Социалистическая идеология

Утопизм «Русской Правды»  очевиден. Как проект социальных преобразований он, во-первых, не выражал адекватно  существовавшего экономического положения  страны, а во-вторых, и состояния  крепостной системы, а во-вторых, предлагаемые меры были далеки от реального пути, которым шла Россия. Можно с большой долей вероятности утверждать, что если бы намеченная Пестелем программа осуществилась, то вряд ли были созданы благоприятные условия для им же намеченных социально-политических преобразований. Подлинное начало русской социалистической мысли связано с более поздним временем, а главное, с другим поколением мыслителей - заявившим о себе в начале 30-х XIX века и ставшим свидетелем июльской революции 1830 года и польского восстания 1830-1831 гг., еще раз продемонстрировавшего реакционность русского самодержавия.

С виду Россия продолжала «стоять на месте» и даже как будто  шла назад, но в сущности, как отмечал  Герцен, все принимало новый облик. Росло недовольство, и новые молодые  силы заявляли о себе: пробуждался  интерес к немецкой философии, особенно Шеллингу, Фихте, Гегелю; появились многочисленные студенческие кружки, в которых обсуждались не только философские проблемы, но и политическая ситуация в Европе, положение в России, зрело убеждение, что хотя новых путей борьбы не видно, но и прежние вряд ли возможны. Идеи утопического социализма, и прежде всего, Оуэна и Сен-Симона, уже получили широкий резонанс.

Сенсимонизм был  одной из самых известных в  России социалистических доктрин. Его  отличие от других, современных ему  социалистических утопий, состояло, прежде всего, в неприятии «бунтарских средств». «Ни больших усилий ума, ни многих трудов не требуется для того, чтобы изобрести бунтарское средство, но вопрос представляет гораздо больше трудностей, когда ищут законного средства. Мы усердно занимаемся именно этим вопросом», - писал Сен-Симон.2 Законное средство предлагалось искать, с одной стороны, на пути соединения социалистического идеала с политической экономией, а с другой стороны, на пути доводов разума. Сен-Симон не раз и по разным поводам писал, что единственным средством, дозволенным нам для достижения нашей цели, является убеждение. Другая, не менее важная, черта сенсимонизма состояла в том, что его теоретическим основанием было учение об объективности исторического процесса, покоящееся на признании идеи прогресса. Это вносило в обоснование социалистической идеи принцип историзма и обращало к философии истории - и именно это позже привлекло к его идеям Герцена и Огарева.

С начала 30-х  годов начинается новый этап русского просвещения. К его идеям вновь  обращаются, но на этот раз представители буквально всех направлений общественной мысли, а сам термин приобретает огромную популярность, становится ключевым понятием в философских осмыслениях прошлого и будущего страны. Ориентация на просвещение вполне понятна: если на Западе прогремели уже буржуазные революции, и Европа стояла на пороге первых пролетарских восстаний, то Россия лишь делала первые шаги по пути буржуазной цивилизации, при этом во многом сохраняя феодальные (крепостнические) структуры. Поэтому передовая общественная мысль сохраняла черты дворянской идеологии, характеризовавшейся, с одной стороны, резкой критикой существующего порядка вещей, с другой стороны, относительным спокойствием к идеям гражданского общества, правового государства, конституционной гарантии прав и политических свобод, т.е. к требованиям буржуазной демократии. Попытки соединить идеи просвещения с социалистической утопией во многом были связаны с необходимостью найти выход из очевидных тупиков и кризиса просветительской мысли.

Современный «левый поворот» в России, как и во всем мире, прямо связан с банкротством идей неолиберального фундаментализма с его игнорированием роли социального фактора в условиях становления постиндустриальной цивилизации. Необходимость такого поворота особенно сильно ощущается сегодня в России, перенесшей в 90-е годы печальные плоды гайдаровской «шоковой терапии» и грабительской приватизации, породивших в стране десятки миллионов нищих и маргиналов, невиданную в мирное время детскую беспризорность, незатихающую преступность и коррупцию во властных структурах. Одним словом: возникший в ходе радикальных реформ варварский олигархический капитализм оказался большим злом, чем его исторический предшественник - казарменный социализм.

Понятно, что  в этих условиях возникло естественное стремление найти некий «третий путь», противоположный исторически исчерпавшему себя «реальному социализму» советских времен и современному олигархическому капитализму. В этой связи уже в 90-е гг. многие ученые и политики в России стало обращаться к идеям демократического социализма и осмыслению практическому опыта западной социал-демократии.

В итоге возник естественный вопрос: как применить  или преломить западные идеи социал-демократии на российской почве? Со временем стало  ясно, что ответ на этот вопрос не может сводиться к простому копированию идеологии и практики западной социал-демократии. Когда на выборах в Думу в 1995 году наши отечественные социал-демократы попытались это сделать, выдвинув лозунг: «Хочешь жить, как в Европе, голосуй за социал-демократов», то получился конфуз: за социал-демократов проголосовало меньше людей, чем необходимо для регистрации соответствующего избирательного объединения. В условиях повальной бедности населения, людей раздражал этот лозунг. Они не хотели верить, что маленькая, мало кому известная политическая организация социал-демократов, может в одночасье сделать их жизнь такой, как в Европе. Отсюда простой вывод: отечественная социал-демократия, изучая опыт международного социал-демократического движения, должна всячески учитывать специфику России, ее исторические особенности, традиции и менталитет народа.

Особенно нельзя игнорировать живую диалектику истории  советского общества, которая, на мой  взгляд, развивалась в постоянной борьбе двух начал: демократического и бюрократического. Известно, что Сталин в свое время уничтожил миллионы людей, включая всю ленинскую когорту революционеров. Но этот же факт означает и другое: многие из этих людей отказывались принимать его тоталитарный режим, мало того, несли в себе антитоталитарные демократические начала или находились к данному режиму в определенной оппозиции. Все это нам еще предстоит внимательно изучить и понять: ведь на гулаговских нарах сидели меньшевики и большевики, плехановцы и троцкисты. Сталинизм нельзя отождествлять со всей советской историей. В ней были и мрачные периоды господства тоталитаризма, и светлые годы демократизма 20-х годов, хрущевской «оттепели», и горбачевской «перестройки», когда реформаторские силы в КПСС пытались придать социализму человеческое лицо.

Пока объективная  политическая история СССР и России еще не написана. Дело в том, что  историков сталинской школы быстро сменили в начале 90-х годов  не менее ангажированные историки неолиберальной волны. Нам же надо четко осознать, что отделяет и что связывает современную социал-демократию с прошлым. Нужно навести мост между прошлым, настоящим и будущим не только в идеологии, но и в политике.

Народ в свое время отвернулся от социализма с  бюрократическим, казарменным лицом, но хотел ли он получить вместо него современный полумафиозный капитализм с не менее бюрократическим лицом? Думаю, нет. Но если «демократия без социализма» и «социализм без демократии» не принимаются российским народом, то отсюда следует логический и исторический вывод - в России должен прижиться «новый», демократический социализм, как конструктивная альтернатива нашему прошлому и настоящему.

Остановлюсь лишь на некоторых чертах во можной модели «нового социализма». Они вытекают, с одной стороны, из тех причин, которые привели к крушению прежнего государственно-бюрократического социализма, а, с другой стороны, являются ответом на вызовы времени.

Какие же причины  обусловили крушение прежнего «реального социализма»? На мой взгляд, их несколько. Первая причина состоит в том, что он не смог одержать технологической и экономической победы над капитализмом, т.е. не дал более высокую производительность труда, которую социал-демократы всегда считали важнейшим критерием прогрессивности и жизненности социалистического общества. Вторая причина связана с первой: социализм не дал более высокого жизненного уровня трудящимся по сравнению с развитыми капиталистическими странами. Третья и, пожалуй, самая главная причина состоит в том, что социализм, который был у нас, так и не стал демократическим социализмом. Наконец, КПСС с ее теорией «полной и окончательной победы социализма» в одной стране осталась глубоко догматической партией, препятствующей развитию и появлению новых творческих идей. Одной из таких идей была идея необходимости рыночных отношений при социализме. Этой идеи не было и не должно было быть у основоположников марксизма, считавших социализм следствием мировой революции, происходящей сразу во многих развитых странах мира. Сегодня со всех сторон критикуют Ленина, а ведь он один из первых призвал коммунистов осваивать рыночные отношения и «учиться торговать» вместо того, чтобы заниматься иллюзорными проектами создания сортиров из золота или выращивать чисто пролетарскую культуру. В связи с НЭПом он вообще предлагал в своих последних работах пересмотреть прежние взгляды на социализм, развивая социал-демократические идеи кооперативного социализма, базисной производственной демократии, допущения в обществе политического и идейного плюрализма. В частности, в одной из своих работ он высказывал предположение о легализации меньшевиков и других левых партий. Считаю абсолютным заблуждением, если не сознательной провокацией, отождествлять политические взгляды Ленина и Сталина. Это были антиподы в политике и жизни. В конце концов, один из них был жертвой, а другой палачом.

Суть ленинского пересмотра прежних взглядов на социализм  состояла в том, что страна, взявшаяся  строить социализм в капиталистическом  окружении, - с одной стороны, не может  игнорировать законы мирового рыночного  хозяйства, с другой, должна создать посткапиталистическое общество, впитывающее в себя все лучшее, что создано буржуазной цивилизацией. Социализм, по его мнению, есть синтез Советской власти и высших достижений капитализма в области технологии, организации производства и образования. Это, по сути дела, первая формулировка идеи конвергенции социализма и капитализма, о чем сегодня предпочитают умалчивать и либералы, и коммунисты. Отталкиваясь от этих идей и понимания главных причин крушения «старого» социализма, учитывая вызовы современности, можно кратко охарактеризовать общие контуры новой модели социализма, которые могли бы использоваться при составлении социал-демократической программы.

Во-первых, новую  модель социализма следует рассматривать  как по-сткапиталистическое общество, наследующее лучшие стороны современной капиталистической цивилизации с ее новейшими технологиями, социальными программами, демократическими правами и свободами.

Во-вторых, эта  модель должна иметь адекватную себе технологическую базу. Безусловно, этой базой не может быть индустриализм, считавшийся в марксистской теории характерной чертой социализма. Исторический опыт показал, что индустриальные технологии, повышая совокупную производительность общественного труда, не гарантируют человеку ликвидацию технологического отчуждения (и даже увеличивают его). Именно индустриализм рождает массу экологических проблем и профессиональных заболеваний. Ясно, что адекватной технологической базой нового видения социализма могут стать только безотходные и гибкие технологии, робототехника и новейшие электронные системы. Одним словом, речь идет о постиндустриальных и информационных технологиях.

В-третьих, что  касается экономической основы новой  модели социализма, то здесь речь должна идти о таких формах собственности, которые, с одной стороны, дают высокую эффективность производства, с другой, более высокие стимулы труда, чем в классическом буржуазном обществе. Это возможно лишь при органическом сочетании личного и общественного интереса, когда труженик не отчужден от средств производства и управления предприятием. Новое видение социализма не отрицает многообразия форм собственности, но при этом должны поощряться прежде всего те формы собственности, которые раскрепощают человека, превращая его из бесправного наемника в хозяина своего труда и его результатов.

Социалисты  всегда считали, что собственность  лишь форма развития производительных сил. И если эта форма стимулирует  развитие производства, она исторически  оправдана. Если ликвидируется частная  собственность, которая продолжает стимулировать развитие производительных сил, то общество закономерно идет к стагнации. Но то же самое происходит и с непродуманной приватизацией госсобственности. Сейчас Россия по показателям удельного веса частной собственности впереди планеты всей. Не отсюда ли перебои с электричеством, с нехваткой горючего в сельском хозяйстве и угля в северных районах, массовые отравления алкоголем и т.д.?

В-четвертых, новая  модель социализма не может не быть «социализмом экологическим», то есть активно стимулирующим на национальной и мировой арене создание благоприятной среды обитания человека и всего человечества. Социалисты и социал-демократы всегда отличались тем, что отстаивали интересы не только «близких», но и «дальних», поэтому для них предотвращение возможной ядерной войны, проблема ликвидации вредных отходов производства, негативное стихийное изменение атмосферы и климата земли - первостепенные вопросы.

В-пятых, новая  модель социализма - это гуманный социализм. В отличие от старого бюрократического социализма он должен не только возродить доступную для абсолютного большинства мощную социальную сферу, но и придать ей новое качество, ориентированное на конкретного человека. И здесь не грех поучиться постановке социального дела у некоторых капиталистических стран, например у Германии, Франции, Швеции, Норвегии. В-шестых, в новой модели социализма заложена широкая демократизация общества, начиная с элементов производственного и территориального самоуправления и кончая участием людей в решении общезначимых государственных проблем. Капитализм автоматически не дает демократии, за нее приходится постоянно бороться. Здесь большой опыт имеется у западной социал-демократии, которая научилась использовать механизмы и институты буржуазного государства в интересах трудящихся и всего общества. «Новый социализм» исходит из того, что в социально дифференцированном обществе политический и идейный плюрализм, парламентская борьба, осуществление нрав и свобод личности - естественные параметры современного цивилизованного общества.

Сторонники  нового видения социализма отбрасывают  субъективистское и вульгарное понимание  партийности, как автоматическое следствие  принадлежности к рабочему классу. Для них партийность есть результат  строго научного анализа действительности и связанного с ним понимания интересов трудящихся. Теория нового современного социализма предполагает в духовной жизни партии и общества живую конкуренцию научных идей и полный отказ от догматизма и схоластики. Главными своими ценностями новые социалисты считают свободу, справедливость, равенство, гуманизм и солидарность. Здесь свобода понимается как власть человека над обстоятельствами и отношениями, как свобода от эксплуатации и угнетения одних людей другими: справедливость - как справедливое распределение общественного богатства и власти; равенство - как равенство прав и возможностей: гуманизм - как основа человеческих взаимоотношений, как главный ориентир и критерий политики государства; солидарность - как взаимоподдержка и взаимопомощь людей труда, всех угнетенных наций и народов.