Насилие и ненасилие в политике

Гражданское неповиновение  проявлялось в игнорировании  законов и распоряжений колониальной администрации, в проведении политических забастовок и харталов (прекращение  деловой активности, закрытие торговых заведений и т.п.), неуплате налогов. Во взаимоотношении с колониальными  властями использовалась тактика мирных переговоров, компромиссов и поиска консенсуса.

Суть концепции ненасилия  в политике заключается в отказе от применения силы при разрешении конфликтов и в урегулировании спорных  вопросов на основе принципов гуманизма  и нравственности. Она рассчитана на действие более высоких мотивов  человеческого поведения, чем страх  перед физическим наказанием или  экономическими санкциями, — на силу духа, нравственной убежденности, героического примера. Основой насилия, — пишет  политолог Д. Фейхи, — является власть ненависти или, по крайней мере, страха, в отличие от ненасилия, основой которого служит сила бесстрашия и любви. Ненасилие «не ранит, не разрушает и не убивает, как физическое оружие, а исцеляет, объединяет и содействует сближению судеб угнетенного и угнетателя».

Ненасилие в политике традиционно  служило специфическим средством  воздействия на власть снизу. Его  обычно применяют люди, не обладающие средствами насилия или крупными экономическими ресурсами влияния. Хотя история знает случаи участия  в ненасильственных действиях и  служащих аппарата принуждения, например полицейских, как это было, в частности, во время освободительной борьбы в Индии. Очень часто ненасильственный метод борьбы используют социальные, национальные и иные меньшинства  для того, чтобы обратить внимание властей и общественности на бедственность  своего положения. Ненасилие занимает центральное место среди средств влияния экологических движений, например движения «Гринпис».

Ненасильственные методы учитывают особенности общественной субстанции — наличие у объектов их воздействия нравственного сознания, совести и разума. Именно к ним  апеллирует ненасилие. Если бы в обществе действовали лишь разумные, но бесчувственные машины, роботы, то всякое ненасилие  было бы бессмысленным. Эффективность  ненасилия основана на использовании  внутренних механизмов мотивации поведения  и прежде всего, совести, а также общественного мнения, его авторитета и влияния.

Философия ненасилия утверждает верховенство личности, ее духовно-нравственного  мира по отношению к власти. Она  исходит из того, что внутренний голос совести выше законов государства. «Неужели гражданин должен, хотя бы на миг или в малейшей степени, передавать свою совесть в руки законодателя? — писал Генри Торо. — К чему тогда каждому человеку совесть? <...> Мы должны быть сперва людьми, а потом уж подданными правительства. Желательно воспитывать уважение не столько к закону, сколько к справедливости».

Философия политического  ненасилия существенно отличается от пацифизма, пассивного созерцания зла, непротивления насилию. Она предполагает активные действия, не только вербальные, словесные, но и практические, однако при этом не должно быть никакого физического воздействия (т.е. воздействия на тело человека) или ограничения свободы его пространственного передвижения (заключения под стражу, в тюрьму). Хотя в определенных условиях средством ненасильственного воздействия может быть отказ от выполнения своих служебных или иных обязанностей, сознательное воздержание от тех или иных действий.

Концепция ненасилия претворяется в жизнь с помощью ненасильственных действий. Сам этот термин — «ненасильственные  действия» — употребляется как  в широком, так и в узком значениях. Ненасильственные действия в широком смысле — любая политическая активность (или умышленная пассивность), исключающая насилие. Исходя из широкого значения данного термина, все политические действия делятся на насильственные и ненасильственные.

В узком значении понятие  «ненасильственные действия» включает не всякую ненасильственную деятельность, а лишь ту, которая направлена против властей и связана с гражданским  неповиновением, с нарушением буквы  или духа закона или административных норм (например, неуход из служебных зданий после завершения рабочей смены). Понимаемые в этом смысле ненасильственные действия отличаются от осуществляемых в соответствии с законом демократических способов политического соперничества: организационно-партийной и пропагандистской работы, избирательных кампаний, парламентской борьбы и т.п. В научной литературе понятие «ненасильственные действия» обычно употребляется в узком смысле, хотя это создает и определенные неудобства, связанные с несоответствием значения данной категории ее дословной трактовке в русском языке.

Способы (средства) ненасильственных действий разнообразны. Многие из них  применялись уже в глубокой древности. Так, еще в 494 г. до н.э., чтобы заставить  правителей Рима выполнить свои требования, проживавшие там плебеи оставили работу и покинули город.

В России ненасильственные способы политической борьбы — стачки, демонстрации, народные собрания и  др. — широко использовались в 1905—1906 гг. с целью заставить самодержавие учредить парламент. Их результатом  стал созыв Государственной Думы.

В современном мире арсенал  ненасильственных способов политической борьбы чрезвычайно разнообразен. Американская исследовательница проблем ненасилия Джин Шарп в своей получившей широкую известность книге «Политика ненасильственных действий» (1973) описывает 198 ненасильственных способов борьбы. Это — публичные выступления, заявления, письма протеста или поддержки, выставление лозунгов, депутации, пикетирование, надоедание официальным лицам, остракизм отдельных людей, забастовки, ненасильственная оккупация зданий, невыполнение законов, чрезмерная загрузка административной системы и т.д.

Все эти и многие другие способы ненасильственных действий этически нейтральны и могут использоваться не только в нравственных, но и в  безнравственных целях. В последнем  случае они прямо противоречат гуманистическому духу и сути концепции ненасилия. Нравственная направленность ненасильственных средств политики во многом зависит  от характера общественного строя. В авторитарных и тоталитарных государствах, не позволяющих гражданам свободно выражать свои требования, использование  ненасильственных средств борьбы служит, как правило, нравственным целям.

Установление в обществе демократии в значительной степени  устраняет почву не только для  применения социального насилия, но и для ненасильственных средств  политической борьбы. По своему замыслу  демократия базируется на идеях социальной и особенно политической справедливости — запрете нелегитимного насилия, признании свободы личности, равенства  прав граждан на управление государством и т.д. В условиях демократии каждому  предоставляется формально равная возможность открыто и на законных основаниях выражать и защищать свои интересы и мнение с помощью специально предназначенных для этого институтов: выборов в государственные органы, участия в деятельности партий, групп интересов и т.д.

Взамен предоставления каждому  гражданину таких прав и тем самым  реализации важнейших принципов  политической справедливости правовое государство требует от личности выполнения определенного минимума нравственных обязанностей. Как пишет  немецкий ученый Иосиф Изензее, «этический минимум, который гражданин должен вносить в демократию, является как бы «спортивным» поведением: признание правил игры честного политического соревнования и готовность, в случае чего, признать свое поражение».

Иными словами, правовое государство  требует определенного уровня нравственного  развития общества, предполагающего  уважение достоинства и равенства  прав каждого человека, готовность предъявлять к себе такие же нравственные требования, как к другим, законопослушание и ответственность перед обществом  за использование предоставляемой  свободы.

Эти этические требования в полной мере касаются и ненасильственных средств политического влияния, многие из которых нравственно амбивалентны, т.е. могут использоваться в прямо  противоположных целях. Так, например, в первые годы посткоммунистической России ряд категорий работников, обладающих относительно высокой организованностью и важнейшими ресурсами экономического влияния (шахтеры, авиадиспетчеры и др.), в условиях общего снижения уровня жизни населения приобрели себе с помощью забастовочной борьбы (ненасильственного действия) целый ряд экономических и социальных привилегий, оплачиваемых за счет бюджетных средств, предназначенных для других категорий работников и пенсионеров. Забастовки такого рода движимы групповыми эгоистическими интересами. Они противоречат социальной справедливости и являются средством экономического насилия, шантажа и вымогательства.

Вместе с тем происходившие  примерно в тот же период забастовки ряда социально ущемляемых общественных групп (учителей, врачей и т.д.) были вполне справедливыми, не только по методу борьбы, но и по характеру требований соответствовали идеалам ненасилия.

В зависимости от конкретной ситуации противоположную с точки  зрения нравственности оценку могут  носить и кампании гражданского неповиновения. Они предполагают неисполнение законов  и распоряжений властей, а нередко  включают активные действия, нарушающие нормальную работу транспорта или других общественных и государственных  служб и учреждений. Такие действия, особенно когда они не влекут за собой серьезного наказания, по существу есть нарушение нравственного обязательства  уважать закон как демократически выраженную или легитимированную волю большинства. Они противоречат также  принципу равноправия всех граждан, поскольку участники гражданского неповиновения претендуют на особое право нарушать по своему усмотрению правила политического поведения, соблюдаемые остальными людьми.

Таким образом, при оценке с точки зрения идеала демократического правового государства не только насильственные, но и нарушающие закон  ненасильственные средства политической борьбы аморальны (хотя последние безнравственны в меньшей мере). Однако реальная политическая жизнь современных  государств весьма далека от демократических  идеалов и изобилует законами и, особенно, практическими действиями властей, противоречащими социальной справедливости и морали в целом. Недостаточная эффективность институтов демократического волеизъявления, бюрократизация государственного аппарата, коррумпированность, консерватизм и бездушие должностных  лиц и чиновников и многие другие факторы не всегда позволяют гражданам выразить свои справедливые требования или своевременно обратить внимание общественности и властей на острейшие общественные проблемы. Поэтому в таких условиях применение ненасильственных действий (в том числе гражданского неповиновения), мотивированных не групповыми эгоистическими интересами, а заботой о благе других людей или безопасности всего человечества, вполне соответствует философии ненасилия и способствует гуманизации политики.

Несмотря на то, что ненасильственные средства могут использоваться не только в нравственных, но и в безнравственных  целях, в целом их применение несравненно  гуманнее, чем использование насилия. Их широкое внедрение в политику за счет вытеснения из нее насилия  было бы огромным шагом на пути ее очеловечивания. В последние десятилетия такой  процесс, несмотря на свою противоречивость, становится заметным политическим явлением. На международной арене он проявляется, в частности, в стремлении к созданию нового мирового порядка, основанного  на неприменении силы для разрешения спорных вопросов и на равноправном сотрудничестве государств. В современном  мире ограничение и исключение насилия  из жизни общества стало общей  задачей многих религиозных и  светских движений, международных институтов, демократических партий и других объединений.

Как отмечается в «Заявлении о ненасилии» конференции ЮНЕСКО (1986 г.), современная наука доказала, что война или какая-нибудь другая насильственная деятельность не запрограммирована  генетически в человеческой природе. Биологическая конструкция человека не обрекает его на насилие и войны. «Как "войны начинаются в умах людей", так и мир начинается в наших умах. Тот вид, который  изобрел войну, способен изобрести  и мир. Ответственность лежит  на каждом из нас».