Договоры в сфере интеллектуальной собственности

Любопытными представляются новеллы Проекта ФЗ в части  ст. 434.1 ГК РФ. По сути, содержание данной статьи представляет сторонам договора дополнительный способ защиты своих прав, но его основное отличие заключается в том, что если большинство способов защиты, представленных в ГК РФ, может применяться сторонами, между которыми уже имеются договорные отношения, то положения ст. 434.1 ГК РФ относятся к ситуации, когда стороны имеют намерение заключить договор, но фактически договорных обязательств между ними нет¹⁹.

Прежде всего, п. 1 указанной статьи дополняет базовый принцип «свободы договора», указанный в ст. 421 ГК РФ, и определяет, что граждане и юридические лица свободны в проведении переговоров о заключении договора и не несут ответственности за то, что соглашение не достигнуто, если иное не определено законом или договором.

Вместе с  тем законодатель в п. 2 ст. 434.1 ГК РФ устанавливает лимиты такой свободы, которые обусловлены, прежде всего, принципом добросовестности участников гражданских правоотношений - еще одной новеллой, предложенной в п. 5 ст. 10 ГК РФ в редакции Проекта ФЗ²⁰. В частности, в соответствии с п. 2 ст. 434.1 ГК РФ на сторону, которая ведет или прерывает переговоры о заключении договора недобросовестно, возлагается обязанность по возмещению другой стороне причиненных убытков. Некоторые примеры недобросовестных действий приведены в абз. 2 п. 2 ст. 434.1. ГК РФ в редакции Проекта ФЗ. Стоит отметить, что указанные положения соответствуют ст. 2.1.15 и 2.1.16 Принципов международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА) 2004 г., применение которых в коммерческой практике распространено и является обычаем оборота. К убыткам, подлежащим возмещению при недобросовестном ведении переговоров, законодатель относит расходы на ведение переговоров, а также так называемый отрицательный договорный интерес - утрату возможности заключить договор с третьим лицом²¹.

Помимо этого, сторонами может устанавливаться  иная ответственность за недобросовестное ведение переговоров. Любопытными представляются особенности применения данной нормы. Во-первых, исходя из буквального толкования, иные меры ответственности могут быть определены только соглашением сторон, в отличие от убытков, возмещение которых презюмируется при недобросовестном ведении переговоров (для заявления такого требования не требуется наличия отдельного соглашения или иных специальных условий). Поскольку термин «соглашение» не является тождественным термину «договор», то представляется, что на практике под данное определение будут попадать как предварительные договоры, так и протоколы переговоров сторон, электронная переписка, соглашения о конфиденциальности и др. источники, которые могут являться формой выражения соответствующего соглашения. Во-вторых, в случаях если стороны определяют иные меры ответственности за недобросовестное ведение переговоров, то утрачивают право применять положения п. 2-3 ст. 434.1 ГК РФ в редакции Проекта ФЗ.

В п. 3 ст. 434.1 ГК РФ в редакции Проекта ФЗ определяется специальный способ защиты, который касается исключительно использования конфиденциальной информации, полученной при ведении переговоров. В случае раскрытия конфиденциальной информации раскрывающая сторона обязана возместить передавшей стороне убытки, причиненные ей вследствие раскрытия такой информации, причем данная мера ответственности не связана с фактом заключения договора. Касательно данной нормы Проекта ФЗ следует отметить, что по общему правилу вся информация, полученная сторонами в ходе переговоров, не является конфиденциальной. Стороны свободны в использовании ее в своей деловой практике. Однако при необходимости сторона может установить режим конфиденциальности в отношении соответствующей информации. В таком случае другая сторона должна быть извещена об этом. А сам режим конфиденциальности может быть определен в отношении соответствующей информации путем заключения соглашения о конфиденциальности, проставления специальных письменных или технических отметок на документах и т.д²².

Как уже отмечалось выше, в авторском праве распространенным является заключение лицензионных договоров на предоставление права использования соответствующего программного обеспечения. Зачастую такие договоры имеют эксклюзивный характер и содержат конфиденциальную информацию. В связи с этим представляется, что ст. 434.1 ГК РФ, в случае ее принятия в редакции Проекта ФЗ, предоставит сторонам оборота дополнительные гарантии и механизмы защиты при ведении переговоров, предшествующих заключению лицензионного договора.

Проект ФЗ содержит новеллы, касающиеся недействительности и незаключенности договоров. В ст. 431.1 ГК РФ законодателем отмечается, что недействительные договоры являются частным случаем недействительных сделок. Как следствие, к таким договорам применяются правила параграфа 2 главы 9 ГК РФ, если иное не установлено положениями об отдельных видах договоров и самой статьи 431.1 ГК РФ.

По требованию стороны договора или другого  лица, указанного в ГК РФ или ином законе, суд может принять решение о признании соответствующего договора недействительным. Требование о признании договора ничтожным и (или) о применении последствий недействительности ничтожного договора может быть предъявлено любым заинтересованным лицом при условии представления им доказательств нарушения его прав и охраняемых законом интересов в результате заключения соответствующего договора. Последствия недействительности ничтожного договора не могут быть применены судом по собственной инициативе.

Статья 446.1 ГК РФ в редакции Проекта ФЗ регулирует вопросы, связанные с оспариванием факта заключения договора. В соответствии с п. 1 указанной статьи договор, при заключении которого сторонами не было достигнуто соглашение по условиям, определяющим предмет договора, признается судом по требованию одной из сторон договора незаключенным. Комментируя данный пункт, важно отметить, что в случае если у сторон имеются разногласия относительно предмета договора, то соответствующий договор не является незаключенным автоматически. Он может быть признан таковым только судом и только на основании требования одной из сторон договора.

На первый взгляд, может сложиться впечатление, что  п. 1 ст. 446.1 ГК РФ противоречит п. 1 ст. 432 ГК РФ, основываясь на котором можно  сделать вывод, что если в договоре, в частности, не согласован предмет, то такой договор должен считаться незаключенным, независимо от соблюдения дополнительных судебных процедур. Однако очевидно, что положения п. 1 ст. 446.1 ГК РФ должны применяться в случае наличия между сторонами спора относительно предмета договора²³.

В п. 2 ст. 446.1 ГК РФ законодателем представлена возможность  признания договора незаключенным, но в случае спора относительно какого-либо существенного договора. Решение о признании договора незаключенным может принять суд по требованию любой из сторон договора. В целом данный механизм аналогичен механизму, представленному в п. 1 ст. 446.1 ГК РФ. Однако в п. 2 указанной статьи имеется одно существенное отличие. Договор признается судом незаключенным только в случае, если спорное существенное условие не может быть определено по правилам, предусмотренным ГК РФ, законом или иным правовым актом. Суд вправе определить существенное условие подобным образом, только если иное не предусмотрено законом или не вытекает из существа договора, а также при наличии требования стороны спора, отличной от стороны, заявившей требование о признании договора незаключенным. Как следует из текста абз. 2 п. 2 ст. 446.1 ГК РФ суд может пойти на такую меру в целях обеспечения баланса интересов обеих сторон договора и исходя из требований разумности и справедливости²⁴.

Стоит отметить, что аналогичный механизм трактовки условий договора, воли сторон и иных фактических обстоятельств дела распространен в англосаксонской системе права. Поскольку, к примеру, в Англии на законодательном уровне практически нет норм, регулирующих отдельные виды договорных обязательств, а сами договоры заключаются в соответствии с общеправовыми принципами, в том числе заимствованными из международных источников, сложившимися обычаями оборота, положениями судебных прецедентов, то зачастую судам в споре об определении действительной воли сторон при заключении договора приходится прибегать к самостоятельной трактовке содержания договора, исходя из фактических обстоятельств дела, намерений сторон, имеющихся условий договора. В Англии подобные условия именуются «подразумеваемыми», и они несут важную функцию, поскольку помогают обеспечивать стабильность гражданского оборота.

При определении  действительной воли сторон в каждом случае английский суд должен обращать внимание на прямо выраженные условия заключенного соглашения, а также на сопутствующие договору обстоятельства. Судебная практика исходит из того, что подразумеваемое условие договора должно быть разумным, справедливым, существенным для «повышения качества оборота», очевидным настолько, чтобы приниматься по умолчанию, а также не противоречащим прямо оговоренным условиям.²⁵

Таким образом, с учетом опыта зарубежного регулирования в целом можно позитивно оценить желание российского законодателя обеспечить стабильность оборота и ввести в ГК РФ новый институт. Однако, основываясь на буквальном толковании норм ст. 446.1 ГК РФ, возникает вопрос, почему законодатель определил возможность применения судами института «подразумеваемого условия договора» только в отношении существенных условий договора, за исключением его предмета (п. 1-2 указанной статьи)? Поскольку предмет договора является разновидностью существенного условия (п. 1 ст. 432 ГК РФ), то было бы логично распространить возможность применения института «подразумеваемого условия договора» в целом в отношении всех существенных условий, в том числе и в отношении его предмета. В связи с этим до принятия окончательной версии нового ГК РФ представляется логичным внести уточнение в текст ст. 446.1 ГК РФ о том, что механизм, предусмотренный п. 2 ст. 446.1 ГК РФ, может быть применен и в отношении п. 1 указанной статьи. Если же ст. 446.1 ГК РФ будет принята в редакции, предлагаемой в Проекте ФЗ, то, на наш взгляд, высока вероятность появления противоречивой судебной практики, и, возможно, высшим верховным инстанциям придется принимать специальное постановление в целях формирования единообразия применения закона.

Заканчивая  тему подразумеваемых условий договора, отметим, что в соответствии с новой редакцией ГК РФ подразумеваемое условие может быть определено судом, только если иное не предусмотрено законом или не вытекает из существа договора. В ГК РФ существует ряд договоров, по которым в определенных случаях применение института «подразумеваемого условия договора» будет невозможно. К примеру, к авторскому лицензионному договору, в котором будет недостаточно однозначным и ясным образом определено условие о предоставляемых правах на использование произведения. В соответствии со ст. 1235 ГК РФ лицензиат вправе осуществлять использование объекта интеллектуальной деятельности только в пределах тех способов, которые определены лицензионным договором. Следовательно, не будет считаться предоставленным лицензиату способ использования объекта интеллектуальной деятельности, который прямо не определен в лицензионном договоре²⁶.

Таким образом, указанная норма исключает возможность признания условия лицензионного договора подразумеваемым. Условия о предоставляемых способах использования должны быть четко выражены, иначе права на соответствующие способы использования не будут считаться предоставленными. При этом представляется, что применение института «подразумеваемого условия договора» будет возможно в отношении иных существенных условий договора, например, условия о территории, сроке или обязанности лицензиата предоставлять лицензиару отчеты об использовании произведения. Несмотря на то, что данные условия являются существенными для лицензионного договора, их регулирование в ГК РФ, тем не менее, является диспозитивным, в отличие от императивного условия о перечне предоставляемых прав.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного исследования проанализирована существующая в правовой науке система классификации договоров в сфере интеллектуальной собственности.

Основные результаты исследования:

1. В зависимости от предмета договоры в сфере интеллектуальной собственности могут быть классифицированы на договоры о создании результата интеллектуальной деятельности и договоры об использовании результатов интеллектуальной деятельности и распоряжении правами на результаты интеллектуальной деятельности.

2. В зависимости от наличия или отсутствия между сторонами трудовых отношений договоры о создании результата могут быть классифицированы на договоры о создании служебных результатов интеллектуальной деятельности и иные договоры о создании результатов интеллектуальной деятельности (договор заказа, договор на выполнение научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ).

3. В зависимости  от правомочий правообладателя  договоры могут быть классифицированы  на договоры об использовании  интеллектуальной собственности  и на договоры о распоряжении  правами на результаты интеллектуальной  деятельности.

4. В зависимости  от формы распоряжения договоры могут быть классифицированы на договоры о предоставлении права на использование интеллектуальной собственности (авторский договор, лицензионный договор, договор коммерческой концессии), договор доверительного управления правами на интеллектуальную собственность, договор залога и договор об отчуждении исключительного права.

5. Проанализировано содержание и особенности договора об отчуждении исключительного права на интеллектуальную собственность. К существенным условиям договора об отчуждении исключительного права на интеллектуальную собственность относятся: 1) предмет договора; 2) цена договора.

6. Рассмотрены изменения четвёртой части гражданского кодекса, затрагивающие интеллектуальное право, связанные со вступлением Российской федерации во Всемирную торговую организацию. Редакции подверглись статьи, посвященные «Ограничению исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности», «Исключительному праву», «Использованию произведений   в информационных, научных, учебных или культурных целях».

7.Освещены новеллы общих положений о договорах в проекте изменений Гражданского кодекса Российской федерации: возможное внедрение в правоприменительную практику «Рамочного договора», введение правового института заверения об обстоятельствах, возможность нового вида правовой защиты, дополняющей принцип свободы договора,  нововведения, касающиеся «недействительности» и «незаключенности» и «оспариванию факта заключения» договоров.