Древнеиндийское право

 

Вместе с тем шастры свидетельствуют о верховных собственнических правах правителя на землю, или его власти-собственности. Правитель, царь выступает как бы третьей стороной в поземельных отношениях. Так, Парада рекомендует царю, имеющему право на получение налога, не подрывать "корень домохозяйства, ибо когда имеет место процветание сельской местности, увеличиваются религиозные заслуги царя..." (Нар., XI, 43).

 

Цена за землю была фиксирована, но не возбранялась при этом надбавка, которая шла не продавцу, а вместе с налогом в казну. В спорах по поводу поля участвовали соседи, а также городские и сельские старейшины. Если не было людей, знающих  границы поля, сам царь проводил ее по своему разумению. Если же в споре  обе стороны ложно заявляли о  своих правах, он мог взять землю  как лишенную хозяина. Особая заинтересованность казны в обработке земли, и  тем самым в получении налога, проявлялась и в предоставлении возможности каждому человеку обработать любое заброшенное поле.

 

В характерной семизначной манере ЗМ четко закрепляют законные способы  приобретения имущества: путем передачи вещи по наследству, получения ее в  дар, покупки, завоевания, ростовщичества, исполнения работы, а также получения  милостыни (X, 115). Наследственно-профессиональный принцип деления на варны проявился при этом и в представлении о законных способах приобретения собственности. Если первые три способа, как записано в ЗМ, были доступны для всех, то четвертый — только для кшатриев, пятый и шестой — для вайшиев, седьмой же был привилегией брахманов. Этот идеальный порядок часто не отражал реального положения представителей отдельных вари.

 

Больше половины из 18 поводов судебного  разбирательства, указанных в шастрах, занимают нормы, касающиеся обязательств, договоров: займа, найма, купли-продажи, хранения (вклада) и др. При этом предусматриваются гарантии исполнения договоров — залог (заклад), поручительство. При трактовке договорных отношений формулируются и некоторые общие принципы. В специальной главе Арт. (Ill, 1) — "Установление о сделках" — перечисляются, например, условия, каким должен отвечать правомерный договор, указывается его форма. Заключался договор письменно, с указанием точного времени, места совершения сделки, местожительства, рода, касты и пр. сторон и поручителей.

 

Сделки считались недействительными, если заключались тайно, без свидетелей, путем обмана или насилия, пьяным или безумным человеком, находившимся в состоянии гнева, горя, а также  стариком, ребенком, уродом (ЗМ, VIII, 163—165; Арт„ III, 1). Была ограничена также дееспособность женщин, несамостоятельных членов больших неразделенных семей (сына, зависящего от отца, отца, зависящего от сына, брата, не имеющего семьи, и др.). Неправомерные сделки не только считались недействительными, но и наказывались штрафом. Строгие формальности ослаблялись, если сделки были связаны с царским поручением, с охраной государственной тайны или заключались лицами, ведущими бродячий образ жизни: охотниками, пастухами, артистами и пр. (для которых совершение формальностей было затруднительным). Детально разработан в шастрах договор займа, который скреплялся, как правило, распиской (Ядж., II, 93).

 

В соответствующих положениях шастр нашел отражение весь многовековой путь развития этого института. С одной стороны, нормы, касающиеся займа, свидетельствовали о расцвете ростовщичества, взимании высоких процентов (традиционное правило допускало двойное увеличение суммы долга за счет начисления процентов); с другой — о сохранении первобытных элементов самоуправства, расправы. Кредитору фактически предоставлялись неограниченные возможности для получения задолженности (с помощью хитрости, принуждения, путем осады дома, захвата животных или сыновей должника, а также силы, "когда кредитор, охватив должника, приводит его в свой дом и держит моря голодом и избивая его до тех пор, пока тот не заплатит долга"). При этом ЗМ прямо предписывают царю штрафовать должника, жалующегося на кредитора, добивающегося уплаты долга по "произволу".

 

В главе 1 Нарады — "Невозвращение долга" — изложен ряд общих правил, касающихся таких споров: "где наследство — там долг", "долг женщины не падает на мужа", "женщина — имущество мужа, даже покойного, отсюда правило: ее сожитель после смерти мужа должен вернуть его долги", "долговые отношения связывают и человека, обещавшего дар" и пр[17].

 

Размер процентов по долгам различался в зависимости от того, в каком  количестве и что было взято взаймы: деньги, зерно и пр., к какой варне принадлежал должник. Для шудры он был больше, согласно Ядж., чем для брахмана. Попытки фиксации процентов по долгам, направленные на предотвращение полного разорения земледельцев, плательщиков налога, вряд ли были эффективны, так, как они наталкивались на действие разнообразных норм местного обычного права. Арт., ограничивая ростовщический процент, признает тщетность этих попыток в государстве (Арт., Ill, II (3). В интересах слабого была предусмотрена не только фиксация процентов, но и декларативное запрещение злоупотреблений со стороны кредитора при получении долга, прекращение роста процентов по долгам в случае болезни, обучения, несовершеннолетия должника и пр. (Арт., Ill, 10, 11и др.).

 

Особо оговаривались в Арт. обязательства по выплате долгов мужа женой и наоборот, что свидетельствует о признании за женщиной больших прав, чем по дхармашастрам. Она не привлекалась к выплате долгов мужа, если не принимала их на себя, а муж, вопреки общему правилу, мог привлекаться к выплате долгов жены, если уехал не обеспечив ее средствами существования (Арт. Ill 11 (23—24).

 

Многовековой практикой были установлены  нормы оплаты труда работника  — 1/10 часть урожая, но они, как правило, не соблюдались из-за его зависимости. Он вынужден был отказываться от остатков личной свободы, становясь рабом "за содержание".

 

Наемный труд презирался высшими варнами, не случайно в ЗМ (примечание к шлоке 4, гл. IV) услужение характеризуется как "собачий образ жизни", а брахману всячески рекомендуется избегать его. Крайне тяжелы были и условия личного найма. Наемный работник, не выполнивший работу, подвергался штрафу (ЗМ, VIII, 215), ему не выплачивалась наемная плата, даже если он был болен и работа в связи с этим была немного не законченной (ЗМ, VIII, 217).

 

В то же время в шастрах специально предусматривалась в качестве повода для судебного разбирательства невыплата жалованья пастуху, торговцу, возчику, плата проститутке, которые могли быть возмещены через суд в двойном размере.

 

Подробно рассматривались в  шастрах договоры хранения (вклад), товарищества, поручительства и купли-продажи. В них предусматривалось освобождение от ответственности хранителя вклада, если он был потерян в результате стихийного бедствия, а также "вмешательства царя, бога или воров" (Ядж., II, 65).

 

Для договора купли-продажи характерным  было то, что кастовые барьеры накладывали  ряд ограничений на возможность  заниматься торговлей, особенно представителям высших варн (ЗМ, X, 85). Самопродажа и продажа родственников в рабство влекла за собой изгнание из касты (ЗМ, XI, 60—62).

 

Относительно слабое развитие товарно-денежных отношений отразилось на некоторой  нестабильности договора купли-продажи, который, согласно ранним дхармашастрам, мог быть расторгнут в любое время, по ЗМ — в течение 10 дней. Не чем иным как стремлением упорядочить торговые отношения стало выделение в поздних шастрах таких поводов судебного разбирательства, как непередача проданного или отказ от купленного.

 

Расторгнуть договор купли-продажи, согласно Нараде, можно было в тот же день, на второй день — с уплатой неустойки. В Арт. отказу От проданного или купленного как поводу судебного разбирательства была посвящена целая глава. Характерно, что в этой же главе рассматривались и вопросы отказа от заключенного брака, в частности, при выявлении недостатков у жениха или невесты. Особо оговаривались сроки расторжения сделок о продаже животных (1,5 месяца) и людей (1 год) (Арт., Ill, 15 (17,18).

 

2.3. Преступления и наказания  по праву Древней Индии.

 

Тесная связь права с религией и моралью определила главную  характерную черту древнеиндийского права, проявившуюся в отсутствии четкой дифференциации преступлений и грехов. В основу их разграничения в ЗМ положен не характер самого правонарушений, а наказание за него. В одном  случае это штраф, телесное наказание, в другом — искупление.

 

Так, к великим грехам в ЗМ отнесены такие деяния, которые влекли за собой ритуальную нечистоту виновного  и необходимость тяжкого искупления, в частности убийство брахмана, пьянство, кража, прелюбодеяние с женой  гуру (учителя), а также сообщество с таким грешником (ЗМ, XI, 55). Эти  же деяния отнесены в другой главе (IX, 235) к разряду деликтов-преступлений, следствием которых являлось наказание  вплоть до лишения всей собственности  и изгнания из страны. Характерно, что  такой великий грех, как сообщество с великим грешником не был  отнесен к числу преступлений.

 

Само понятие преступления можно  применять лишь условно при характеристике права древнего мира, ибо в это  время не проводилось еще четких различий между частноправовым правонарушением (деликтом) и преступлением. В Арт. (Ill, 16) положения о продаже несобственником и невозвращении долга даны в логической связи и трактовались в понимании ущерба, наказуемого штрафом (Арт., Ill, 16 (2). Правда, Ядж. оперирует понятием тяжкого проступка — преступления, исключающего отсрочку для ответчика дачи показаний на заявление истца — потерпевшего[18].

 

Шастры при рассмотрении конкретных преступлений исходят из неких общих понятий, принципов: из признания форм вины (умысел или неосторожность), необходимой обороны, рецидива, соучастия, обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказания, и пр. Так, хозяин не отвечал за нахождение в его доме чужой женщины, если не .знал об этом или если она находилась там вопреки его воле (Арт., Ill, 4, (8). Убийца освобождался от наказания, если убил, защищая себя, при охране жертвенных даров и при защите женщин и брахманов (ЗМ, VIII, 349). При этом не имело значения, был ли убит гуру, ребенок, престарелый или даже брахман, весьма ученый в ведах (ЗМ, VIII, 350). Подстрекатели к грабежу наказывались (Арт., Ill, 17, (II) двойным штрафом. Как смягчающее обстоятельство учитывалось при оскорблении словом или действием отсутствие умысла, состояние преступника, находившегося в опьянении, умопомрачении и пр. (Арт., Ill, 18(10); 17(14).

 

Учитывалось иногда, что преступник действовал не по своей воле, а по прямому указанию лица, от которого зависел. Штраф, налагаемый на него, был  в этом случае вдвое меньше штрафа, налагаемого на подстрекателя. Смягчающими  обстоятельствами признавались беда или  несчастье, постигшее преступника.

 

Обстоятельствами, отягчающими ответственность, признавались групповой характер преступления (Арт., Ill, 19(16), рецидив и пр. При вынесении наказания, как во всем древневосточном праве, учитывался личный статус преступника и потерпевшего, пол, возраст, варна, родственные связи сторон. Как правило, более высокий варновый статус преступника смягчал его ответственность, более высокий варновый статус потерпевшего — отягчал ее, кроме воровства, когда действовал обратный принцип. По ЗМ на брахмана в этом случае накладывался больший штраф, чем на шудру. Оскорбление жены наказывалось, например, вдвое меньшим штрафом, чем оскорбление чужой женщины (Арт.,Ш, 18(5). Особо наказывались преступления, затрагивающие интересы царя и храма. Так, например, ЗМ предписывают казнить без промедления взламывающих царский склад, арсенал или храм (VIII, 280).

 

Отсутствие сколько-нибудь полного  перечня так называемых государственных  преступлений — характерная черта  древневосточного права. Но даже это  свидетельствует о том, что право  выделяло их. Нарада, например, предусматривала тяжкое наказание за незаконное ношение оружия с "вражескими" намерениями. Арт. (Ill, 18(12) определяет самый высокий штраф за поношение своей страны или деревни. Если неповиновение приказу главы деревни наказывалось штрафом (Арт., Ill, 16(39—-40), то можно предположить, как тяжко наказывалось неповиновение приказу царя. Иногда суд рассматривал как оскорбление действием нанесение ущерба общественно значимым объектам и царской собственности (Арт. Ill, 19(30).

 

Выделялись и правонарушения, носящие  характер святотатства, и должностные  преступления. К первым относилось, например, такое деяние, как поношение богов и святынь (Арт., Ill, 18(12), заклад священного водоема (Арт., Ill, 10(2), ко вторым — мздоимство служащих царя, их злоупотребления, составление ложных приказов и пр. (ЗМ, IX, 231—232).

 

Большая группа норм, входящих в общее  понятие "насилие", касается преступлений против личности. Среди них первое место занимает убийство, влекущее за собой смерть преступника. "Убийство убийцы — открытое или тайное —никогда не является 'для убивающего грехом" — провозглашено в ЗМ (VIII. 351). Самым тяжким преступлением считалось убийство брахмана, сам же брахман не мог быть наказан смертной казнью даже за убийство. В этом случае он изгонялся из страны. Телесные повреждения рассматривались в шастрах в контексте оскорблений действием, к числу которых Арт. относила, например, прикосновение, замахивание, удар (Арт., Ill, 19(1). Наказание штрафом за оскорбление действием варьировалось в зависимости от последствий: было ли избиение с кровью или без крови или "почти до смерти", была ли сломана рука или нога, выбиты зубы, отрезаны уши, нос, потерял ли потерпевший способность говорить, двигаться, принимать пищу. В последнем случае наряду со штрафом требовалось возмещение расходов на лечение (Арт., Ill, 19(12). Групповые побои влекли удвоенную сумму штрафа для каждого преступника[19].

 

К оскорблению словом Арт. (Ill, 18(1) относила "поношение, посрамление и угрозу", при этом учитывался прямой и тайный смысл оскорбительного слова, а также соответствовало ли оно действительности, например, при оскорблении умалишенным, прокаженным. С этой целью привлекались показания лекарей, близких людей.

 

Как и жизнь, достоинство людей  в шастрах расценивалось в зависимости от сословно-варновой принадлежности. Если оскорбление словом или действием равного себе по положению или представителя низшей варны наказывалось, как правило, штрафом (ЗМ, VIII, 276, 268 и др.), то такое же преступление шудры в отношении дважды рожденных влекло за собой телесное наказание, внушающее трепет, — отрезание языка, губ, рук, ноги, кастрацию (ЗМ, VIII, 270—280). "Ту часть тела, какой шудра ударит брахмана, — провозглашает Арт. (Ill, 19(8), — следует у него отрубить". Характерно, что в одном ряду с оскорблением действием в Арт. рассматривается и повреждение чужой вещи, и нанесение ударов чужому скоту .(III, 19(23,26,27).

 

Прелюбодеяние было одним из первых известных шастрам великих грехов и тяжких преступлений. В ЗМ нормы о прелюбодеянии идут вслед за убийством. "Людей, домогающихся чужих жен, царю следует изгонять, подвергать наказанию, внушающему трепет" — гласит правило ЗМ (VIII, 352). Все виновные в прелюбодеянии (которому в шастрах дается очень широкая трактовка, включающая, в частности, тайную беседу с чужой женой, услужливость, заигрывание с ней, прикосновение к ее одежде и украшениям и пр.) подлежат смертной казни. Характерно, что проституция жены с согласия мужа не наказывалась (ЗМ, VIII, 362; Нарада, 1, 183 и др.). Шастры не проводят различий между прелюбодеянием и изнасилованием (лишение чести девушки против ее воли) ЗМ, VIII, 364). Это преступление влекло за собой телесное наказание, отрезание пальцев, если преступник был не равен по положению с потерпевшей. Равный по положению отделывался высоким штрафом. Неверную жену, "обнаглевшую вследствие знатности родственников", ЗМ рекомендовали затравливать собаками (VIII, 371), а ее сожителя сжигать на раскаленном железном ложе. Наказывался мужчина за преступное сожительство со свободной женщиной, при этом учитывалось ее социальное положение и была ли она охраняема или нет. Если шудра сожительствовал с женщиной из высшей варны, он подлежал кастрации.