Суверенитет народа и формы его реализации

Ставя органы местного самоуправления вне системы органов государственной власти, Конституция РФ в то же время допускает возможность наделения этих органов отдельными государственными полномочиями. В таких случаях им должны быть переданы необходимые материальные и финансовые средства, а реализация полномочий — контролироваться государством.15

Разделение органов государственной власти и местного самоуправления не означает, что государство отказывает местному самоуправлению в своей поддержке. Закон обязывает федеральные органы государственной власти, органы государственной власти субъектов РФ создавать необходимые правовые, организационные, материально-финансовые условия для становления и развития местного самоуправления, оказывать содействие населению в осуществлении права на местное самоуправление.16

Глава 3. Современные проблемы суверенитета народа в России

Миновали ли дезинтеграционные процессы в России свою высшую точку? Эксперты и политологи высказывают на этот счет противоположные точки зрения, что вполне естественно. Центростремительные тенденции на российском пространстве сейчас перевешивают центробежные. Однако потеряв многие скрепы, сохранявшие ее целостность в составе СССР, Россия еще не нашла себя как новое национально-территориальное и территориально-административное образование, не сформировалась как государство - ни внутренне, ни внешне. Страна потеряла идеал жизнедеятельности, часть ее границ не демаркирована и не признана международным правом, а некоторые территории спорны. Государственность можно назвать рыхлой, она лишена единых принципов построения, регионы расползаются в разные стороны. Пространству, уникальному по протяженности, степени социально-экономической и этнической дифференциации населения, предстоит обрести новую структуру и цивилизационное лицо, при том, что факторы распада продолжают действовать.

Россия переживает бурную децентрализацию. Из краев и областей выделились автономные области, провозгласившие себя республиками (Карачаево-Черкесская, Адыгея, Алтай, Хакасия и др.). Некоторые регионы получили статус свободных экономических зон. Подписано около трех десятков договоров, устанавливающих особые отношения между Центром и субъектами Федерации. Фактически вышла из России Чечня.

Регионы нескрываемо противятся централизму и инерции административно-управленческого мышления, добиваясь политической и экономической самостоятельности. А поскольку советская традиция безнадежно девальвировала понятие "автономия", немало отечественных политиков и экспертов отождествляют такую позицию местных властей с сепаратизмом.

Действительно, российский вариант регионализма специфичен. Многие национальные и региональные правящие группировки перестают следовать общим нормам и устанавливают собственные правовые режимы. Они накладывают "вето" на действия Центра, в обход российских законов вступают в союзы с государствами внутри и вне СНГ, бесконтрольно участвуют во внешнеэкономических и внешнеполитических акциях. Эти действия вполне можно расценивать как симптомы сепаратизма, хотя он и не проявляется в логически очищенной, идеальной форме. Диапазон таких устремлений широк: от явно выраженных до скрытых, от обособления в отдельных сферах (правовой, экономический и прочий сепаратизм) до тяги к полному отделению от России. Уловить, где кончается стремление к широкой самостоятельности в составе Федерации и начинается тяга к сецессии, бывает подчас непросто. Сторонники дезинтеграции как бы балансируют на грани и, смотря по обстоятельствам, способны сделать шаги и в ту, и в другую сторону.17

И регионалисты, и сепаратисты добиваются суверенитета для субъектов Федерации. Они наделяют это понятие тремя общепризнанными чертами: наличие публичной власти, распространение юрисдикции на определенную территорию и право взимать налоги. Но если первые выступают за национальный и региональный суверенитет, то вторые - за суверенитет государственный, что чревато распадом России на отдельные княжества.

Вместе с тем содержание, вкладываемое теми или иными политиками и движениями в слово "суверенитет", бывает часто размытым. Терминологическая путаница во многом объясняется тем, что в российских условиях перестают работать общепринятые представления о законе, государстве и его территориях. Эти понятия продолжают употреблять, поскольку замены нет. Перемены во взаимоотношениях между российским Центром и многими регионами неплохо описываются понятием "дезинтеграция".

Условно можно выделить пять групп факторов, устойчиво питающих центробежные тенденции в современной России.

1. Историко-культурные факторы. Этнонациональная  и региональная консолидация  народов России, их обостренное  отношение к своей атрибутике (языку, культуре, территории) - это, с одной стороны, реванш древних социокультурных различий, которые центральная власть долгое время подавляла, а с другой - ответ на введенную после революции систему административно-территориального деления, явно не соответствовавшую отечественным реалиям.

2. Политико-юридические факторы. Кризис  современной российской государственности  коренится в принципах ее построения. Она создавалась не традиционным  для федераций способом, то есть  не по воле субъектов, передающих  часть полномочий Центру, а "сверху": федеральные власти провозгласили части государства субъектами РФ своими актами (хотя и по их добровольному согласию). В умах многих руководителей и в политике официальных структур сохраняется наследие советской эпохи - унитаризм. Центр по инерции считает, что региональное многообразие подрывает единство страны. Даже ослабев, он стремится командовать, хотя не имеет ни необходимых для этого рычагов управления, ни разработанной национальной и региональной политики.

3. Социально-экономические факторы. Стремление отдалиться от Центра вызывают также трудности и неудачи экономических реформ, их высокая социальная цена. Российские регионы резко отличаются друг от друга по эффективности производства, уровню благосостояния граждан и размерам капитальных вложений. К началу реформ Федерация объединяла субъекты, находившиеся на далеко стоящих друг от друга ступенях общественного развития - доиндустриальной (Тува, Дагестан) и постиндустриальной (Москва, Ленинград). В 1990 году душевой национальный доход, пущенный на потребление, колебался от 1,3 тыс. рублей в Дагестане до 4 тыс. рублей в Москве.

В России сейчас 10 регионов-доноров, способных жить на собственные средства (Москва, Башкирия, Татарстан, Краснодарский край, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа, Липецкая, Нижегородская, Самарская и Свердловская области). При этом некоторые регионы, получающие поддержку, живут лучше доноров. Естественно, это вызывает раздражение и нежелание "кормить" других.

4. Геополитические и национально-конфессиональные факторы. Осознание слабости российского государства, не способного даже вовремя выплатить зарплаты и пенсии, обуздать преступность, благоприятствует распространению идей обособления и самостоятельного вхождения в тюркский, европейский или тихоокеанский "дома". К тому же мусульманские народы, воспитанные на законах шариата, воспринимают Москву как источник распространения насилия и безнравственности. В республиках с широким распространением ислама многие рассматривали уход российских войск из Чечни как собственную победу. Тревожные тенденции противостояния славянско-православной и тюркско-мусульманской духовных традиций подтверждают известную западную версию о "дуге нестабильности" от Югославии до Урала и Сибири.

Реально и потенциально к тотальному суверенитету в большей степени тяготеют следующие регионы:

• с ведущей ролью национального фактора (например, Татарстан, Башкортостан, Тува, Дагестан);
• с ведущей ролью внешнеэкономического фактора (например, Калининградская, Амурская и Сахалинская области, Приморский и Хабаровский края),
• с ведущей ролью ресурсного фактора (например, Коми, Саха (Якутия), Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский и Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономные округа).

Разумеется, по степени обособления от Центра регионы отличаются друг от друга. Сильнее всего это ощущается в Татарстане, Башкортостане и Саха (Якутии). С правовой точки зрения эти республики уже фактически независимы: их конституции и законы противоречат Конституции и законам РФ. Их особые статусы, закрепленные в договорах о разграничении полномочий, дают им огромные льготы. Например, Саха (Якутия), добывающая 98% российских алмазов, получила монопольное право на их добычу и продажу. В Татарстане и Башкортостане из-под юрисдикции Центра выведены такие рентабельные отрасли, как нефтедобыча, нефтепереработка, энергетика. Республики начинают формировать свой золотой запас, задумываются о собственной валюте. В договоре Российской Федерации и Республики Татарстан «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан» от 15 февраля 1994 г. есть даже положение о Национальном банке Татарстана. Так правовой сепаратизм создает базу, как мы видим, для сепаратизма экономического.

Иные мотивы к обособлению действуют в республиках Северного Кавказа, которые на 80-90% живут за счет дотаций. Здесь главную роль играет исторический образ России как метрополии, не раз прибегавшей к силе (Кавказская война 1817-1864 годов, депортации 1943-1944 годов, война в Чечне в 1994-1996 годах).

Российский и мировой опыт показывает, что к сецессии могут тяготеть как бедные регионы, населенные национальными меньшинствами, которые считают, что их дискриминируют, так и регионы богатые, стремящиеся отделиться от бедных соседей (европейские примеры - Фландрия, Северная Италия, Каталония).

Госсовет Удмуртии, например, принял закон, который в нарушение республиканской конституции ликвидировал местное самоуправление на уровне районов и городов, заменив его назначаемыми администрациями. Примечательно, что руководство Удмуртии поддержали традиционные законоборцы и получатели привилегий: Татарстан, Башкортостан, Бурятия и еще 15 республик. Это симптом того, что противники федерального законодательства переходят к согласованию своих действий. Лишь вмешательство российского президента и Конституционного суда заставило Госсовет Удмуртии отменить свое решение. Дело не ограничивается одной Удмуртией. В последнее время федеральная власть вообще ориентируется на создание системы сдержек и противовесов своеволию губернаторов при опоре на органы местного самоуправления.

Вторая разновидность "внутреннего" сепаратизма наблюдается среди субъектов Федерации, входящих в "матрешечные" регионы; они стремятся отделиться от региональной "метрополии" и достичь "малой" независимости в составе России. Зачастую это стремление приводит к острым конфликтам. Такова, например, ситуация в Тюменской области, где богатые нефтью и газом Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа рассчитывают путем отделения резко увеличить налоговые поступления в собственный бюджет. Область же, которая без этих округов сразу обеднеет, упорно сопротивляется. Сходное положение - в Красноярском крае, из которого хочет выйти богатый драгоценными металлами Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономный округ.

К проявлениям "внутреннего" сепаратизма можно отнести и события в Кабардино-Балкарии (ноябрь 1996 года), где Съезд балкарского народа провозгласил создание Балкарской Республики, подчеркнув, что не в пример Чечне она не намерена выходить из состава России. Перед нами - пример того, что в наэлектризованной российской обстановке сепаратистский взрыв может произойти даже в, казалось бы, спокойном месте: ведь кабардинцы и балкарцы прежде не конфликтовали друг с другом; более того, именно в Нальчике периодически проходили конференции по разрешению чеченско-российского кризиса и установлению мира на Северном Кавказе.

Ряд субъектов Федерации провозгласивших в 1993 году свой суверенитет в надежде на скорейшее процветание, это решение уже пересмотрели. Первой "наелась" суверенитетом Калмыкия, которая в принятом в 1994 году Степном Уложении (Основном законе республики) отказалась от государственного суверенитета. Затем решения о выходе из краев (областей) отозвали некоторые автономные округа, получившие по конституции равные права с другими субъектами Российской Федерации. Так поступили, к примеру, экономически слаборазвитые Коми-Пермяцкий и Усть-Ордынский Бурятский автономные округа, входящие соответственно в Пермскую и Иркутскую области. Там остро ощутили, как много потеряли после выхода из своих областей, после чего изъявили желание вернуться под "родительскую кровлю". Однако области-доноры теперь не высказывают заинтересованности в их возвращении. Тем более что округа хотят воссоединиться экономически и финансово, а политический суверенитет сохранить.

Чтобы реализовать сценарий "нового федерализма", который избавил бы Россию от сепаратизма, придется решить множество сложнейших проблем. Это и успех реформ, и преодоление идейной нетерпимости (в частности, страха федеральной власти перед сепаратизмом и недоверия регионов к "имперскому" Центру), и пересмотр традиционных принципов государственного строительства "сверху", дополнение их "самоорганизацией" населения, и утверждение новых духовных ориентиров. России необходимо вернуть временно утраченное представление о себе самой, восстановить единую общенациональную перспективу и согласие по поводу основополагающих ценностей и принципов жизнеустройства. Со всей остротой встанет и проблема определения своей новой роли Центром, который в России никогда не был исключительно географическим понятием, а задавал общие параметры и цели развития. В последнее время всё отчётливее звучат предложения по созданию «мягкой» конфедерации, но это скорее вопрос ближайших десятилетий.18

Как бы то ни было, Россия в очередной раз стоит перед историческим выбором, от которого зависит будущее не только нашей страны, но и всего мира.

3.1 Национальный вопрос и проблема равенства

Национальные движения и национальные идеологии в современной России отчётливо подразделяются 2 основных вида: первые апеллируют к интересам угнетённой нации или подавляемой этнической группы; вторые защищают право на господство или доминирующее положение (имперские или великодержавные идеологии). Те и другие объединяются термином «национализм».

Национализм первого вида так или иначе ставит вопрос о равенстве по отношению к другой – доминирующей или господствующей – нации. В этом и заключается близость таких движений к демократической идеологии, которая выдвигает на первый план идею борьбы против национального угнетения и национальной несправедливости. Лозунг демократии, взятый в абстрактном выражении, предполагает сочувствие каждому, кто заявляет о несправедливости: уже само по себе такое заявление рассматривается как достаточное. Действительно, что есть равенство и справедливость в отношениях между нациями не только в России, но и в мире? В чём состоят отношения угнетения и зависимости?