Право и мораль: современное представление об их соотношении

 Глава II: Соотношение права и морали               

 2.1Общие черты между правом и моралью

Соотношение между правом и моралью весьма сложное и  включает в себя такие составляющие как единство, различие, взаимодействие и противоречия. Внимательное сопоставление права и морали, выяснение взаимосвязей между ними позволяет более глубоко познать оба эти явления.

Единство права и  морали состоит в том, что:

Во–первых, право и мораль являются универсальными регуляторами поведения людей, имеют способность проникать в различные области общественной жизни;

Вo–вторых, право и мораль являются  многомерными образованиями, имеющими сложную структуру, которая состоит из одинаковых и взаимодействующих между собой элементов;

В–третьих, право и мораль служат общей цели- совершенствованию и упорядочению общественной жизни, регулированию поведения людей, поддержанию порядка, согласования интересов личности и общества, обеспечения и возвышения достоинства человека;

В–четвертых, право и мораль являются социальными регуляторами, имея отношения к проблемам  свободной воли индивида и его ответственности  за свои действия;

В – пятых, право и мораль выступают в качестве фундаментальных общеисторических ценностей, показателей социального и культурного прогресса общества, его созидательных и дисциплинирующих начал.

В – шестых, право обязывает  соблюдать законы, к тому же стремится  мораль;

В – седьмых, мораль выступает  в качестве ценностного критерия права;

В – восьмых, правовые нормы фиксируют, защищают моральные  ценности.

 

Главные их общие черты проявляются в том, что они входят в содержание культуры общества, являются  ценностными формами сознания, имеют нормативное содержание и служат регуляторами поведения людей.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2Различия и противоречия

Отличительные особенности права и морали заключаются в следующем:

1. Право и государство  возникло после появления морали, то есть мораль старше права.

2. Нормы морали вырабатываются  самим обществом, а нормы права  государством, его органами.

3. Нормы морали складываются  постепенно, а правовые нормы вступают в силу с определенного дня.

4. Нормы морали, как  правило, передаются в устной  форме из поколения в поколение,  нормы права фиксируются письменно  в нормативно-правовых актах.

5. Нормы морали неконкретны  и расплывчаты, нормы права формально-определенны.

6. Соблюдение норм  морали основывается на нравственных  убеждениях человека, действие правовых  норм подкреплено принудительной  силой государства.

 

7. Право есть проявление состояния государства, мораль состояние общества.

8. У права и морали различные способы установления, формирования. Правовые нормы создаются либо санкционируются, отменяются, изменяются либо дополняются только государством, т. к. право выражает государственную волю общества. Нормы морали в свою очередь возникают и развиваются спонтанно, в процессе практической деятельности людей. При этом мораль носит неофициальный (негосударственный) характер;

9. У права и морали  различные методы их обеспечения.  За правовыми нормами стоит  аппарат государственного принуждения, потенциального и возможного. При этом юридические нормы, закрепленные в законах, носят общеобязательный характер. Мораль же опирается на силу общественного мнения. Нарушение норм морали не влечет за собой вмешательства карательных государственных органов;

10.У права и морали  различные формы внешнего выражения,  фиксации. Правовые нормы закрепляются  в юридических актах государства,  они группируются, систематизируются.  Нравственные нормы в свою  очередь не имеют подобных  четких форм выражения, не учитываются, не обрабатываются, а возникают и существуют в сознании людей;

11. У права и морали  различные характер и способ  их воздействия на сознание  и поведение людей. Право регулирует  взаимоотношения между субъектами  с точки зрения их юридических  прав и обязанностей, а мораль подходит к человеческим поступкам с позиций моральных ценностей;

12. У права и морали  различные характер и порядок  ответственности за нарушение  соответственно правовых и моральных  норм. Противоправные действия влекут  за собой юридическую ответственность, которая носит процессуальный характер. К нарушителю же моральных норм применяются меры ответственности в форме общественного воздействия; 

 

 

 

 

 

 

2.3 Проблемы соотношения права и морали

Существует попытка  различить право и мораль, как  внешнюю и внутреннюю сторону поведения. Нельзя сказать, чтобы эта точка выражалась всегда с достаточной ясностью. Так, например, Дан проводит различие следующим образом. «Право может быть вынуждаемо, потому что оно регулирует внешние отношения людей между собой, в которых основным моментом является не намерение, а действие или бездействие; мораль же не вынуждаема, потому что она регулирует внутренние отношения людей, в которых основным моментом является не поддающееся вынуждению намерение». Что это за внутренне отношение? И разве нравственная норма, предписывающая людям помогать друг другу в нужде, регулирует не отношение человека к человеку? Также странно, когда говорят, что нравственные нормы отличаются от правовых норм тем, что они «опираются на авторитет внутреннего убеждения лица, следующего им». Анализируемый сейчас взгляд на различие между правом и моралью следует понимать так, что право оценивает отношение человека к другим людям с точки зрения соответствия установленным объективно нормам, тогда как нравственность оценивает тоже отношение с точки зрения доводов, побуждающих к такому поведению. Право довольствуется внешней правильностью, нравственность требует внутренней правильности. Право смотрит на результаты поведения, независимо от доводов, нравственность имеет ввиду доводы поведения, независимо от результатов.

Эта точка зрения ищет себе опоры  в Канте, который так ярко проводит границу между законностью и моральностью поступка. Но кантовская линия ходит не там, где ищут границу правом и моралью. С точки зрения Канта в сферу законности войдут все акты поведения, насколько они не определяются сознанием долга, а потому из сферы моральности должны быть исключены все акты, совершенные по склонности.

Но верно ли, на самом деле, что  право требует лишь внешнего действия; оно не заботится ни о побуждении, ни о воле. Доказать что это не так можно на примере ст. 105 «Убийство» УК РФ. Праву безразлично, по каким причинам человек воздерживается от убийства из - за уважения к жизни ближнего, или из за опасения понести наказание. Но дело тотчас меняется, как только возбуждается вопрос о юридической оценке происшедшего нарушения нормы. Для права далеко не безразлично, по каким мотивам произошло убийство: представляет ли собой человек способного лишить жизни другого человека всякий раз, как это окажется выгодным, при возможности остаться безнаказанным или этот человек, который признает неприкосновенность чужой жизни, но потерял самообладание под влиянием гнева, ревности, самозащиты.

Совершенно противоположный  взгляд, направленный на сближение права и морали, выражается в положении, что право есть этический минимум. Эта формула обычно связывается с именем Еллинека. «Объективно, - говорит он, - это – условия сохранения общества, поскольку они не зависят от человеческой воли, т.е. Existenz – minimum этических норм; субъективно – минимум нравственной жизнедеятельности и нравственного настроения, требующийся от членов общества». Другими словами, право – это обязательный для всех минимум нравственности. При таком взгляде близость между правом и моралью восстановлена. Право согласно, этому воззрению относится как часть к целому. Отсюда получается вывод сделанный Аренсом: «все, что запрещено правом, предписывается и запрещается нравственностью».

Но как мне кажется, такое понимание взаимного отношения  между правом и моралью явно расходится с действительностью.

Во-первых, содержание норм права может быть нравственно - равнодушно. Например, процессуальные сроки, ни с какой стороны нравственность не задевают. Этой частью своего содержания право выходит из нравственного круга.

Во-вторых, содержание норм права может быть аморально. Трудно, не закрыв глаза на действительность, оспаривать, что в истории властвующие создавали такие нормы права, которые противоречили нравственным взглядам самых широких общественных кругов. Например, в советском Уголовном кодексе были статьи, фактически поощрявшие доносительство и требование от свидетелей давать изобличающие показания против родителей и близких родственников. В период сталинщины вообще действовало репрессивное законодательство, нарушавшее элементарные права человека. История знает жестокие, бессердечные, фашистские законы, не укладывающиеся в рамки нравственности.

Оригинальную точку  зрения на соотношение права морали развивает Коркунов. «Нравственность  дает оценку интересов, право - их разграничение».

Человеку приходится ограничивать осуществление отдельных  целей, от иных даже вовсе отказываться. Поэтому необходима оценка интересов. Если интересы человека сталкиваются с интересами других людей, одной  оценки интересов для внесения в  деятельность людей порядка и гармонии. При равноценности или даже идентичности интересов, нравственная оценка не способна указать, как устранить столкновение интересов. Необходимо разграничение интересов, которое выполняется правом.

С точки зрения Коркунова  можно понять право, как разграничение интересов продавца и покупателя, хозяина и работника. Но можно ли признать, что «в уголовном процессе разграничиваются интересы обвинителя и подсудимого».

По мнению Коркунова, принуждение не характерный признак  для права, потому что «если общество все состояло из святых людей, принуждение было совершенно излишне: каждый бы и так уважал чужое право и выполнял свои обязанности. Но право все-таки существовало»⁵. Но возможно ли допустить, чтобы в обществе святых поднимался вопрос о разграничении интересов?

Петражицкий наблюдает  акты нашего психического состояния, и  находит в нем различные случаи. «В некоторых случаях этического сознания то, к чему мы себя считаем обязанными, представляется нам причитающимся другому, как нечто ему должное, следующее ему от нас, так что он может притязать на соответственное исполнение с нашей стороны; это исполнение с нашей стороны, например, уплата условленной платы рабочему или прислуге, представляется не причинением особого добра, а лишь доставлением того, что ему причиталось, получением с его стороны своего⁶. В таких случаях наш долг представляется связанностью по отношению к другому, закрепляется за ним, как его актив». «Такие обязанности, которые сознаются несвободными по отношению к другим, закрепленными за другими, по которым то, к чему обязана одна сторона, причитается другой стороне, как нечто ей должное» – Петражицкий предлагает называть правовыми. «В других случаях этического сознания, например, если мы считаем себя обязанными оказать денежную помощь нуждающемуся, дать милостыню и т.п., то, к чему мы себя считаем обязанными, не представляется нам причитающимся другому, как нечто ему должное, следующее ему от нас, и соответственное притязание, требование с его стороны представлялось бы нам неуместным, лишенным основания». Здесь нет связанности по отношению к другому, здесь только наша добрая воля. «Такие обязанности, которые сознаются свободными по отношению к другим, по которым другим ничего не принадлежит, не причитается со стороны обязанных», – Петражицкий называет нравственными обязанностями.

Этим двум видам обязанностей соответствуют две разновидности этических норм, императивов. Нормы, устанавливающие свободную по отношению к другим обязанность, – это чисто или просто императивные нормы. Нормы, устанавливающие для одних обязанность и закрепляющие одновременно за другими притязание, – это императивно-атрибутивные нормы. Первые имеют характер односторонний, вторые – двусторонний.

Такова теория разграничения  права и нравственности, предложенная Петражицким. Прежде всего, возбуждается вопрос, всегда ли правовой обязанности соответствует притязание, и всегда ли нравственной обязанности чуждо сознание связанности притязанием?

А разве в нравственной обязанности отсутствует атрибутивная сторона? Например человек сознает себя обязанным платить своей горничной месячную зарплату,  сознает себя обязанным материально помогать старой няне, воспитавшей его детей дошедшей теперь до старости, до тяжелого материального положения.. Непостижимо, как мог Петражицкий наблюдать в своем сознании переживание чувства нравственного долга и в то же время состояние свободы, несвязанности по адресу других?

Таким образом, линия  разграничения между правом и  нравственностью, проводимая Петражицким, проходит не там, где в общежитии проводится эта линия, даже без споров и сомнений. На это Петражицкий может, конечно, ответить, что ему нет дела до того, как кому угодно разграничивать. Он эту группу случаев называет нравственностью, а ту – правом. И против несоответствия разграничительных линий Петражицкий может заметить, что если в сознании имеется представление о соответствующем притязании, то это будет право, с точки зрения принятого им понятия, как бы оно ни называлось в жизни.

Трудно, конечно, возражать  против произвольности наименований, избираемых ученым для той или другой группы явлений, Но тогда автор должен для произвольно избранной группы явлений избрать и произвольное наименование, а не расхожее, с которым в жизни не соединяется то значение, какое придает ему автор. А затем мы можем требовать, по крайней мере, чтобы соответствие между наименованием и группой было устойчивым. Между тем, у нас нет никакой гарантии в том, что - то самое сознание, которому в душе одного соответствует притязание, у другого окажется свободным. Другими словами, различие между правом и нравственностью окажется разным у разных индивидов. Например, у одного создается сознание, что помочь нищему – его добрая воля, тогда как уплатить занятые деньги он должен, потому что кредитор имеет притязание, а у другого явится сознание, что помогать бедным его долг, так как они имеют право на его содействие, тогда как ростовщику, нажившемуся на процентах с него, он не должен платить. А еще далее, – не способна ли эта линия передвигаться у одного и того же лица в зависимости от перемены убеждений, а может быть, от настроения. Сам Петражицкий признает возможным, что одни и те же суждения «переживаются сначала в качестве нравственных, а несколько секунд спустя – в качестве правовых, или наоборот»². Такая неустойчивость совершенно не отвечает требованиям, предъявляемым, к научной классификации.