Роль прошлого в современном развитии институтов

                                                                    Содержание

Введение…………………………………………………………………………………………………………………………………………..3

Зависимость от предшествующего пути развития……………………………………………………………………….4-5

Формы зависимости  от предшествующего пути развития………………………………………………………….6-8

Роль прошлого в современном развитии институтов ………………………………………………………………..9-15

Заключение…………………………………………………………………………………………………………………………………….16

Список литературы………………………………………………………………………………………………………………………….17

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                                                   Введение

Проблема  зависимости от предшествующего  развития  относится к наиболее обсуждаемым в контексте экономических реформ развивающихся стран и стран с переходной экономикой. Немаловажную роль данный фактор, насколько можно судить, сыграл и в эволюции российских экономики и общества. Суть данной зависимости, говоря упрощенно, заключается в том, что текущее состояние институциональной системы зависит от ее развития в предшествующие периоды. Это ограничивает свободу произвольного выбора, импорта или дизайна институтов и может привести к стабилизации неэффективных институциональных систем, или "институциональной ловушке" .

Теория зависимости  от предшествующего развития предполагает, что в эволюции общества чередуются "точки бифуркации", когда возникает возможность выбора качественно новых институтов, порой определяющегося случайными обстоятельствами, и более или менее длительные периоды институциональной стабильности, когда "прошлое определяет настоящее". Соответственно, чем чаще возникают точки бифуркации, тем ниже зависимость от предшествующего развития в эволюции данного общества или института. В предельном случае возможность для выбора институтов существует постоянно (тогда зависимость от предшествующего развития полностью отсутствует) или возникает крайне редко (тогда зависимость от предшествующего развития значительна, и велика вероятность стабилизации неэффективных институтов).

 

 

 

 

 

 

 

 

 Зависимость от предшествующего развития.

 
В 1985 г., когда американский историк-экономист  Пол Дэвид опубликовал статью, посвященную, казалось бы, весьма мелкому  вопросу – как появился современный  стандарт клавиатур печатающих устройств. 
Когда в 1868 г. в США изобрели печатную машинку, то сначала ее клавиши располагались в два ряда с последовательным изображением литер от A до Z. Однако первые модели печатных машинок работали так, что при быстром последовательном нажатии на две соседние клавиши они цеплялись одна за другую. Тогда пришлось найти вариант клавиатуры, где самые часто встречающиеся двухбуквенные комбинации разнесены по разным краям. Так в середине 1870-х появилась та самая QWERTY-клавиатура, которая стала всеобщим стандартом в странах с латинским шрифтом. Таким образом, указал П. Дэвид, QWERTY-клавиатура возникла в силу временных и довольно случайных технических обстоятельств. 
Под QWERTY-эффектами в современной научной литературе подразумевают все виды сравнительно неэффективных, но устойчиво сохраняющихся стандартов, которые демонстрируют, что «история имеет значение». Эти эффекты можно обнаружить двумя путями:  
1) либо сравнивать реально сосуществующие в современном мире технические стандарты, 
2) либо сопоставлять реализованные технические инновации с потенциально возможными, но не реализованными. 
 
Хотя современная экономика давно глобализируется и унифицируется, в разных странах мира продолжают сохраняться разные технические стандарты, не совместимые друг с другом. Некоторые примеры общеизвестны – например, различия между левосторонним и правосторонним движением на дорогах разных стран, что заставляет одних автопроизводителей ставить на машины руль слева, а других – справа. Другие примеры менее известны, как, скажем, различия в ширине железнодорожной колеи или в стандартах передачи электроэнергии, в нормах права (существует гражданское (романо-германское) право и общее (англо-саксонское) право. Последнее намного эффективнее защищает права собственности). В сравнении с изучением соревнования разных технических стандартов несколько более умозрительным, но и более многообещающим является анализ «несостоявшейся экономической истории». Речь идет о том, что, по мнению многих историков-экономистов, некоторые победившие из-за конъюнктурных обстоятельств технические инновации перекрыли другие, потенциально более эффективные пути развития. 
 
Теория зависимости от предшествующего развития и близкие к ней научные исследования по альтернативной истории основаны не на неоклассическом «экономиксе» а на парадигме синергетики, связанной с идеями известного бельгийского химика Ильи Пригожина, создателя теории самоорганизации порядка из хаоса. Согласно разработанному им синергетическому подходу, развитие общества не является жестко предопределенным (по принципу «иного не дано»). На самом деле наблюдается чередование периодов эволюции, когда вектор развития изменить нельзя, и точек бифуркации, в которых возникает возможность выбора. Когда «QWERTY-экономисты» говорят об исторической случайности первоначального выбора, они рассматривают как раз бифуркационные точки истории — те ее моменты, когда происходит выбор какой-либо одной возможности из веера различных альтернатив. Выбор в таких ситуациях практически всегда происходит в условиях неопределенности и неустойчивости баланса социальных сил. Поэтому при бифуркации судьбоносными могут оказаться даже совсем мелкие субъективные обстоятельства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

               Формы зависимости от предшествующего пути развития

В литературе выделяется несколько форм зависимости  от траектории развития. Идею о существовании  различных форм данного явления  предложили Марк Ро, который говорит о слабой, средней и сильной степени зависимости от траектории развития [Roe, 1996] а также Стэн Либовитц и Стефен Марголис, которые выделили зависимость первой, второй и третьей степени.

1. Слабая форма или зависимость от пути развития первой степени. Эта форма имеет место тогда, когда один институциональный (или технологический) результат был бы не хуже альтернативного. Каждый хорош по-своему, каждый достаточно эффективен. В прошлом общество осуществило выбор между двумя институтами, и этот выбор закрепился. Выбранный институт функционирует не хуже, чем альтернативный, от которого отказались. Примером зависимости от траектории развития этого вида может служить выбор в пользу правостороннего или левостороннего движения, сделанный в различных странах.
2. Средняя форма или зависимость от траектории развития второй степени. Зависимость от траектории развития этого типа связана с неэффективностью выбранного пути. Она определяется неспособностью индивидов к совершенному предвидению будущего, поэтому решения, которые представлялись эффективными ex ante, не всегда могут оказаться эффективными ex post. Если бы мы осуществляли свой выбор сейчас, то выбрали бы другую альтернативу, поскольку неэффективность выбора уже очевидна. Но инвестиции в связи с выбранной альтернативой уже осуществлены, и перестраивать систему неэффективно. Мы сожалеем о сделанном в прошлом выборе, но нет никакого экономического смысла в изменении. В нашем абстрактном примере предположим, что издержки уничтожения волков были равны выгоде от прямой дороги. Развитие могло пойти по любому пути, но первый торговец, который путешествовал через лес, был плохим охотником, поэтому у нас теперь дорога с множеством поворотов. Для этого торговца прямая дорога была более дорогостоящей, но если бы первым прошел хороший охотник, то дорога была бы прямой. Но сейчас издержки выравнивания дороги слишком высоки, и мы лишь сожалеем о том, что было сделано, однако выбор другой альтернативы сейчас был бы неэффективным.
3. Сильная форма или зависимость от пути развития третьей степени. Она имеет место тогда, когда ценность новой дороги превышает издержки сноса зданий и строительства новой дороги. Однако мы не строим новую дорогу, потому что кроме невозвратных издержек есть еще издержки другого рода, которые препятствуют строительству новой дороги, причем эти издержки создаются самой старой дорогой и связаны, во-первых, с информацией, которой мы располагаем (и нашей идеологией) и, во-вторых, с общественным выбором и трансакционными издержками политических рынков. Сторонники новой дороги, возможно, не имеют никакого влияния в законодательных органах, а те группы, которые связаны со старой дорогой и которые возникли благодаря этой дороге, возможно, весьма влиятельны, и могут блокировать перемены. В этом случае осуществить перемены помешают транс-акционные издержки политических рынков. Возможно также, что информацию, которая помогла бы обосновать выбор новой дороги и определить, где должна проходить эта новая дорога, очень трудно оценить, потому что мы ничего не знаем о новой дороге, а когда начинаем над этим задумываться, то наши рассуждения принимают направление, заданное нашими представлениями о «нормальных» дорогах. Имеющиеся в наших головах ментальные конструкции, заданные нашим движением по определенной траектории развития, мешают нам выбрать новый путь. Для человеческого мышления характерна ограниченность возможностей воображения. Эти пределы определяются опытом и привычным мышлением, которые зависят от той культуры, частью которой является человек. Общество не может эффективно рассуждать о новом пути, потому что у него нет соответствующего словаря, концепции и даже веры в то, что другой путь вообще может существовать. Таким образом, дополнительным источником возможной неэффективности институтов могут быть идеи и идеологические установки, которые определяют те ментальные конструкции, при помощи которых люди обрабатывают информацию, необходимую для принятия решений.

При третьей форме зависимости от траектории развития следование по старому  пути ведет к результату, который  неэффективен, но в этом случае результат можно исправить. Траекторию движения общества в случае зависимости слабой и средней формы нельзя исправить при нашем состоянии знания и тех альтернативах, которые доступны. Сильная степень зависимости в принципе предполагает возможность исправить траекторию движения, и она в наибольшей степени и привлекает внимание экономистов.

Рассмотренные два подхода: оптимистический, рассматривающий конкурентный рынок как механизм естественного отбора, и подход, уделяющий основное внимание неэффективным институциональным структурам и зависимости от траектории развития, приводят к различным рекомендациям в области политики. Сторонники эволюционной теории, указывающие на то, что эволюционные процессы в обществе не ведут с неизбежностью к оптимальным результатам, считают желательными некоторые ограниченные формы государственного вмешательства в экономическую жизнь с целью исправления траектории, по которой движется общество.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

            

 

                Роль прошлого в современном развитии институтов

Какую роль играет прошлое в современном развитии институтов? Можно выделить два основных подхода к этому вопросу.  
Сторонники первого считают, что в обществе действует эволюционный механизм, который отбирает наиболее эффективные институты и организации, приносящие наибольшую пользу обществу.  
Другие авторы уверены, что выживают не обязательно са мые эффективные институты и организации.

  Развитие в прошлом могло пойти  по неоптимальному пути.  
Круг авторов, которые считают (иногда в неявном виде), что эволюционные процессы в целом ведут в направлении к оптимальности и эффективности, достаточно широк. Их иногда называют историческими оптимистами, а этот подход — панглоссианским по имени героя философской повести Вольтера .  
В современной экономической литературе этот подход проявляется в попытке оправдать гипотезу о максимизирующем поведении экономических агентов или гипотезу о рациональном поведении ссылкой на естественный отбор. Впервые такая попытка была предпринята Алчианом в 1950 году в его знаменитой статье «Неопределенность, эволюция и экономическая теория» .

Статья  была написана как ответ на критику  предпосылки не оклассической теории о максимизирующем поведении экономических агентов. Это направление критики маржиналистской теории возникло в 1930-х годах в Англии и в 1940-х годах в Америке на базе эмпирических исследований поведения предпринимателей, которые показали, что при принятии решений предприниматели не осуществляют расчет и сопоставление предельных величин издержек и выгод.

  Зачастую они даже не располагают  информацией, необходимой      для этихрасчетов.  

В ответ на эту критику Алчиан заявил, что выживают те фирмы и индивиды, которые максимизируют прибыль, даже если они и не делают это целенаправленно. Он выдвинул аргумент о естественном отборе, который был призван доказать, что обезличенные рыночные силы действуют таким образом, что соблюдаются все теоремы, описывающие поведение фирмы в неоклассической теории, даже если предпосылки о поведении фирмы, направлен ном на максимизацию прибыли, неверны. В условиях неопределенности, неполной информации и несовершенного знания мак симизация прибыли не может быть руководством к действию. Заранее, exante, мы не можем сказать, какое поведение приведет к наилучшим результатам. Лишь задним числом, expost можно определить, какие действия принесли наибольшую прибыль.  
В теории Алчиана не предполагается, что экономические агенты действуют целенаправленно и сознательно. Индивид может реагировать на неопределенность, строго придерживаясь при вычек и обычного поведения, которые ассоциировались с успехом в прошлом, он может использовать метод проб и ошибок, или имитировать поведение наиболее удачных фирм. Рынок же от берет те виды поведения, которые были бы правильными в условиях совершенного предвидения. Подобный тип рациональности Уильямсон называет органической (organic rationality). C этим типом рациональности ассоциируются эволюционные теории (Алчиан, Нельсон и Уинтер), а также австрийская школа (Хайек, Менгер, Кирцнер) [Уильямсон, 1996].  
Фридмен в статье 1953 года пошел еще дальше и заявил, что естественный отбор ведет к оптимизирующему поведению аген-тов и фирм. Естественный отбор у Фридмена — это основание для того чтобы предполагать, что агенты действуют так, как будто они рационально стремятся максимизировать ожидаемый результат, независимо от того, делают они это или нет. «Таким образом, они как будто знают соответствующие функции спроса и издержек, вычисляют предельные издержки и предельный доход от всех доступных им видов деятельности и увеличивают масштаб каждого из видов деятельности до такого момента, пока соответствующие предельные издержки и предельный доход не сравняются» [Фридман, 1994. с. 34].  
У этих авторов, однако, остается неясным сам механизм естественного отбора. Алчиан предполагает, что фирмы имитируют тех, кому удается максимизировать прибыль. Но остается невыясненным вопрос о том, откуда фирмы знают, какие харак еристики они должны имитировать. В качестве критики идеи Алчиана Пенроуз высказывает аргумент о том, что в экономике нельзя проводить аналогию с естественным отбором в биологии, поскольку не обнаружен экономический аналог наследственным характеристикам, передаваемым с помощью генов.  
Уинтер и Нельсон нашли подобный аналог в рутинах, которым следует фирма. Рутина для них — это общий термин для всех нормальных и предсказуемых образцов поведения фирмы: конкретных технических методов производства товаров и услуг, заказа нового оборудования, политики в области инвестирования и НИОКР, реклама и стратегия деловой активности в отношении диверсификации продукта и заграничных инвестиций. Они наследуются в том смысле, что у организмов завтрашнего дня многие характеристики те же, что и у породивших их современных организмов. «Рутины являются основным понятием, характеризующим постоянство поведения в нашей экономической теории: «рутины подобны генам». В первом приближении можно ожидать, что фирмы поведут себя в будущем соответственно рутинам, применявшимся ими в прошлом» [Нельсон, Уинтер, 2006, с. 65]. Рутины подвержены отбору: организмы с определенными рути нами могут функционировать лучше других, и их относительная значимость в отрасли возрастает.  
Итак, этот подход основывается на идее о том, что капиталистическая конкуренция действует подобно эволюционному процессу в биологии, отбирая наиболее эффективные институциональные формы и способы организации. Эта идея прослеживается в работах Йенсена, Уильямсона, Меклинга, Норта и других институционалистов. Так, Норт в работе 1981 года «Structure and Change in Economic History» утверждает, что конкуренция забо тится о том, что выживают наиболее эффективные институты, а неэффективные гибнут, а Йенсен, Меклинг и Уильямсон предполагают, что типичная иерархическая капиталистическая фирма — это наиболее эффективная форма потому, что она преобладает в современном мире.  
Сторонники второго подхода обращают внимание на те явления, которые противоречат тезису о том, что выживают только наиболее эффективные институциональные структуры и организационные формы. Одно из таких явлений — это зависимость от траектории развития (pathdependence).  
Если бы институты существовали в мире, где трансакци-онные издержки равны нулю, то предшествующее экономическое развитие не имело бы никакого значения. Изменения в относительных ценах или в предпочтениях немедленно влекли бы за собой соответствующую перестройку институтов. Но в реальном мире, где трансакционные издержки не равны нулю, важное значение приобретает сам процесс, в ходе которого возникли со временные институты, ведь этот процесс ограничивает выбор в будущем. Именно он определяет расходящиеся направления раз вития общества, политических систем и экономик. «Зависимость от траектории предшествующего развития означает, что история имеет значение. Нельзя понять альтернативы, с которыми мы сталкиваемся сегодня (и определить их содержание в процессе моделирования экономической деятельности), не проследив путь инкрементного развития институтов».

Норт иллюстрирует расходящиеся пути развития на примере двух стран: Англии и Испании. В начале XVI века между Англией и Испанией существовало много общего, и перед ее правителями стояла одна и та же проблема: получение дополнительного источника дохода. Чтобы получить доход правителям приходилось договариваться со своими подданными, и в обмен на рост налогов появились новые формы народного представительства.  
В ходе революции 1688 года в Англии удалось добиться  конституционного ограничения произвола правителя, после чего стали возникать экономические институты, вызвавшие относи тельное упрочение прав собственности. Возросшая надежность и устойчивость прав собственности во времени привела к возникновению финансовых рынков в Англии, что способствовало экономическому росту страны. Одновременно распространялись и укреплялись идеологические установки, которые сыграли свою роль в институциональных изменениях.  
В Испании, напротив, в противостоянии между короной и кортесами верх брала корона, что означало постепенный упадок органа народного представительства. Правителям удавалось создавать неэффективные права собственности, которые мешали экономической деятельности, однако, приносили значительный доход короне. Постепенно возник громоздкий и сложный бюрократический аппарат.  
Институциональная структура метрополий отразилась позднее на различных путях развития их колоний. «Контраст между историями Северной и Южной Америки дает, вероятно, наилучший пример того, к каким последствиям приводит различие путей институциональной эволюции». 
Первым, кто привлек внимание ученых, занимающихся экономической историей, к проблеме зависимости от пути развития, был Поль Дэвид, написавший небольшую статью под названием «Клио и экономическая теория QWERTY». Он попытался объяснить, как возник и был закреплен необычный стандарт расположения клавиш на пишущей машинке, какой набор случайных обстоятельств придал устойчивость этому стандарту, вопреки многим более удобным решениям.  
Первые шесть букв на клавиатуре компьютера образуют последовательность QWERTY. Первоначально подобная клавиатура использовалась на печатных машинках. Но эта клавиатура не самая удобная. В 1932 году Дворак запатентовал клавиатуру, которая приводит к рекордной скорости печатания — так называемая «упрощенная клавиатура Дворака». В 1940-х годах эксперименты, проведенные морским флотом США, показали, что возросшая эффективность использования этой клавиатуры окупит издержки переобучения группы машинисток в течение десяти дней их работы в течение полного рабочего дня. Дворак умер в 1975 году, а его клавиатура так и осталась непризнанной. Мир упорно отказывался от его изобретения.  
Расположение QWERTY на печатной машинке возникло потому, что оно позволяло уменьшить частоту столкновения литерных рычагов. В 1880-х годах были изобретены более удачные машинки без литерных рычагов, с цилиндрическими рукавами, и на них стали использовать другое расположение букв. Но в период 1895-1905 гг. на рынке предлагались в основном машинки QWERTY, которые назывались универсальными. Почему этим машинкам удалось вытеснить другие, более удобные?  
Печатные машинки были элементом большой довольно сложной системы производства, все составные части которой были взаимосвязаны. Кроме производителей и покупателей печатных машинок в нее входили машинистки и ряд организаций, частных и общественных, которые осуществляли подготовку машинисток. Эта система сложилась эволюционно, ее никто не планировал и не разрабатывал в отличие от самих технических средств, усовершенствованием которых занимались целенаправленно.  
В конце 1880-х годов наступила эпоха печатания вслепую. Машинистки должны были учиться этому на определенной клавиатуре. Фирмы приобретали машинки QWERTY, потому что большинство машинисток обладало навыками печатания на них. Фирмам было безразлично, какую машинку приобретать, машинисткам было безразлично, на каких машинках учиться печатать. Но каждое случайное решение в пользу QWERTY повышало вероятность того, что следующий экономический агент также выберет машинку QWERTY.  
Нетрудно отыскать и другие примеры технологических аномалий подобного рода. Упорное существование узкой железнодорожной колеи, вытеснение системами с переменным током других систем, работающих на токе постоянном, победа бензинового автомобильного двигателя над паровым и электрическим — все это иллюстрация того факта, что выбранное однажды направление изменений в технологической сфере может привести к преобла данию одного технического решения, даже, если оно оказывается менее эффективным по сравнению с альтернативным решением, которому не удалось закрепиться.  
Это явление зависимости от пути развития в сфере технологии объясняется тем, что развитие явления может сопровождаться нарастанием связанной исключительно с ним и благоприятствующей ему внешней среды. Именно эта внешняя среда и направляет развитие явления по определенной траектории.В нашем примере эта среда включала производителей и потребителей печатных машинок, а также машинисток с их навыками печатания вслепую и организации, которые занимались их подготовкой.  
Что такое зависимость от траектории развития применительно к экономическим институтам общества? Применительно к обществу это понятие означает, что общество и экономика воспроизводят социальные и культурные институты прошлого, постепенно внося в них изменения. В наиболее простом виде эту зависимость от траектории развития можно представить следующим образом. Мы имеем первоначальный набор институтов, который создает, напри мер, отрицательные стимулы к производственной деятельности. В этой институциональной среде создаются организации и группы, которые получают выгоду в рамках действующих правил. Возникает идеология, которая не только оправдывает существующую структуру общества, но и объясняет слабое функционирование экономики. Результатом будет политика, усиливающая существующие институты и организации, а также действующие в этой системе стимулы.