Сделка как действие и юридический факт

Сделка как  действие и юридический факт

Сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение  гражданских прав и обязанностей (ст. 153 Гражданского кодекса Российской Федерации, далее - ГК).

Из этого кажущегося ясным  понятия следует, что сделка есть действие субъекта, направленное на гражданско-правовое последствие.

Но, вероятно, не всякие действия, направленные на такие последствия, будут сделками. В этом легко убедиться, если вспомнить, что к правомерным действиям - юридическим фактам относятся действия - административные акты, юридические поступки, односторонние действия, не являющиеся односторонними сделками (как, например, оферта или действия собственника, не связанные с полномочием распоряжения; все действия, порождающие секундарные права; публичное обещание награды и т.д.).

На первый взгляд возможно отождествить эти односторонние действия с односторонними сделками (ч. 2 ст. 154 ГК), поскольку закон говорит, что для односторонней сделки необходимо и достаточно «выражения воли одной стороны», или, другими словами, одностороннего волеизъявления.

Однако согласно утвердившемуся мнению любая сделка есть совокупность воли и волеизъявления, а ее направленность определяется каузой сделки, которая является основанием сделки.

По поводу этой доктрины, автором которой является К.Ф. фон  Савиньи, были высказаны существенные критические замечания Альфредом Манигком еще в 1907 г.¹

Тем не менее до настоящего времени большинство юристов полагают, что воля и волеизъявление как действие и есть сделка. Скорее всего, это происходит по прагматической причине: не нужно строить иную доктрину, потому что такое построение сложно и уязвимо для критики.

Думается, именно в силу таких  же причин секундарные права объявляются правами субъективными, а физические лица в некоторых аспектах отождествляются с лицами юридическими.

Однако существование  односторонних сделок, где также  присутствуют воля и волеизъявление, выраженные в действии, позволяет  поставить вопрос: в чем состоит  различие односторонних действий и  односторонних сделок, если их элементы являются тождественными? Может быть, логично предположить, что все  односторонние действия в гражданском  праве и есть сделки?

Но законодатель выделяет направление оферты в качестве одностороннего действия, не называя его сделкой. Точно так же все юридические  факты - поступки (находка, создание произведения и т.д.) хотя и являются односторонними действиями, но не называются сделками. Прощение долга трудно назвать сделкой, как и отказ от наследства.

Вообще, с односторонними сделками много неясного.² Примеры односторонних сделок немногочисленны: выдача доверенности, составление завещания, конкурс и немногие другие действия. «Конечно, - писал О.С. Иоффе, - правоотношение, возникающее из односторонней сделки, устанавливается по крайней мере двумя лицами... Например, для получения наследства по завещанию требуется согласие наследника принять его, (но) действительность завещания от такого согласия не зависит, а само наследственное субъективное право возникает не из согласия, а из завещания. Следовательно, юридическая сила завещания определяется... волеизъявлением его автора. Поэтому оно и считается односторонним действием».³

Можно, конечно, завещание  считать односторонней сделкой, но сам закон не называет так завещание. Кроме того, объединяются два похожих, но самостоятельных правовых явления  в одно, существующее только теоретически, - наследственное правоотношение. Но составление  завещания, так же как и его  действительность, есть акт, отличный от принятия наследства как самостоятельного акта. Здесь действуют разные субъекты, опирающиеся на автономную волю и  не связанные взаимными правами, поскольку завещание, принятие наследства, да и выдача доверенности, не обязывают  наследодателя, наследника и доверителя устанавливать какое-либо правоотношение, но связывают их самих своими односторонними действиями в том смысле, что они  остаются полностью в их власти. Доверенность, как и завещание, может  быть отменена в любой момент, а  наследник вправе не принимать наследства даже по абсолютно действительному завещанию.

Совершенно верно, с нашей  точки зрения, рассматривать эти  правовые односторонние действия в  качестве секундарных прав, связывающих, но не обязывающих совершивших их субъектов.

Нужно подчеркнуть, что у  многих лиц есть секундарные права, вытекающие из правоспособности или договора (например, договора поручения), которые нельзя отождествлять с субъективными правами и тем более со сделками.

Такое отождествление обедняет частное право и способствует созданию ничем не оправданных юридических  фикций, подобных сопоставлению государства с юридическим лицом.⁴

И, несмотря на то, что в законе прямо упомянуты односторонние сделки, возможность их существования и совершения может быть поставлена под сомнение. Во-первых, потому, что воля и волеизъявление только одного лица не способны создать субъективного права или обязанности для себя самого - сделка с самим собой невозможна (кроме сделок со своей совестью, но это уже не гражданское, а каноническое право). Во-вторых, можно ли односторонними действиями создать права и обязанности для других? Давно известно, что даже соглашением двух лиц нельзя обязать третье лицо, не принимавшее участие в этом соглашении, потому что субъекты гражданского права обладают автономной волей и не имеют властных полномочий по отношению друг к другу. В-третьих, общее понятие сделки (ст. 153 ГК) противоречит формуле ч. 2 ст. 154 ГК, поскольку воля и волеизъявление одного лица не способны самостоятельно породить возникновение, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. А это возможно только при содействии другого лица (лиц) - адресата одностороннего действия. Сколько ни объявляй конкурсов, он не состоится, если никто не примет предложения об участии в нем.

Однако одностороннее  действие всегда обращено к кому-то: конкретному лицу или неопределенному  кругу лиц. И здесь возможны два  варианта поведения этих лиц: обращение  или принимается (даже с оговорками, как в случае оферты), или отвергается.

В случае принятия обращения  к рассмотрению может возникнуть договорное правоотношение, которое  неверно было бы рассматривать как  простую сумму двух односторонних  сделок. Такие встречные односторонние  действия предполагают некоторое соглашение (согласование) существенных условий, результатом коих будет согласие - договор.

Если одностороннее действие не воспринято или отклонено другим лицом, возникает вопрос о правовой сути данного действия. Вероятно, его  можно рассматривать в качестве, прежде всего, юридического факта. Не просто действия, а такого, которое имеет юридическое значение. Например, решение собственника об отчуждении доли и отклонение сособственником уведомления об этом (оставление его без ответа) прекращает преимущественное право на приобретение доли в общей долевой собственности. Здесь нет ни сделки, ни договора. Уведомление в силу закона является обязанностью (секундарной) и связывает отчуждателя доли.

Представляется, что существуют особые секундарные правоотношения, которые несколько выходят за рамки общепризнанного понятия правоотношения между двумя или более субъектами. Правоотношение по своей сущности есть связь субъекта частного права с законами, и эта связь наделяет субъекта полномочиями или обязанностями, вытекающими из закона, договора или статуса (правового состояния) данного субъекта.⁵

Нужно отметить, что доктринальные  возражения, отождествляющие односторонние  действия с односторонними сделками, содержат как положительные, так  и отрицательные качества.

К положительным моментам этих теорий можно отнести возможность  применения в практике двух важнейших  элементов сделок - воли и волеизъявления. Несоответствие их друг другу может повлечь признание недействительным одностороннего действия по мотивам порока воли или волеизъявления. Это - устоявшаяся судебная практика, например, по наследственным спорам. Но главный положительный момент: нет основания отрицать доктрину отождествления односторонних сделок и односторонних действий в условиях отсутствия приемлемой альтернативной теории.

Отрицательными моментами  отождествления односторонних действий и односторонних сделок является:

1) односторонняя сделка  мыслится как сделка «ни с кем», с самим собой, если при этом не прибегать к искусственной конструкции правоотношения;

2) нет никакого сомнения  в том, что любому и каждому  одностороннему действию присущи  воля и волеизъявление;

3) закон не содержит  ни одного указания на одностороннюю  конкретную сделку. Под сформулированное  в законе понятие односторонней  сделки можно лишь «подогнать» приводимые в литературе примеры односторонних сделок;

4) умаляется доктрина  юридических фактов путем исключения  односторонних действий из всех  действий (правомерных) юридических фактов;⁶

5) расширяются границы  субъективных прав за счет  включения в них полномочий, секундарных прав и юридических поступков;

6) не учитывается возникновение  односторонних действий из правосубъектности.

Перечисленные выше причины  свидетельствуют о необходимости  критически посмотреть на конструкцию  односторонних сделок и, несмотря на наше глубокое уважение к закону, попытаться представить себе положение, при  котором можно обойтись без такой  законодательной конструкции. Зададимся  вопросом: что изменится в законодательстве, если из ст. 153 - 156 ГК исключить указание на односторонние сделки, не отождествляемые  с односторонними действиями?

Вероятно, это не окажет никакого влияния на всю остальную систему  частного права. Не напрасно профессор  М.И. Брагинский предложил теорию сделки договора ⁷, не усмотрев, думается, в существовании односторонних сделок потребностей юридической практики. Ведь самое ценное, что содержится в понятии всех сделок, и односторонних в частности, - это воля и волеизъявление.

Свободная воля лица означает прежде всего свободу выбора. Выбор его выражается в волеизъявлении. Выбрав нечто, мы изъявляем этот выбор всему обществу и себе. Это изъявление выражается в конкретном деянии (действии или бездействии). Поэтому только деяние как таковое, понятое в целом, может рассматриваться как волеизъявление.

Выбор автономной воли и  деяние согласно этому выбору всегда есть одностороннее действие и как  действие может быть рассмотрено  в том случае, если обращено к  другому лицу. От того, как понимает деяние воли другое лицо, и будет  зависеть признание его в одном-единственном смысле - в качестве сделки, но не любого другого юридического факта (юридического поступка, деликта, юридического статуса, полномочия или компетенции). Поэтому действие одного лица никогда не будет сделкой. Сделкой будут согласованные действия двух или более лиц, приведшие к согласию (договору), их взаимные действия. Согласие (договор) всегда есть результат соглашения двух и более волеизъявлений.

Однако отказ от признания  существования односторонних сделок может дать и несомненные доктринальные  преимущества, поскольку такой отказ  будет предостережением от соблазна «подгонять» многие правовые явления под данную категорию. А такая тенденция очень заметна, особенно в сфере корпоративного права.⁸

Предложение о выделении  односторонних действий как отдельного вида юридических фактов, а также  о классификации таких действий было выдвинуто М.А. Рожковой в ее докторской диссертации 2010 г. «Теории юридических фактов гражданского и процессуального права: понятия, классификация, основы взаимодействия».⁹

В положении девятом, выносимом  на защиту, М.А. Рожкова дает концепцию  классификации юридических фактов, состоящую из пяти уровней. В частности, автор пишет, что «на третьем уровне подразумевается разграничение всех дозволенных действий в зависимости от характера волеизъявления сторон на двух-(много-)сторонние сделки... и односторонние действия (действия, для совершения которых достаточно волеизъявления одной стороны). Четвертый уровень предполагает разграничение односторонних действий в зависимости от направленности на юридические акты (действия, направленные на движение гражданского правоотношения); юридические поступки (действия, направленные на реализацию гражданской правосубъектности или защиту нарушенных субъективных гражданских прав); результативные действия (действия, не направленные на создание юридических последствий, с результатом совершения которых закон связывает юридические последствия). Пятый уровень предусматривает деление юридических актов в зависимости от степени формализации волеизъявления на односторонние сделки (действия, воля на совершение которых складывается свободно); публичные акты (действия, подразумевающие обязанность волеизъявления)».

В целом нужно констатировать, что М.А. Рожкова сказала новое  слово в юридической науке. Ей удалось не только показать наличие  односторонних действий, но и дать их вполне приемлемую классификацию.

Однако остается не совсем ясным: в чем состоит отличие  односторонних действий на третьем  уровне деления (действия, для совершения которых достаточно волеизъявления одной стороны) от односторонних  сделок (пятый уровень деления), где  односторонние сделки рассматриваются  как односторонние акты (действия, воля на совершение которых складывается свободно)?

Нужно отметить, что закон  говорит об односторонних сделках  как о таких, для совершения которых  необходимо и достаточно выражения  воли одной стороны. При этом они  не называются юридическими актами, поскольку  признавалось существование юридических  фактов - административных актов (например, в области законного представительства).

Если под юридическим  актом (односторонней сделкой) понимать только форму выражения воли (волеизъявления) одностороннего действия, то невозможно будет провести отличие между  секундарными правами и правами по односторонней сделке. Но оно существует и состоит в том, что вне зависимости от формы выражения секундарное право не порождает обязательства, тогда как односторонняя сделка без возникновения его теряет всякий смысл.

Выдача доверенности, по мнению К.П. Победоносцева, есть акт доверия к известному лицу.¹⁰ Акт доверия не может быть односторонней сделкой, а полномочия, выраженные в ней, не являются ее содержанием. Реализация этих полномочий может быть совершением не односторонней сделки, а договора. Сущность полномочий вытекает (в договорных отношениях) из статуса поверенного. Во всех других случаях полномочия вытекают из статуса правоспособности, статуса, господства или прямо из закона. Именно поэтому выдача доверенности не является односторонней сделкой, как и составление завещания. Они есть реализация секундарных прав и особые юридические факты.