Тоталитарное государство

В Испании именно франкистский авторитарно-диктаторский режим осуществил социально-экономическую модернизацию страны - задачу, с которой в предшествующий период не могла справиться ни одна политическая сила. В Португалии Салазар оказался более «дальновидным» политиком: он всячески затягивал процесс модернизации, как бы предчувствуя, что в итоге она покончит с его режимом. Сама практика предсказывала ему, что следствием социально-экономической модернизации является модернизация политическая, которая предполагает смену органической традиции на неорганическую с её приоритетом земных ценностей перед небесными.¹²

Придя к власти в 30-е годы, тоталитарно-авторитарные режимы в Германии, Италии, Португалии и Испании начали искусственно наращивать капиталистическое пространство, используя  для этого уже имевшийся плацдарм. Они не разрушали существовавшую в их странах рыночную экономику, а излечивали и укрепляли её защитными  мерами, полностью изолировав от внешнего мира. Такая замкнутая самодостаточная  система называется автаркической (греч: autarkeia - самоудовлетворение) и формируется в условиях хозяйственного обособления страны.

Автаркической системе в экономической  сфере соответствовала в политической сфере вертикально-иерархическая  структура власти, которая подчинялась  единоличной воле диктатора. В противоположной ей горизонтально-атомистической структуре либеральной демократии, в политической сфере, основанной на независимости, формальном равенстве и партнерстве всех элементов, в экономической области соответствуют состязательные рыночные отношения.

Процесс становления демократии длителен и достаточно сложен. Известно, что  к современному демократическому государственному устройству западные страны шли очень  долгое время. В Англии, например, борьба в защиту индивидуальных прав граждан  и общества от произвольного вмешательства  королевской власти просматривается  еще с XII в. Переход к демократии наиболее вероятен в условиях мирных перемен. Одну из форм трансформации  можно назвать реформой сверху, что  происходит тогда, когда авторитарные правители по своей воле, обусловленной  не давлением со стороны оппозиции, а осознанной необходимостью, решают изменить систему. При этом они обладают достаточной мудростью и целеустремленностью, чтобы воплотить в жизнь программу  демократических перемен. Политическая активность масс в этом случае должна ограничиваться институциональными формами, т.е. осуществляться не в форме спонтанных выступлений, бунта, а через существующие политические институты и должна контролироваться властями.

Однако реформы сверху далеко не всегда заканчиваются успехом. Тому есть ряд причин. Например, недостаточная  последовательность реформаторов. Они  обычно хотят, чтобы система была более демократической, но также  и того, чтобы сами они оставались у власти достаточно долго. Стремясь уничтожить систему, порождающую преступления, они сами могут совершать преступления, если появляется угроза их власти. Бывает и так, что реформаторы оказываются  как бы между двух огней, т.е. на них  воздействуют две силы. С одной  стороны, это люди, имеющие власть. Как правило, это консервативно  настроенные руководители, контролирующие значительную часть государственной  машины, армию, полицию и т.п. С  другой стороны, его реформы порождают  надежды, воодушевляют людей, вызывают массовые народные движения, которых  еще недавно не было. При этом разгоряченные люди требуют демократии немедленно. Размах политической активности народа может испугать консерваторов  у власти. Поэтому реформы сверху нередко заканчиваются провалом.

Начать демократические преобразования нелегко, но еще сложнее завершить  их, требуются неизмеримо большие  усилия. Уход старого режима еще  не даёт автоматической гарантии того, что демократия будет успешно  построена. Появляется немало проблем, которые предстоит решать. Важнейшим  условием успеха демократизации является политическая стабильность, предполагающая реформирование общества в рамках закона. Демократизация порождает такое явление, которое Э. Фромм метко назвал "бегством от свободы". Речь идёт о том, что в условиях политической и экономической модернизации происходит ломка традиционных структур, в которые были включены люди ранее; они лишаются привычных "опор", схем политического поведения. Человек становится свободным, но одновременно на него ложится тяжесть ответственности за решения, касающиеся его собственной судьбы, а также проводимой в обществе политики. В результате растерянный и дезориентированный человек оказывается не в состоянии выносить "бремя свободы". Ему кажется, что обрести прежнюю уверенность в себе и чувство стабильности можно, лишь жертвуя свободой в обмен на ощущение определенности, возникающее в рамках жесткой авторитарной системы, перекладывая всю полноту ответственности за принятие решений на вождя или режим. Разрушение коммунистических мифов, замена их рационализаторским миропониманием остро ставят вопрос о смысле человеческого существования. На человека обрушиваются сомнения; кто он, что он, зачем он живёт? В этих условиях значительная часть массы, предрасположенная авторитарному подчинению, стремится ассоциировать себя с авторитарно-тоталитарными идеологиями и движениями. Они придают растерянному индивиду иллюзорное чувство собственной значимости, а обожание вождя оборачивается символической приобщенностью к власти.¹³

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2. Реформирование военно-гражданских  отношений.

 

За последние два десятилетия  в мире произошел грандиозный  революционный переворот, в ходе которого почти в сорока странах  авторитарный режим сменился демократическим  правлением. На самом деле под названием "авторитарный режим" скрывались весьма непохожие друг на друга формы  правления, такие как военные  хунты в Латинской Америке  и в других регионах, однопартийное  руководство в коммунистических странах и на Тайване, единоличные  диктатуры в Испании, на Филиппинах, в Румынии, расистская олигархия  в Южной Африке. Переход к демократии также осуществлялся по-разному. В некоторых случаях реформаторы  пришли к власти в рамках авторитарного  режима и начали осуществление демократических  преобразований. В других случаях  переход стал результатом переговоров  между властью и оппозицией. В  некоторых странах авторитарный режим был свергнут или рухнул сам. Были также случаи, когда падение  диктатуры и установление выборной власти осуществлялось при вмешательстве  США.

Практически все эти авторитарные режимы, вне зависимости от их типа, имели одну общую черту, а именно: отношения между их гражданской  и военной сферами оставляли  желать много лучшего. Почти нигде не наблюдалось такого типа отношений, как в развитых демократических государствах. Этот тип отношений предполагает: 1) высокий уровень военного профессионализма и осознание военными ограниченного характера их военной компетенции; 2) фактическое подчинение военных гражданскому политическому руководству, которое принимает основные решения в области внешней и военной политики; 3) признание политическим руководством за военными определенной сферы профессиональной компетенции и автономии; 4) в результате - минимальное вмешательство военных в политику, а политиков в военную сферу.

В авторитарных государствах военно-гражданские  отношения в той или иной степени  отличались от данной модели. В государствах, где у власти стояли военные, гражданский  контроль полностью отсутствовал, а  военное руководство и военные  организации зачастую выполняли  функции, имеющие лишь отдаленное отношение  к собственно военным задачам. Если власть в стране принадлежала единоличному диктатору, он стремился посадить своих  людей на все ключевые посты в  армии, чтобы обеспечить полный контроль, расколоть армию и поставить ее на службу удержания власти. В однопартийных государствах ситуация была несколько лучше, однако армия рассматривалась как орудие достижения целей партии, офицеры должны были быть членами партии и выполнять функции агитаторов и пропагандистов, партийные ячейки строились по типу военной иерархии, субординации, порядка подчиненности, а последней инстанцией было не государство, а партия.

Таким образом, перед молодыми демократическими государствами встала грандиозная  задача коренного реформирования отношений  между гражданским и военным  сектором. Конечно, эта задача была лишь одной из многих. Им также приходилось завоевывать авторитет у общества, разрабатывать новую конституцию, создавать многопартийную систему и другие демократические институты, проводить либерализацию, приватизацию и рыночные реформы в экономической области, где прежде действовала командная система или сильный государственный контроль, обеспечивать экономический рост, бороться с инфляцией и безработицей, сокращать бюджетный дефицит, бороться с преступностью и коррупцией, а также сдерживать конфликты и насилие, возникающие между национальными и религиозными группировками.¹⁴

Удалось ли молодым демократическим  государствам справиться с этими  проблемами? В лучшем случае - с переменным успехом, что подтверждает доводы противников  демократии, таких как бывший премьер  Сингапура Ли Куан Ю, которые утверждают, что демократическая форма правления порождает некомпетентность и недисциплинированность. Во многих странах экономические показатели ухудшились. Экономические реформы зашли в тупик, потеряли поддержку общества, старой авторитарной элите удалось поставить их на службу своим интересам. Усугубилась преступность и коррупция. Обыденным явлением стало нарушение декларируемых конституцией прав человека. Пресса либо попала под контроль, либо сама развратилась. Развал партийно-политических систем, субъективно-личностный характер их руководства обусловили невозможность создания эффективного правительства или ответственной оппозиции. Отсутствие авторитарного контроля способствовало обострению общинно-эгалитарных настроений и росту насилия. За немногочисленными исключениями в некоторых областях, новым демократическим правительствам вовсе не удалось обеспечить достойное управление страной.

Недостатки демократии породили ностальгию по авторитаризму. Люди в этих странах  с тоской вспоминают свое прошлое  и диктаторов, которые по крайней мере обеспечивали удовлетворение основных жизненных потребностей и при которых все худо-бедно работало. Это желание вернуться к авторитаризму было убедительно продемонстрировано в 1993 году в России, когда в ходе опроса общественного мнения 39 процентов жителей Москвы и Санкт-Петербурга заявили, что при коммунистах жить было лучше, и только 27 процентов признали, что лучше при демократии 2. А ведь это два самых богатых города России. Можно с уверенностью предположить, что в остальной России общественное мнение будет продемократическим в еще меньшей степени.

На фоне этой общей ситуации полных неудач и, в лучшем случае, простого удерживания на плаву успехи молодых  демократических государств в области  отношений между военной и  гражданской сферой кажутся особенно впечатляющими. Естественно, в разных странах дела обстоят по-разному, и множество серьезных проблем  еще не решено. Однако в целом можно говорить о серьезных успехах. Отношения между гражданской и военной сферами представляют собой яркое исключение по сравнению с весьма посредственными успехами демократических государств в других областях. Происходит сокращение влияния военных в политической области, а также политического вмешательства в дела армии. Кроме того, идет медленное, с остановками, но все же реальное движение в сторону создания таких систем военно-гражданских отношений, какие существуют в развитых демократических государствах. Новые демократические правительства смещают прежнее военное руководство и чуть ли не высылают его за пределы страны. Наложены ограничения на участие военных в политике. В результате создания новых министерств обороны и центральных штабов для осуществления контроля над армией были перестроены организационные отношения. Ликвидированы специальные военные органы, осуществлявшие политическую власть, такие как португальский Совет революции. На высшие политические посты на смену военным пришли гражданские лица - например, в Турции и Португалии. В целом стало меньше военных на политических постах. В посткоммунистических странах больше нет контроля над армией со стороны коммунистической партии, а также предпринимаются серьезные усилия в области деполитизации армии.

Наряду с этими изменениями  в большинстве молодых демократических  государств предпринимаются усилия, направленные на перестройку армии и ее переориентацию на чисто военные задачи. Почти во всех молодых демократических государствах вооруженные силы были сокращены в количественном отношении. Может быть, не всегда это было мудрым решением, однако, безусловно, является показателем некоторой формы гражданского контроля. В целом наблюдается тенденция к пересмотру военных доктрин и программ военных академий и училищ и смещение акцента в сторону повышения профессионализма. Во вновь образованных государствах была по мере возможности проведена модернизация боевой техники в вооруженных силах, а также предприняты попытки поднять их уровень подготовки до мировых стандартов. Подобные шаги лишь иллюстрируют общую тенденцию к повышению профессионализма армии и уменьшению роли, которую вооруженные силы ранее играли в обществе.¹⁵

 

 

 

 

 

Заключение

Подводя итог всему вышесказанному нужно отметить, что изучение проблемы перехода от недемократических режимов  к демократии ставит во главу угла задачу четкого уяснения критериев  тоталитаризма и авторитаризма. Так, для построения модели тоталитарного  режима важно учесть следующие характерные  признаки:

1. Монистическая структура власти, для которой характерны соединение  законодательной и судебной власти  в одном лице. При этом важнейшим  элементом абсолютной концентрации  власти является «вождизм».

2. Однопартийная политическая система,  не допускающая никаких иных  политического движения, вобравшего  в себя множество организаций:  от детских до профсоюзных. Кроме того, происходит сращивание государственного и партийного аппарата.

3. Чрезвычайно важная роль отводится  идеологии, главная задача которой  - оправдать необходимость существования  данного режима. Этому подчинена  вся сила и мощь пропагандистской  машины. Ни о каких источниках  информации, альтернативных государственным  и позволяющим гражданам определить  свое мнение о пользе или  вреде принимаемых наверху решений,  не может быть и речи.

4. Государственно-организованный  террор, в основе которого лежит  перманентное насилие. Прежде  всего власть озабочена подавлением любых форм оппозиций, вплоть до физического уничтожения. Помимо этого, ликвидируется любое проявление инакомыслия среди всего населения.

5. Происходит подавление институтов  гражданского общества: семьи, церкви, обычаев, традиций, нравов, профессиональных, творческих, этнических и других  объединений, т.е всего «комплекса общественных отношений, независимо от государства, но взаимодействующего с ним».