Право на правду о последнем диагнозе

Федеральное государственное  автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«БЕЛГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Кафедра психиатрии, наркологии, клинической психологии

 

 

 

Реферат на тему:

«Право на правду о последнем диагнозе»

 

 

 

 

Выполнила

Студент группы  091209   

Череватова Ольга Григорьевна

 

Проверил

                                                                           Митин Максим Сергеевич

 

 

 

Белгород 2012

 

Содержание 

 

Введение………………………………………………………………………. 3 стр

Лжесвидетельство…………………………………………………………….. 5 стр

Психология терминальных больных………………………………………… 5 стр

Аргументы «За» и «Против»…………………………………………………. 7 стр

Последовательность стадий реакции пациента……………………………... 8 стр

Как следует и как не следует вести себя с умирающим  пациентом………. 10 стр

Заключение……………………………………………………………………. 12 стр

Список использованной литературы………………………………………… 13 стр

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Отечественная традиция не сообщать тяжело больному о его диагнозе, основанная на медицинской традиции щадить психику пациента, дискутабельна  многие годы. Законодатель не решается поставить точку в этом вопросе. О смертельном диагнозе могут  знать врачи, родные и даже друзья, а сам больной часто до последнего остается в неведении. Чего больше от такого замалчивания – пользы или  вреда – однозначно сказать не могут ни лечащие врачи, ни психологи, ни деонтологии (специалисты по медицинской  этике). На одной чаше весов - право  человека знать, что с ним происходит, на другой - отрицательные последствия  такого знания, характерные для представителей нашей культуры с ее страхом перед  смертью. Решение часто остается на совести врача.

Во многих областях медицины информированность пациента является одним из условий успешного лечения. Только сообщив пациенту диагноз, можно  надеяться на правильное лечение  вне ЛПУ, соблюдение режима, изменение  образа жизни на такой, который будет  способствовать его выздоровлению. Но как сообщить больному онкологический диагноз, чтобы не добить его страшной правдой? И хотя любой пациент  старше 14 лет имеет право на полную информацию о состоянии своего здоровья и диагнозе, часто получить правдивый  ответ нельзя даже в ответ на прямой вопрос: «Доктор, у меня рак?».

На Западе проблему умалчивания  решили кардинально - информировать  пациента обо всем, что касается его здоровья даже в случае безнадежных  заболеваний, если сам факт  сообщения  диагноза не даст мгновенных осложнений. Говоря проще, человеку с инфарктом  миокарда недельной давности о свежевыявленной карциноме (одна из форм рака) сразу никто не скажет даже в озабоченной правами пациента Америке. Но от тех пациентов, чей риск скончаться сей же час не подтвержден документально, скрывать ничего не будут.

По идее, НЕ сообщать диагноз  можно, только если сам пациент НЕ желает его знать и то в случае, если болезнь НЕ опасна для окружающих. Но для гуманизма медиков в  основах законодательства РФ об охране здоровья есть люфт: действия врача  по сокрытию диагноза могут считаться  правомерными, если одновременно соблюдены  три условия: это делается для  освобождения пациента от моральных  страданий в случае смертельного заболевания, которое не ставит под  угрозу здоровье других людей. То есть рак в последней стадии с метастазами  для блага больного называть можно  чем угодно, а любое инфекционное заболевание – нет.

Однако проблема в том, что не существует подхода, который  будет благом для каждого. И здесь  в силу вступает не только медицинский (отражение известия на состоянии  здоровья, возможный отказ от терапии  или наоборот более осознанное планирование лечения и т.д.) аспект, но и нравственно-этический. Что выше: право человека знать, что  он умирает, или ложное поддержание  в нем надежды в попытке  облегчить последние дни?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Лжесвидетельство»

Обязанность «лжесвидетельства» по отношению к неизлечимым и  умирающим больным было деонтологической (от греч. dеоn – долг, logos – слово, учение) нормой советской медицины. Право врача на «лжесвидетельство» во имя обеспечения права смертельно больного человека на неведение рассматривалось как особенность профессиональной врачебной этики в сравнении с общечеловеческой моралью.

 Основанием этой особенности  являются достаточно серьезные  аргументы. Один из них –  роль психоэмоционального фактора  веры в возможность выздоровления,  поддержание борьбы за жизнь,  недопущение тяжелого душевного  отчаяния. Поскольку считалось, что  страх смерти приближает смерть, ослабляя организм в его борьбе  с болезнью, то сообщение истинного  диагноза заболевания рассматривалось  равнозначным смертному приговору.  Однако известны случаи, когда  ложь приносила больше вреда,  чем пользы. Объективные сомнения  в благополучии исхода болезни  вызывают у больного тревогу  и недоверие к врачу. Отношение  и реакция на болезнь у больных  различны, они зависят от эмоционально-психологического  склада и от ценностно-мировоззренческой  культуры человека.

 Можно ли открыть  больному или родным диагноз?  Может быть, надо сохранить его  в тайне? Или целесообразно  сообщить больному менее травмирующий  диагноз? Какой должна быть  мера правды? Эти вопросы неизбежно  будут возникать, покуда существует врачевание и смерть.

Психология терминальных больных

 В настоящее время  российским специалистам доступны  многочисленные зарубежные исследования  психологии терминальных больных  (terminus – конец, предел). Выводы и рекомендации ученых, как правило, не совпадают с принципами советской деонтологии. Исследуя психологическое состояние терминальных больных, узнавших о своем смертельном недуге, доктор Е. Кюблер-Росс и ее коллеги пришли к созданию концепции «смерти как стадии роста». Схематично эта концепция представлена пятью стадиями, через которые проходит умирающий (как правило, неверующий человек). Первая стадия – «стадия отрицания» («нет, не я», «это не рак»); вторая стадия – «протест» («почему я?»); третья стадия – «просьба об отсрочке» («еще не сейчас», «еще немного»), четвертая стадия – «депрессия» («да, это я умираю»), и последняя стадия – «принятие» («пусть будет»).

 

 Обращает на себя  внимание стадия «принятия». По  мнению специалистов, эмоционально-психологическое  состояние больного на этой  стадии принципиально меняется. К характеристикам этой стадии  относятся такие типичные высказывания  некогда благополучных людей:  «За последние три месяца я  жил(а) больше и лучше, чем за всю жизнь». Хирург Роберт Мак – больной неоперабельным раком легкого, описывая свои переживания – испуг, растерянность, отчаяние, в конце концов утверждает: «Я счастливее, чем когда-либо был раньше. Эти дни теперь на самом деле – самые хорошие дни моей жизни». Один протестантский священник, описывая свою терминальную болезнь, называет ее «счастливейшим временем моей жизни». В итоге доктор Е. Кюблер-Росс пишет, что «хотела бы, чтобы причиной ее смерти был рак; она не хочет лишиться периода роста личности, который приносит с собой терминальная болезнь». Эта позиция – результат осознания драмы человеческого существования: только перед лицом смерти человеку раскрывается смысл жизни и смерти.

 Результаты научных  медико-психологических исследований  совпадают с христианским отношением  к умирающему человеку. Православие  не приемлет лжесвидетельства  у постели безнадежно больного, умирающего человека. «Сокрытие  от пациента информации о тяжелом  состоянии под предлогом сохранения  его душевного комфорта нередко  лишает умирающего возможности  сознательного приуготовления к кончине и духовного утешения, обретаемого через участие в таинствах Церкви, а также омрачает недоверием его отношения с близкими и врачами».

Утверждая, что отношение  врача к неизлечимым и умирающим  больным не может быть просто научным, что это отношение всегда включает в себя сострадание, жалость, уважение к человеку, готовность облегчить  его страдания, готовность продлить его жизнь, митрополит Антоний Сурожский  обращает внимание на один «ненаучный»  подход – на умение и «готовность  дать человеку умереть».

Как показывает практика, врачи  разделены на 2 лагеря: на тех, кто  считает что говорить правду о смертельном диагнозе не стоит, и на тех, кто считает, что такая информация пойдёт во благо пациенту.  Как правило, в своих суждениях  врачи пользуются следующими аргументами:

Аргументы ЗА

• Когда не нужно ничего скрывать от пациента, специалистам проще планировать лечение. А у пациента появляется возможность осознанного выбора клиники и врача.
• Если пациент знает свой диагноз, его проще убедить в необходимости применения радикальных методов лечения.
• Бороться с конкретным врагом зачастую эффективнее, чем неизвестно с чем.
• У пациента появляется возможность получать специализированную психологическую помощь, например, в группах поддержки раковых больных.
• Возникает больше доверия в отношениях с родными, которым не приходится делать вид, что все в порядке.
• Пациент имеет возможность управлять своей жизнью.

Аргументы ПРОТИВ

• Непредсказуемые последствия психологического шока.
• Негативное влияние самовнушения на состояние больного.
• Невозможность адекватной оценки больным своего состояния (дети, пожилые люди, больные с психическими расстройствами).

К сожалению, какие бы аргументы  за и против не приводились, каждую ситуацию с потенциально печальным исходом врачам и родным нужно рассматривать индивидуально, с учетом особенностей характера, состояния, желания человека знать или не знать правду и перспектив лечения. Но при этом решение лучше все равно оставить за тем, чья жизнь висит на волоске. Выясните, желает человек знать или не знать страшную правду можно и окольными путями. И если желает, то он должен ее знать. А уж что с этой правдой делать – личный выбор пациента. Пойдет ли на безнадежную операцию, откажется лечиться, совершит самоубийство, откроет на последние деньги приют для кошек, захочет помириться с врагами или станет делать вид, что ничего не произошло.

Говорить или не замалчивать  диагноз – проблема, в решении  которой исходить нужно из устремлений  самого больного, а не из удобства окружающих. Задача близких в такой ситуации – помогать и поддерживать, а  человек волен закончить свои дни так, как считает нужным.

 Реакции пациентов  на сообщение врача о наличии  у них смертельного заболевания могут быть разнообразными. Принято разделять их на последовательность стадий.

Первый этап: отрицание  и изоляция.

 «Нет, только не я,  не может быть!» Такое первоначальное  отрицание присуще и пациентам,  которым сказали правду в самом  начале развития болезни, и  тем, кто догадался о печальной  истине самостоятельно. Отрицание  – во всяком случае, частичное  – присуще почти всем пациентам  не только на первых стадиях  болезни, но и впоследствии, когда  оно проявляется время от времени.  Отрицание играет роль буфера, смягчающего неожиданное потрясение. Оно позволяет пациенту собраться  с мыслями, а позже пользоваться  другими, менее радикальными формами  защиты. Отрицание чаще всего  является временной формой защиты  и вскоре сменяется частичным  смирением.

Второй этап: гнев.

 Первой реакцией на  ужасную весть становится мысль:  «Неправда, со мной такого случиться  не может». Но позже, когда человек  наконец-то понимает: «Да, ошибки  нет, это действительно так», у него возникает другая реакция. К счастью или сожалению, очень немногие больные способны до самого конца цепляться за выдуманный мир, в котором они остаются здоровыми и счастливыми.

 Когда пациент уже  не в силах отрицать очевидное,  его начинают переполнять ярость, раздражение, зависть и негодование.  Возникает следующий логичный  вопрос: «Почему именно я?» В  противоположность этапу отрицания,  с этапом гнева и ярости  семье больного и сотрудникам  больницы справиться очень трудно. Причина заключается в том,  что возмущение пациента распространяется  во всех направлениях и временами  выплескивается на окружающих  совершенно неожиданно. Проблема  заключается в том, что лишь  немногие люди пытаются поставить  себя на место больного и  представить, что может означать  эта раздражительность. Если к  больному относятся с уважением  и пониманием, уделяют ему время  и внимание, тон его голоса  скоро станет нормальным, а раздраженные  требования прекратятся. Он будет  знать, что остается значимым  человеком, что о нем заботятся,  хотят помочь ему жить как  можно дольше. Он поймет: для того, чтобы его выслушали, не обязательно  прибегать к вспышкам раздражения.

Третий этап: торговля.

 Третий этап, когда  пациент пытается договориться  с болезнью, не так хорошо известен, но тем не менее очень полезен для больного, хотя длится совсем недолго. Если на первом этапе мы не могли открыто признать печальные факты, а на втором чувствовали обиду на окружающих и на Бога, то, возможно, нам удастся прийти к некоему соглашению, которое отсрочит неизбежное. Смертельно больной пациент прибегает к сходным приемам. По опыту прошлого он знает, что всегда существует слабая надежда на вознаграждение хорошего поведения, исполнение желаний за особые заслуги. Его желание практически всегда заключается сначала в продлении жизни, а позже сменяется надеждой на хотя бы несколько дней без болей и неудобств. По существу, подобная сделка представляет собой попытку отсрочить неизбежное. Она не только определяет награду «за примерное поведение», но и устанавливает некую «окончательную черту» (еще одно выступление, свадьба сына и т. д.). С психологической точки зрения, обещания могут указывать на скрытое чувство вины. По этой причине очень важно, чтобы сотрудники больницы с вниманием относились к подобным заявлениям пациентов.