Региональный сепаратизм в современном мире

Этнический сепаратизм был  и остается радикальным, эгоцентрическим  способом разрешения проблем, которые, так или иначе, возникают в  многонациональных обществах, во взаимоотношениях этнического меньшинства с этническим большинством, отдельных территорий - с центральной властью (пусть  действительно далеко не всегда справедливой и демократичной). Разумная альтернатива всему этому - взаимная ответственность  народов за этнополитическую стабильность в регионе на основе конструктивного  политического диалога, приоритета демократических принципов, ценностей, процедур.               

 

2.2. Чеченский сепаратизм

 

Чеченская Республика Ичкерия  не была признана ни одним государством-членом ООН. 16 января 2000 года было открыто представительство  Чеченской Республики Ичкерия в  частично признанном Исламском Эмирате  Афганистан. В 1997 году Президент России Борис Ельцин подписал с президентом  Чеченской Республики Ичкерия Асланом Масхадовым «Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия». Также на территории Грузии некоторое время функционировало представительство Чеченской Республики Ичкерия, не имевшее легального статуса, так как Грузия не оформляла никаких правовых документов по этому поводу ни с Россией, ни с самой Ичкерией. Несмотря на предложения легализовать данное представительство, независимость Чеченской Республики Ичкерия так и не была признана Грузией.[8]

В 2007 году на известном в исламистских и этнонационалистических кругах веб-сайте «Кавказ-центр» появилось официальное заявление так называемого «Амира» Доку Умарова (считавшегося после гибели Абдул-Хакима Сайдулаева президентом «Чеченской республики Ичкерия»).

В этом заявлении был провозглашен Кавказский Эмират.

При этом он заявил, что сепаратистская Ичкерия будет существовать только, как административно-территориальное  образование в составе будущего Эмирата. Она станет первой среди равных. Не менее, но и не более того.

Сам факт провозглашения Кавказского Эмирата и самоликвидации Ичкерии требует пристального внимания.

Во-первых, как очередное  свидетельство серьезных идейно-политических трансформаций на постсоветском  Северном Кавказе. Во-вторых, как своего рода знаковый этап эволюции чеченского сепаратизма. Это — символ его  заката, и как идеи, и как политической практики.

 

Все разговоры о чеченском сепаратизме и его политических перспективах (или отсутствии таковых) имеют возможность превратиться в рассуждения и спекуляции, если не будут опираться на анализ исторической динамики сепаратистских «практик» в Чечне и на Северном Кавказе в целом.

Обращение к историческому  прошлому в данном случае ценно не само по себе. Для адекватного понимания  природы и динамики чеченского сепаратизма  необходимо «деконструировать» несколько сложившихся (и ставших удобными) исторических мифов. Мифы эти удобны многим политикам и экспертам, обращающимся к чеченской теме инструментально. Более того, эти мифы разделяют даже радикальные оппоненты.

Хочется обратить внимание, что были периоды не просто относительно мирного сосуществования России и Чечни, но и союзничества. В годы гражданской войны и вплоть до начала сталинской коллективизации  представители чеченской элиты (интеллектуальной и политической) были союзниками Советской  России. И активными союзниками!

Разработанной сепаратисткой политической «доктрины» в Чечне брежневского периода не было. Сопротивление власти (включая военное) было, но доктрины сепаратизма не было. Зато были (как и повсюду в СССР) свои «сталинисты» и правоверные защитники линии партии и правительства.

Чеченский сепаратизм новейшего  времени стал ситуативной реакцией на возникший в тогда еще общем  союзном государстве вакуум власти.[4]

Кто были лидеры сепаратистов начала 1990-х гг.? Советский генерал  Джохар Дудаев, делавший блестящую  карьеру в рядах вооруженных  сил СССР или выросшие в стенах Чечено-Ингушского университета интеллектуалы (учителями которых был профессор  Виталий Виноградов, автор концепции  «добровольного вхождения Чечни  в состав России»).

Чеченский сепаратизм не имел каких-либо серьезных «корней». В  отличие от армянского, украинского, прибалтийского или грузинского  националистического движения, чеченские  ситуативные сепаратисты не имели своих разработанных доктрин, проектов, поддержки из-за рубежа. Сепаратизм в Чечне стал попыткой определить и организовать «свое пространство» в условиях политического хаоса. Показательно даже, что Конституция «первой Ичкерии» (1991-1994 гг.) была творческой переработкой Основного Закона Литвы![3]

Следовательно, переоценивать  исторические предпосылки для якобы  «укорененного» чеченского сепаратизма  не следует. Чеченцы вовсе не были и не являются «самым неудобным» или  «роковым народом», а Чечня —  территорией фатально более «проблемной», чем тот же Дагестан или Тува.

Сецессия Чечни вовсе  не является результатом «божественного предопределения». В определенный момент национальная элита республики сделала  свой выбор в пользу самостоятельного развития. А потому, когда сегодня  мы дискутируем о возможности  реализации сепаратистского проекта, мы должны иметь в виду несколько  важных моментов. Государственный эксперимент  «Ичкерия» — не отвлеченная реальность. Есть эмпирический опыт государственного строительства. При этом — две  модели госстроительсва.

Важнейшей предпосылкой того, что сепаратизм в Чечне не будет востребован, является неудача государственного строительства по-ичкерийски.

Второй предпосылкой, делающей проблематичным сепаратистский проект является военно-политическая невозможность  победы над РФ. Как бы ни была слаба  ядерная сверхдержава сегодня, лобового военного столкновения сепаратистские структуры, не выдержат, как не выдержали  в течение 1990-х гг. Главные проблемы для России в Чечне начинались не только и не столько на поле брани, сколько в сфере политики (отсутствие стратегии интеграции республики, неумелые и нескоординированные действия силовиков).

Третья причина, по которой  сепаратизм не представляется возможным, является высокий уровень демографических  потерь, а также миграция населения  за пределы республики.

В-четвертых, чеченцы, в отличие  от абхазов или карабахских армян, привязаны к государству-носителю (т.е. признанному международным  сообществом). Чеченские общины есть практически во всех субъектах РФ, тогда как за пределами Абхазии практически нет абхазов, как прекратили свое существование армянские общины в Баку и Гяндже.

В-пятых, у чеченского сепаратизма  как политического тренда нет  влиятельных международных покровителей. Сепаратистский проект весьма негативно  воспринимается в Грузии и России, а именно эти два государства окружают территорию Чечни. [4]

Образ чеченских сепаратистов, весьма поблек после теракта в  Беслане. Фактически бесланский теракт стал последним терактом, связанным с «ичкерийским делом». Последующие теракты в Дагестане, КБР и КЧР, Ставропольском крае гораздо в большей степени связаны (и идеологически, и практически) с радикальным исламом, а не с националистическим сепаратизмом.

Нынешняя элита Чечни, выросшая и возмужавшая в условиях поиска собственной идентичности после  распада СССР (поиска, отягченного  войнами и конфликтами), сделала  выбор в пользу альтернативного  открытой сецессии «нациестроительства».

Используя российский ресурс для решения своих политических задач, власти в Грозном очень  умело создали представление  о стабилизации ситуации в республике. После двух военных кампаний и  внутричеченских конфликтов нынешняя ситуация воспринимается если не как  абсолютное благо, то как «меньшее из зол».

Таким образом, подводя итоги, можно сделать вывод. Ни «особые» исторические условия, ни политическая никоим образом не свидетельствуют  об актуальности чеченского сепаратизма, как политической практики. В краткосрочной и среднесрочной перспективе чеченский сепаратизм не станет вызовом для Российского государства на Кавказе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

В заключение можно сказать  о том, что успешное урегулирование этнических конфликтов предполагает нахождение нового и компромиссного для всех участников конфликта баланса властных полномочий. Наиболее трудным для разрешения является этнотерриториальный конфликт, к какому бы типу он не относился. Этнотерриториальные конфликты, как и все этнические конфликты вообще разворачиваются прежде всего, в сфере ценностногосознания.

Межэтнические конфликты включают в себя территориальный аспект. Территориальные конфликты, как правило, двухслойные: в них можно выделить символический и экономический компоненты. Символика, в основе своей  связана с историей народа, экономический компонент – с ресурсами, заложенными на территории, которая хочет стать независимой.

Сепаратизм как политическое движение по стратегическим целям может  иметь несколько форм: сецессию –  отделение с целью создания собственного государства; ирредентизм – отделение  части территории с целью присоединения ее к соседнему государству.

В большинстве случаев, основной проблемой сепаратизма является, территория, которая, по мнению сепаратистов способна стать независимым государством. Первоисточником проблемы, на мой взгляд, является отношение властей по отношению к территориям входящим в состав государства. Сепаратисты часто  выдвигают требования, но сами того не понимая, ошибаются в решении.

Чаще всего для урегулирования конфликта сепаратисткой наклонности, власти многих стран используют силовые  метода с самого начала возникновения  конфликта, не прибегая к дипломатическим  способам, которые в теории своей  являются наиболее эффективными для  решения проблем отделения территорий либо примыкания их к другому государству.

Сепаратизм в Чечне,  на наш взгляд, является средством  привлечения внимания к проблемам  республики и возможностью «полноценно  жить» за счет региона-донора, то есть России как таковой.

Данная проблема, проблема сепаратизма, слишком слабо изучена, что свидетельствует о том, что пути ее решения до конца не выявлены. Сепаратизм, как политический конфликт был и остается одной из главных проблем современного мира.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Библиографический список.

 

1. Крылов А. Б. Сепаратизм: истоки и тенденции развития. М.: Знание,1990.;

Морозов Ю., Лутовинов В. Этносепаратизм - угроза национальной, региональной и глобальной безопасности // ОБЖ - 1999 - №12.;

2. Политология : хрестоматия / сост. М.А. Василик, М.С. Вершинин. –М., 1999. –с.721
3. Интернет сайт www.Live Journal. Ru А. Г. Большаков «НЕПРИЗНАННЫЕ ГОСУДАРСТВА ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА В СИСТЕМЕ РОССИЙСКИХ НАЦИОНАЛЬНЫХ ИНТЕРЕСОВ»
4. Интернет сайт www.Nezavisimaya gazeta.ru. «Непризнанное государство.»
5. Демидов А.И. Политология : учебник / А.И. Демидов. – М.: Гардарики, 2006. С.135
6. Политология : учебник для студентов вузов / под ред. В.Н. Лавриненко. – М.: ЮНИТИ ДАНА, 2007. С. 49
7. Толковый политологический словарь./ В.А. Ацюковский, Б.Л. Ермилов. М.: Юнити, 2003.- с.276
8. Кирсанов В.Н. Новейшая политология / В.Н. Кирсанов. – М.: Алгоритм,2004.с.211