мы не разделяем точку зрения
Д.А. Влезько, который считает, что следователь
должен выполнять не только письменные
указания, но и устные распоряжения начальника
следственного отдела.[25] Представляется,
что автор смешивает два вида отношений,
существующих между следователем и начальником
следственного отдела – служебные и процессуальные,
то есть возникающие в связи с производством
по конкретному уголовному делу. Естественно,
следователь обязан выполнять устные
распоряжения начальника, касающиеся,
например, соблюдения служебной дисциплины.
Но указания по процессуальным вопросам,
как того требует ч. 4 ст. 38 УПК РФ, должны
быть даны следователю только в письменной
форме. Может возникнуть ситуация, когда
устная информация, поступившая от начальника
следственного отдела, будет принята следователем
во внимание. Однако соответствующее решение
следователь в таком случае выносит от
своего имени и полностью отвечает за
его результат. Таким образом, устные указания
начальника следственного отдела имеют
исключительно информационное значение
и уголовно-процессуальных правоотношений
не порождают.
Как и прокурор, начальник следственного
отдела в числе прочих процессуальных
средств реализует функцию уголовного
преследования путем дачи следователю
письменных указаний в порядке, установленном
в ч. 4 ст. 39 УПК РФ. Если у следователя иная
точка зрения, он имеет возможность представить
прокурору материалы уголовного дела
и свои письменные возражения на указания
начальника следственного отдела. Вместе
с тем процедура дальнейших действий следователя
в УПК РФ не прописана. Представляется,
что при согласии прокурора с письменными
указаниями начальника следственного
отдела он подтверждает их правильность.
В таком случае представляется, что следователь
должен иметь 9право обжаловать указания
начальника следственного отдела вышестоящему
прокурору.
Кроме того, по нашему мнению, начальнику
следственного отдела надо предоставить
возможность по своему усмотрению консультироваться
относительно своих письменных указаний
с прокурором еще до передачи их следователю.
Это обеспечит наиболее эффективную реализацию
функции уголовного преследования начальником
следственного отдела и создаст более
экономичный режим досудебного производства
по уголовному делу. Если следователь
будет не согласен с указаниями начальника
следственного отдела, согласованными
с прокурором, то он сможет представлять
уголовное дело вышестоящему прокурору
в порядке, установленном в ч. 3 ст. 38 УПК
РФ.
В связи со сказанным целесообразно дополнить
ст. 39 УПК РФ частями пятой и шестой в следующей
редакции:
«5. При согласии прокурора с письменными
указаниями начальника следственного
отдела следователь вправе представить
уголовное дело вышестоящему прокурору
в порядке, установленном частью третьей
статьи 38 настоящего Кодекса.
6. Начальник следственного отдела вправе
предварительно согласовывать письменные
указания с прокурором. В случае согласования
с прокурором письменных указаний начальника
следственного отдела в отношении них
применяются правила, установленные в
части третьей статьи 37 настоящего Кодекса
для письменных указаний прокурора».
К субъектам уголовного преследования
в п. 47 ст. 5 УПК РФ отнесен дознаватель,
отдельные полномочия которого (в части
поддержания в суде государственного
обвинения) были рассмотрены нами одновременно
с проблемами, касающимися полномочий
следователя. Данная процессуальная фигура
заслуживает самого пристального внимания,
поскольку в связи с реализацией дознавателем
функции уголовного преследования возникает
немало проблем.
С введением в действие УПК РФ ситуация
кардинально изменилась: в ч. 1 ст. 40 УПК
РФ приведен перечень органов дознания,
в ч. 2 той же статьи в общем виде определен
круг компетенции органов дознания, а
в ч. 3 перечислены должностные лица, которые,
помимо органов дознания, также вправе
возбуждать уголовные дела и производить
неотложные следственные действия в порядке,
установленном ст. 157 УПК РФ. Также органы
дознания вправе по письменному поручению
прокурора и следователя выполнять следственные
и иные процессуальные действия (п. 11 ч.
2 ст. 37, п. 4 ст. 38 УПК)
Заключение
Подводя основной итог данной
работе, хотелось бы еще раз отметить некоторые
положения. Целью исследования являлся
анализ уголовного преследования как
уголовно-процессуального института.
На основании вышеизложенного автор приходит
к следующим выводам.
Нам представляется, что законодательное
определение уголовного преследования,
как и ряд других связанных с ним норм,
должно в настоящее время лежать в основе
подхода к разрешению многих проблем,
лежащих в области исследования уголовного
преследования как одного из главных уголовно-процессуальных
институтов и обусловленных изложенными
выше мнениями о его содержании. Наиболее
принципиальные из них, на наш взгляд,
следующие:
а) осуществляется ли уголовное преследование
лишь в отношении конкретного лица, подозреваемого
или обвиняемого в совершении преступления,
или оно осуществляется еще до появления
этих процессуальных фигур в уголовном
деле?;
б) направлено ли уголовное преследование
на изобличение лица, виновного в совершении
конкретного преступления, или на обеспечение
неотвратимости наказания за совершенное
преступление?;
в) должно ли определение уголовного преследования
содержать в себе перечисление отдельных
действий, составляющих структуру этой
деятельности?
По первой из обозначенных проблем, если
говорить вкратце, наше мнение сводится
к следующему. Мы полагаем, что уголовное
преследование существует в двух видах:
опосредованное и непосредственное.
Все уголовное преследование во всех его
структурных элементах и звеньях – от
возбуждения уголовного дела дознавателем,
следователем, прокурором до поддержания
государственного обвинения в суде прокурором
(либо иным назначенным им соответствующим
должностным лицом) – по своему определению
имеет единую цель – обвинение, подчеркнем,
то, что будет неоднократно отмечаться
и далее, обвинение законное и обоснованное.
Если факт, содержащий достаточные основания,
указывающие на признаки преступления,
остался в целом латентным, или сведения,
полученные из перечисленных в ст. 140 УПК
РФ источников, не содержат основания
для возбуждения уголовного дела (ст. 148
УПК РФ), таковое, что очевидно, не возбуждается,
и потому в принципе ни о каком уголовном
преследовании относительно лица, учинившего
данный факт, не приходится. Особенно наглядно
это положение проявляется относительно
фактов, содержащих признаки преступлений,
относящихся к преследуемым в частно-публичном
порядке. Даже располагая достаточными
и неопровержимыми данными о лице, совершившем
изнасилование без квалифицирующих обстоятельств
или другое преступление, из числа перечисленных
в ч. 3 ст. 20 УПК РФ, правоохранительные
органы лишены права на возбуждение по
данному факту уголовного дела и начало
непосредственного уголовного преследования
этого лица (за исключением обстоятельств,
предусмотренных ч. 4 этой же статьи УПК
РФ). Такая же ситуация складывается при
возбуждении уголовного дела и осуществлении
непосредственного уголовного преследования
относительно отдельных категорий лиц,
перечисленных в ст. 447 УПК.
Нет возбужденного уголовного дела –
в принципе быть не может уголовного преследования
кого-либо в совершении какого-либо преступления.
Не проведены следственные действия до
появления подозреваемого, обвиняемого,
в том числе и связанные в ряде случаев
с применением мер процессуального принуждения
(например, получение от свидетеля или
потерпевшего обязательства о явке, их
приводе) либо связанные с ограничением
конституционных прав граждан (характерным
примером которых является контроль и
запись телефонных и иных переговоров,
осуществляемая в соответствии с ст. 186
УПК РФ не только в отношении подозреваемого,
обвиняемого, но и иных лиц), таковые в
принципе зачастую в уголовном деле не
появятся.
И потому не случайно в приведенном выше
законодательном определении говорится
о том, что уголовное преследование осуществляется
стороной обвинения не в отношении подозреваемого,
обвиняемого, а в целях изобличения его
в совершении преступления.
Более того, не только непосредственное
изобличение конкретного лица в совершении
преступления является предметом уголовного
преследования в широком смысле этого
понятия. В первую очередь в его канву
входит установление самого факта события
преступления. Об этом со всей определенностью,
на наш взгляд, свидетельствует ст. 21 УПК
РФ, именуемая «Обязанность осуществления
уголовного преследования», ч. 2 которой
гласит: «В каждом случае обнаружения
признаков преступления прокурор, следователь,
орган дознания и дознаватель принимают
предусмотренные настоящим Кодексом меры
по установлению события преступления,
изобличению лица или лиц, виновных в совершении
преступления». Тем самым закон совершенно
однозначно и недвусмысленно подчеркивает
единство самой сущности уголовного преследования
и выделяет некоторые его структурные
элементы.
Иное дело, что, как справедливо заметил
В.С. Зеленецкий, «на деятельности, образующей
содержание функции уголовного преследования,
не может не отражаться специфика той
или иной стадии, где эта деятельность
осуществляется. Например, в стадии предварительного
расследования названная функция реализуется
сначала в деятельности следователя по
изобличению лица, совершившего преступление,
затем приобретает форму следственного
обвинения, а после утверждения прокурором
обвинительного заключения – форму обвинения
государственного».
Говорить об уголовном преследовании,
имея в виду его осуществление только
в отношении конкретного лица, не включая
в него деятельность, приводящую к его,
конкретного лица, выявлению, все равно,
что попытаться одной линией начертить
прямоугольник – либо без длины, либо
без высоты.
По второй проблеме. Нам представляется,
что указание отдельных ученых на предназначение
уголовного преследования как деятельности,
направленной исключительно на обеспечение
неотвратимости наказания, сущностно
не совсем корректно, хотя бы по следующей
причине. Далеко не всегда в отношении
лица, законно и обоснованно изобличенного
в результате уголовного преследования
в совершении преступления, составляется
обвинительное заключение, а затем оно
подвергается наказанию. Мы имеем в виду
и случаи прекращения уголовного преследования
по нереабилитирующим основаниям (также
вполне обоснованного и законного), прекращения
уголовного преследования в связи с необходимостью
применения к лицу, совершившему уголовно-противоправное
деяние, не уголовного наказания, а принудительных
мер медицинского характера в порядке
гл. 51 УПК РФ, и, наконец, к примеру, в связи
с недостижением лицом, такое деяние учинившим,
возраста, с которого возможна его уголовная
ответственность и соответственно наказание.
И в этой же связи – третья из обозначенных
проблем. Нам представляется, что в определение
содержания уголовного преследования
не следует включать перечисление тех
или иных отдельных действий и процессуальных
решений, которые осуществляются в его
рамках. Оно всегда будет неполным и не
всегда точным. Так, например, как видно
из приведенных мнений ряда ученых, А.Б.
Соловьев связывает его начало с возбуждением
уголовного дела против конкретного лица,
З.Ф. Коврига (более, думается, верно) –
с действиями по обнаружению преступления
и т.д.
В этой связи нам на сегодняшний день представляется,
что уголовное преследование есть процессуальная
деятельность, осуществляемая стороной
обвинения, и целенаправленная каждым
ее представителем в пределах своей компетенции
на обнаружение преступлений, выявление
и законное и обоснованное изобличение
подозреваемого, обвиняемого в его совершении.
Соответственно уголовное преследование
следует истолковывать не только как процессуальную
деятельность, осуществляемую стороной
обвинения в вышеотмеченных целях, но
и как правовой институт, регулирующий
эту деятельность. Как институт оно складывается
из норм, имеющих отношение к данной деятельности,
начиная с возбуждения уголовного процесса
и кончая последней стадией уголовного
процесса. Его источником являются нормы
различных отраслей права: международного,
конституционного, уголовного, уголовно-процессуального,
уголовно-исполнительного, гражданского,
прокурорско-надзорного, трудового, семейного
и т.д. Отсюда названный институт носит
межотраслевой, многоплановый, комплексный
характер. Его суть как регулятора – адресованное
органам обвинения требование принять
все дозволенные меры, чтобы достичь целей
уголовного преследования: защиты прав
и законных интересов лиц и организаций,
потерпевших от преступлений; защиты личности
от незаконного и необоснованного обвинения,
осуждения, ограничения ее прав и свобод.
Несмотря на то, что в уголовно-процессуальном
законодательстве выделена специальная
глава, посвященная уголовному преследованию,
оно не является какой-то обособленной
правовой категорией, а, напротив, тесно
связано со всеми другими уголовно-процессуальными
институтами, взаимодействует с ними.
Поскольку уголовное преследование как
деятельность есть способ выполнения
задач уголовного судопроизводства, достижению
этой цели служит все уголовно-процессуальное
право.
Таким образом, уголовное преследование
– многофакторное, многостадийное, имеющее
сложную структуру явление. И оно не завершается
вынесением и вступлением в законную силу
обвинительного приговора, как это утверждает
М.С.Строгович, а продолжается и в последующих
стадиях уголовного процесса, если, разумеется,
есть к тому надлежащие предпосылки. Такой
вывод находит подтверждение в законодательстве.
В частности, в ст. 62 УПК РФ, записано, что
прокурор осуществляет уголовное преследование
на всех стадиях уголовного процесса,
где он поддерживает обвинение.
Список используемой
литературы
Нормативные акты
1. Конституция Российской Федерации (с
изм. от 14.10.2005) // РГ от 25.12.1993, № 237, СЗ РФ
от 17.10.2005, № 42, ст. 4212.
2. Уголовно-процессуальный Кодекс Российской
Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 01.06.2005)
// СЗ РФ от 24.12.2001, № 52 (ч. I), ст. 4921, СЗ РФ
от 06.06.2005, № 23, ст. 2200.
3. Кодекс Российской Федерации об административных
правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред.
от 27.09.2005) // СЗ РФ от 07.01.2002, № 1 (ч. 1), ст.
1, СЗ РФ от 03.10.2005, № 40, ст. 3986.
4. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной
деятельности» от 12.08.1995 № 144-ФЗ (ред. от
22.08.2004) // СЗ РФ от 14.08.1995, № 33, ст. 3349, СЗ РФ
от 30.08.2004, № 35, ст. 3607.
5. Федеральный закон «О Прокуратуре Российской
Федерации» от 17.01.1992 № 2202-1 (ред. от 15.07.2005)
// СЗ РФ от 20.11.1995, № 47, ст. 4472, СЗ РФ от 18.07.2005,
№ 29, ст. 2906.
Специальная литература
6. Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному
кодексу Российской Федерации (постатейный).
– М.: ООО «ВИТРЭМ», 2002.
7. Божьев В.П. Состязательность на предварительном
следствии // Законность. – 2003. – № 1.
8. Болтошев Е.Д. Функции прокурора в досудебных
стадиях уголовного процесса. – М., 2002.
9. Власов А.А. Полномочия следователя в
советском уголовном процессе: Дис. ...
канд. юрид. наук. – М., 1979;
10. Влезько Д.В. Проблемы организационных
функций начальника следственного отдела:
Дис. ... канд. юрид. наук. – Краснодар, 2002.
11. Ворончихин М.А. Субъекты уголовного
преследования (понятие, виды, культура):
Дис. : канд. юрид. наук. – Ижевск, 2002.
12. Гаврилов В.В. Слово государственному
обвинителю. Поддержание государственного
обвинения в суде. – Саратов, 1998. – С. 18.
13. Гуляев А.П. Следователь в уголовном
процессе. – М., 1981.
14. Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Тайные советники
империи. Российские прокуроры. 19 век.
– М., 1995.
15. Коврига З.Ф. Процессуальные проблемы
уголовного преследования и защиты // Правовая
конфликтология: Сборник научных трудов.
Вып.13. – Воронеж, 2002.
16. Комментарий к Уголовно-процессуальному
кодексу Российской Федерации / Под общ.
ред. В.В. Мозякова. – М.: Издательство «Экзамен
XXI», 2002.
17. Комментарий к Федеральному закону «О
прокуратуре Российской Федерации» / Под
ред. Ю.И. Скуратова. – М., 1996.
18. Кони А.Ф. Собр. соч.: В 2 т. – М., 1966. – Т.
1.
19. Лавдаренко Л.И. Функция следователя
в российском уголовном процессе: Дис.
... канд. юрид. наук. – Владивосток, 2001.
20. Ларин А.М. Расследование по уголовному
делу: процессуальные функции. – М., 1986.
21. Ларин А.М. Я – следователь. – М., 1991.
22. Лобанов А.П. Функции уголовного преследования
и защиты в российском судопроизводстве:
Автореф. дис. : докт. юрид. наук. – М., 1996.
23. Мешков М.В. Процессуальное
положение начальника следственного отдела:
Дис. ... канд. юрид. наук. – М., 1991.
24. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь
русского языка. – М., 1992.
25. Орлов Ю.Г. Взыскатели по преступлениям
и защитники невинности (прокуратура России
в первой половине 19 века) // Законность.
– 1992. – № 6 – 7.
26. Павлов Н.Е. Производство по заявлениям,
сообщениям о преступлениях. – Волгоград,
1979.
27. Рекомендации о применении общепризнанных
принципов и норм международного права
и международных договоров // Российская
юстиция. – 2003. – № 3.
28. Строгович М.С. Уголовное преследование
в советском уголовном процессе. – М.,
1951.
29. Уголовный процесс России: Учебник /
Колл. авторов под науч. ред. В.Т. Томина.
– М.: Юрайт-Издат, 2003.
30. Уголовный процесс: Учебное пособие
/ Под ред. З.Ф. Ковриги, Н.П. Кузнецова. –
Воронеж, 2003.
31. Халиулин А.Г. Осуществление функции
уголовного преследования прокуратурой
России. – Кемерово, 1997.
32. Халиулин А.Г. Уголовное преследование
как функция прокуратуры Российской Федерации
(проблемы совершенствования в условиях
правовой реформы): Дис. : докт. юрид. наук.
– М., 1997.
3. Цит. по: Хрестоматия по истории
отечественного государства и права (Х
век – 1917 год) / Сост. В.А. Томсинов. – М.,
2003. – С.189.
5. Федеральный закон «О Прокуратуре
Российской Федерации» от 17.01.1992 № 2202-1
(ред. от 15.07.2005) // СЗ РФ от 20.11.1995, № 47, ст.
4472, СЗ РФ от 18.07.2005, № 29, ст. 2906.
7. Божьев В.П. Состязательность
на предварительном следствии // Законность.
– 2003. – № 1.
8. Болтошев Е.Д. Функции прокурора
в досудебных стадиях уголовного процесса.
– М., 2002
10. Влезько Д.В. Проблемы организационных
функций начальника следственного отдела:
Дис. ... канд. юрид. наук. – Краснодар, 2002.
11. Ворончихин М.А. Субъекты уголовного
преследования (понятие, виды, культура):
Дис. : канд. юрид. наук. – Ижевск, 2002.
14. Звягинцев А.Г., Орлов Ю.Г. Тайные
советники империи. Российские прокуроры.
19 век. – М., 1995.
16. Комментарий к Уголовно-процессуальному
кодексу Российской Федерации / Под общ.
ред. В.В. Мозякова. – М.: Издательство «Экзамен
XXI», 2002.
18 Об умышленном причинении легкого
вреда здоровью (ст. 115 УК РФ), о побоях (ст.
116 УК РФ), клевете (ч. 1 ст. 129 УК РФ) и оскорблении
(ст. 130 УК РФ).
19. Комаров С.А., Малько А.В. Теория
государства и права. – М., 1999. – С. 183.
24. Болтошев Е.Д. Функции прокурора
в досудебных стадиях уголовного процесса:
Автореф. дис. . канд. юрид. наук. – М., 2002.
– С. 17.
25
Влезько Д.А. Указ. соч. С. 11.