Образование единого государства. Вторая половина XV - начало XVI в

Ордынское иго  оказалось очень тяжелым для  Руси. В орду уходили огромные средства в виде дани (выхода). Туда сгоняли русских людей – их использовали на тяжелых работах и заставляли участвовать в войнах. Туда должны были ездить русские князья и изъявлять покорность ханам, от которых напрямую зависело их положение: право князя на власть новый хан подтверждал своим указом – ярлыком. Выдавая ярлык, хан преследовал свои интересы: поддерживал слабых, подрывал влияние сильных и сеял рознь между князьями. За независимое поведение, тем долее неповиновение хану, князя наказывали, а могли и казнить. На его земли посылали войска, которые разоряли княжество и уничтожали его столицу.

Часто за спиной ордынцев стоял русский же князь. Желая победить соперника чужими руками, он не считал зазорным донести  на него в Орду, а то и попросту оклеветать. Его воины сопровождали ордынцев, показывая им удобные дороги, сражались рядом с ними, грабили города неудачливых соседей своего князя.

Но, несмотря на беды, грязь и кровь монголо-татарского ига, жизнь на Руси не могла остановиться. И в этих тяжелых условиях нужно было найти выход. Во всех землях его видели по-разному. Бояре Ростова считали нужным сблизиться с ордынской знатью, а для этого чаще ездить в орду, заключать там, браки, принимать ордынцев в свою среду. Иначе вела себя Тверь: опираясь на помощь Литвы, она противостояла ханам открыто, но безуспешно. Далекий и сильный Новгород, до которого ордынцы так ни разу и не дошли, меньше интересовались отношениям с ордынцами. Но, как показало будущее, единственно верной дорогой пошло совсем молодое Московское княжество.

3.  Зарождение элементов единого государства. Вторая половина XIV - начало XV в.

3.1.  Начало формирования Московского княжества

К концу XIII в. Русь более или менее приспособилась жить в условиях ига. Росло население, осваивались новые земли, понемногу налаживалась торговля – путь на юг т восток по волге был теперь открыт, ведь жители русских городов уже считались поданными ханов. Вновь начали строить дорогие каменные храмы, которых не возводили с конца 1230-х годов. Быстрее других оживали глубинные территории Волго-Окского междуречья: сюда, под прикрытие лесов, устремились беглецы из разоренных южных земель. В конце XIII в. у Москвы, дальнего удела Владимиро-Суздальского княжества, появился свой князь – Даниил (1261-1303), младший сын Александра Невского. Он старался расширить свое маленькое, но самостоятельное княжество, территория которого тогда не охватывала даже всего течения Москвы-реки. В начале XIV в. Москва приобрела охранявший истоки реки Можайск, а у рязанских князей отняла Коломну, крепость при владении Москвы-реки в Оку.

Москва была молодым городом, и по старому  родовому обычаю старшинства ее князь  не мог и мечтать о великокняжеском  престоле. Москву окружали гораздо  более крупные и сильные княжества. Но на Руси, где князья все время боролись друг с другом, и где многое зависело от воли хана, успех обеспечивали не столько старые представления о правах, решительность и смелость, сколько расчет, гибкость и поддержка Орды. Именно московские князья обладали всеми качествами, необходимыми для успеха. Они реально оценивали соотношение сил и не помышляли сломить Орду в открытой борьбе. Они старались извлечь пользу из самого ее существования, умея даже неудачи оборачивать своей выгоде.

3.2.  «Собирание земель» вокруг Москвы

Московские  князья были одержимы страстью к «собиранию земель». Земли они захватывали, покупали, получали от нуждавшихся  в покровительстве князей – словом, добывали любыми путями. Эти земли  становились частной собственностью князя, его отчиной, и он мог полностью распоряжаться ими и завещать их, на них можно было «помещать» своих преданных слуг, а это увеличивало военные силы московского князя.

Земли-примысли лежали в разных концах Руси, часто внутри враждебных Москве княжеств, и постепенно целой сетью покрыли страну. В свою духовную грамоту (завещание) Калита включил все свои владения: 5 городов, 54 волости и 32 села – это было целое государство. К тому времени в зависимость от Москвы попали Галицкое, Белозерское и Угличское княжества. ⁵

При сыновьях Ивана Калиты Симеоне Гордом (1340-1353) и Иване II Красном (1353 —1359) в состав Московского княжества вошли Дмитровское, костромские земли, район Калуги. Есть сведения, что Симеон открыто говорил о возможности полного освобождения от ига Орды при повиновении всех князей одному. Он внушал уважение другим русским князьям. Не случайно тверской князь Всеволод Александрович не решился на дальнейшую борьбу с Москвой, отдал замуж за Симеона свою сестру Марию в 1346г. В 1341 г. после похода Симеона на Новгород Великий (с войском отправился и митрополит всея Руси Феогност) в Новгороде появился наместник московского князя.

Дошедшие до нас источники говорят о дипломатическом  такте Симеона, его осторожности, но и об умении держать власть грозно и твердо. Так что вполне возможно, военное столкновение с Ордой могло бы произойти в княжение Симеона Гордого. Но из Европы пришла эпидемия чумы. Полагают, чуму занесли в Псков немецкие купцы. К тому времени чума уже унесла в Европе более 24 млн. жизней. Из Пскова эпидемия перекинулась в Новгород Великий, затем и в другие русские города. В Смоленске в живых осталось лишь 4 человека, в Белоозерске - ни одного. В Москве от чумы скончался митрополит Феогност, затем - великий князь Симеон, его сыновья и брат Андрей.

Иван Красный  получил в Орде не только ярлык на великое княжение, но и право судебной власти над другими русскими князьями. Но и он правил всего 6 лет. После него старшим мужчиной в роду остался его сын, внук Калиты Дмитрий Иванович, которому было всего 9 лет.

Во главе княжества встали уважаемый в орде митрополит Алексей, мать князя, его воспитатель московский тысяцкий (главнокомандующий) Василий Вельяминов. За истекшие полстолетия выросли два поколения московских бояр, которые прочно связали свою судьбу с семьей московских князей и зависели от ее процветания.

3.3.  Противостояние Москвы Золотой Орде. Последствия Куликовской битвы.

В середине XIV в. в Орде началась полоса внутренних смут, которую русский летописец  назвал «замятной великой». Огромная держава начала делиться на части: хан Сарая правил в степях Прикаспия; на средней Волге и Каме, на землях древнего Болгарского государства, выделилось Казанское ханство; были свои ханы и в Крыму. Потомки Батыя гибли один за другим в бесконечных дворцовых переворотах, иногда за год на престоле сменялось несколько правителей. Московские князья лавировали между претендентами. Но теперь они уже осмеливались защищать Русь с оружием в руках.

Если «тишина  великая» связана с именем Ивана  Калиты, то эпоха военных испытаний  – его внука князя Дмитрия Ивановича (1359-1389). Кажется, что он правил, не слезая с коня – так много войн с Литвой, Тверью, Великим Новгородом, Суздалем и Ордой пришлось на его долгое княжение. Именно этот князь-полководец возвел в 1366-1368 гг. Московский кремль, первую каменную крепость в Северо-Восточной рус. Неприступные стены надежно защищали казну, храмы и, главное, жителей Москвы. А укрываться было от кого. В середине XIV в. служился прочный союз Твери и Великого княжества Литовского, князья которых породнились. Но на стороне Москвы было уже большинство русских земель, все сильнее зависевших от нее. Да и не любили тверских князей на Руси именно из-за связей с чуждой Литвой. Войска Твери и Литвы три раза пытались взять Кремль, но неудачно, и в 1375 г. Долгая война кончилась падением Твери. Ощущая поддержку Руси, Москва решилась оказать сопротивление ордынцам в открытом поле. Правда, сначала русские войска потерпели поражение на реке Пьянее, но уже через год разбили ордынцев на границе Рязанского княжества, на реке Вожже. Русь во главе с Москвой явно выходила из повиновения Орде.⁶

Захвативший власть над Крымом и причерноморским  степями темник (военачальник) не мог  смириться с неповиновением Руси. Собрав большое войско и заключив договор о союзе с великим  князем литовским Ягайло, Мамай в 1380 г. двинулся на Русь.

Перед русскими князьями встал выбор: покориться или  дать Мамаю отпор. Память о мощи орды была еще свежа, но недавние победы над ордынцами и литовцами  давали надежду на успех. Князья решились выступить навстречу врагу.

Сказания повествуют, что, когда весть о продвижении  Мамая к рубежам Руси достигла Москвы, ордынцы были еще далеко. Но надо было спешить, чтобы не дать им соединиться с литовцами. Дмитрий  Иванович быстро собрал дружины и  ополчение из Суздаля, Ростова, Мурома и др. княжеств. Это была не московская, а общерусская война с ордой. Войско двинулось вдоль Оки, соединяясь с подкреплениями

Перейдя Оку, оно  дошло до верховьев Дона, к 8 сентября 1380 г. Переправилось через него и  заняло Куликово поле. Здесь начиналась степь, уже осваиваемая русскими крестьянами. Сила ордынцев заключалась в их коннице – они умели маневрировать, обойти и окружить врага, завлечь его в засаду ложным отступлением. Поэтому княжеские воеводы выбрали местность, неудобные для конницы, привыкшей к широким степным просторам. Овраги и рощи защищали фланги русских, скрывая их численность и боевой порядок. Главный (Большой) полк окружали меньшие отряды. В густом лесу укрылась засада – полк серпуховского князя Владимира Андреевича и воеводы Боброка Волынца. Враг ударил по левому крылу – он хотел окружить русское войско, пробившись в его тыл прямо сквозь строй. Несмотря на упорное сопротивление, это удалось. Ордынцы, дойдя до холма с княжеским стягом, уже праздновали победу. Однако тут их неожиданно атаковал свежий засадный полк. Враги обратились в бегство, и русские преследовали их, пока хватило сил у коней. За победу на Куликовом поле князь Дмитрий Иванович получил прозвище Донской. По преданию, он сам участвовал в битве как простой воин, в первых рядах, и чудом избежал гибели.

После поражения Мамай скрылся и вскоре был убит. Но за свою победу Русь заплатила дорого – на поле остались тысячи воинов. Особенно тяжелый урон понесла Москва: вероятно, полки, принявшие лобовой удар, состояли из москвичей. Потери эти сказались через два года, когда вновь потребовалось дать отпор врагу.⁷

Новый враг, хан  Тохтамыш, был могущественнее Мамая. В августе 1382 г. Он двинулся к Москве. Русские князья не успели собрать  войско. Дмитрию Донскому и митрополиту  пришлось бежать. Кремль был захвачен обманом, сожжен и разграблен. Только «безымянных» трупов после побоища похоронили не менее 10-12 тысяч.

Русь вновь  стала платить дань, теперь еще  большую, а Дмитрий Донской вынужден был отправить своего сына Василия  к Тохтамышу в заложники. Но постепенно Москва восстановила силы и даже начала чеканить свою монету, сто свидетельствует о ее стремлении к независимости. (Прежде на Руси ходили монеты, чеканенные в Орде или западной Европе, а подчас здесь обходились без мелких денег, храня крупные суммы в слитках – гривнах.) на серебряных монетах изображали воина с надписью «Печать князя великого». Правда, на обороте были арабские письмена – пожелание Тохтамышу, но ни постепенно превратились в орнамент.

О том, какой  стала Русь после бурной эпохи Дмитрия Донского, можно судить по его духовной грамоте. Казна явно обеднела: в грамоте упомянуто гораздо меньше драгоценностей, чем оставил Иван Красный, отец Дмитрия. Но зато Владимирское княжество, престол которого князь Дмитрий присоединил в 1362 г. к Московскому. Он впервые просто передал старшему сыну Василию как наследственное владение, отчину, а не ханское пожалование. Это говорит о выросшем могуществе Москвы. Дмитрий предусмотрел даже возможное избавление Руси от Орды: в этом случае, распорядился он, «выход» будет идти в казну великого князя, который как бы заменит хана.

Завещание Донского свидетельствует о том, что северо-восточные  княжества уже практически объединились в новое сильное государство  – Московскую Русь.

3.4.  Поддержка Церковью Московского государства

Православная  Церковь, не зависимая от князей и  Орды (митрополит Руси подчинялся константинопольскому патриарху), помогла сохранить единство Руси в годы ордынского ига. Она имела  право сама решать, что хорошо и  что дурно, ведь свою власть она получила от самого Бога, а не от владык земных. Она могла, открыто осудить любого, вплоть до правителей - их даже порой отлучали от церкви или запрещали богослужение в их городах. Церковь обладала большой реальной силой: благодаря тому, что ханы освободили ее от дани, она копила богатства, «отвечала» за просвещение народа, направляла развитие мысли, книгописания, искусства.

Чтобы упрочивать свое положение, Церковь всегда готова была поддержать сильного правителя, стремящегося к единовластию и прекращению усобиц, противных духу религии. Но они хотели сами управлять Церковью. Князья старались подчинить своему влиянию местных епископов, слали в Константинополь жалобы на «неправильные» действия церковной власти, даже на митрополитов. Но все это не очень помогало.

Добиться по-настоящему добрых отношений с церковью, заручиться ее поддержкой и даже сделать ее в какой-то степени управляемой  удалось Москве. Огромную роль в  этом сыграло то, что князья подержали  новое монашеское движение, которое  зародилось в середине 14 в.

В домонгольские  времена имущество в монастырях Руси было общим. Но к 13-14 веку все изменилось. Монастыри, которые основывали богатые  и знатные люди, зависели от их поддержки. Принимая монашеский сан, основатели ил жертвователи сохраняли право на свое имущество, строили себе богатые кельи, держали слуг, жили почти как миряне.⁸

К совместной и  равной для всей братии жизни, к «общему  житию» (по-гречески – киновии) призвал  вернуться Сергий, игумен маленького Троицкого монастыря под Радонежем (на северо-востоке Москвы). В атмосфере «ордынской» Руси, где все дышало корыстью и понятия о добре и забыли, казалось забыты навсегда, Сергий Радонежский, самый любимый на Руси подвижник, доказал, что принципы христианской морали осуществимы. Современники почитали его за глубокий интерес к личности каждого отдельного человека, за осознание ее неповторимой ценности.