Уровни и формы политического участия личности

3.5. Человеческое измерение политики.

Практическая реализация всего комплекса прав человека   —  всеобъемлющая   комплексная   задача, степень решения которой непосредственно характеризует   уровень  развития,   прогрессивность  и  гуманизм,  как отдельных стран, так и всей человеческой цивилизации. Сегодня  соблюдение  и  все  более  богатое  конкретное наполнение прав личности выступают важнейшим критерием внутренней и международной политики, ее человеческого измерения. Через уважение прав человека утверждается верховная ценность личности в отдельных государствах и мире в целом. В рамках отдельных стран соблюдение прав личности служит необходимым условием здорового экономического и социального развития, торжества в политике здравого смысла, предотвращения губительных тоталитарных и иных экспериментов  над  народами,   агрессивной  внутренней   и   внешней политики.

В масштабах всего  мирового сообщества соблюдение прав человека — важнейшая гарантия построения международных отношений на подлинно гуманистических, нравственных началах, сохранения и упрочения мира. Существует прямая зависимость между уважением прав человека в отдельном государстве и его внешней политикой.

Развязывание войн, грубое нарушение международного права  обычно связаны с попранием правительство прав собственного народа,  своих собственных граждан. Так было и в нацистской Германии, и в СССР, и в Ирак и  в  целом  ряде других государств, развязывавших агрессивные войны или предпринимавших грубые захватнические акции. Учитывая все это, страны-участницы СБСЕ рассматривают соблюдение прав человека не как сугубо внутреннее дело каждой отдельной страны, а как предмет их общей озабоченности и коллективной ответственности. Причем, как отмечалось на Московском совещании  (1991  г.)  этих  государств,   по  своему  ценностному статусу права человека, демократия в целом стоят выше принципа невмешательства во внутренние дела.

Уважение  прав личности способствует укреплению доверия между   народами,   создает   благоприятную  атмосферу для разносторонних человеческих контактов сотрудничества, вносит в международные отношения нравственное начало. Без общей гуманистической правовой базы невозможно всестороннее сближение народов, их интеграция. Обеспечение прав каждому человеку, независимо от государственных, национальных, расовых и других различий, — путь к космической разумности и нравственности человечества. На протяжении всей человеческой истории разум и нравственность характеризовали в большей степени отдельных людей, чем человечество в целом. Об этом убедительно свидетельствуют, например, многочисленные разрушительные войны, бездумное, варварское обращение с природой и т.д.

Уважение прав каждого  представителя человеческого рода может послужить исходным принципом построения земной цивилизации на началах рациональности и гуманизма. Оно позволяет личности быть сознательным и свободным творцом своей собственной общественной и частной жизни, полноправным субъектом внутренней и международной политики, безболезненно и конструктивно разрешать конфликты, вытекающие из неизбежного несовпадения интересов, мнений и ценностных ориентации людей.

Такое несовпадение, равно  как и мотивация разнообразных политических действий в целом, очень во многом определяются социальной структурой общества.

        4.Мотивация и предпосылки политической деятельности.

Следующим аспектом проблемы личности как субъекта политики является ее политическое участие. Последнее понятие появилось в западной политологической литературе, но в настоящее время является общеупотребительным в политологии. Оно означает участие личности, группы или организации в политической жизни общества в различных формах ее проявления.

Как оценить политическое участие? Всегда ли оно благо и  можно ли участие граждан (или  подданных) в политической жизни отождествлять с демократией?"

нашей литературе политическое участие оценивается по существу однозначно положительно. В западной политологической литературе при общей  положительной оценке политического участия имеются и весьма критические замечания. «Вера в то, что самый высокий уровень участия есть всегда благо для демократии, необоснованна»,— пишет известный американский политолог С. Липсет.

Действительно, подход к  оценке политического участия должен быть дифференцированным. С одной стороны, через политическое участие могут быть созданы условия для более полного раскрытия всех потенций человека, для его творческого самовыражения. Та степень свободы и демократизации, которой люди начали пользоваться в годы перестройки, вскрыла много позитивного и негативного. Но среди позитивного — политическое самоопределение людей, начало реализации желания  многих участвовать в управлении государстве и обществом, формирование политических деятелей нового поколения.

Участие в демократическом  политическом процессе является способом самоутверждения человека, формирования культуры общения, навыков управленческой и самоуправленческой деятельности. Кроме того, превращение человека из объекта в субъект политики является непременным условием тесной связи политических институтов с гражданским обществом, контроля за деятельностью политико-управленческих структур со стороны народа, средством противодействия бюрократическим извращениям в деятельности аппарата управления, отделению функций управления обществом от самого общества.

В то же время политическое участие — это не всегда благо  и нельзя отождествлять его с  демократией. Террористические акции против неугодных политических деятелей, должностных лиц государства и других политических структур, акции против представителей делового мира, но с политическими целями — все это, несомненно, участие в политической жизни, но от демократии очень далекое. Участие в годы сталинщины в массовых митингах и на собраниях, на которых клеймили и требовали расправы с так называемыми врагами народа, тоже, конечно, является политическим, но что общего такое участие имело с общественным благом и демократией?! Разнузданные выступления на митингах и в печати некоторых экстремистов эпохи перестройки, обуреваемых жаждой мести, озлобленных и крайне нетерпимых— это тоже формы политического участия, но совместимы ли они с провозглашенным политическим плюрализмом, с плюралистической демократической системой?!

Одним из факторов, способствующих дифференцированной оценке политического участия, является учет мотивов, которыми руководствуется личность в своей политической деятельности, ибо сама мотивация в данном случае может оказаться, с точки зрения общественных интересов, настолько негативной, что не будет способствовать ни укреплению демократии в обществе, ни нравственному совершенствованию и полноценному развитию личности. Вопрос о мотивации политического участия  (или неучастия)  является очень сложным и в нашей науке по существу не изучен.

В зарубежной политологической литературе по этому поводу высказывались различные суждения. Так, известный американский политолог Г. Лассуэлл, объясняя присущее части людей стремление к политическому лидерству, выдвинул в свое время так называемую компенсационную теорию. Суть ее заключается в утверждении, что стремление человека к власти есть отражение его низкой самооценки, что при помощи власти такая личность стремится компенсировать низкую самооценку, повысить свой престиж и преодолеть чувство собственной неполноценности. Эта точка зрения, хотя и довольно распространенная, тем не менее не получила всеобщего признания. Более того, высказывалось противоположное мнение: низкая самооценка тормозит вовлечение личности в политический процесс, снижает ее возможности в развертывании активной политической деятельности.

Нетрудно заметить, что  и в том и в другом случаях  проблема мотивации политического  участия сильно психологизируется, иначе говоря, вопрос о мотивах  политической деятельности сводится к личным, психологическим качествам участников политической жизни. Значимость такого подхода к проблеме, разумеется, не следует приуменьшать — он помогает дополнить характеристику политического участия на личностном уровне. Однако для получения более полной, а следовательно, адекватной картины вопрос о мотивации политической деятельности следует поставить в более- широком социальном контексте.

Вполне возможна мотивация  иного рода: нельзя исключать бескорыстное служение людям и делу. Пусть людей  с такой мотивацией немного, но они  все-таки есть. И пример их достоин подражания. Очевидно, более распространенной является сугубо прагматическая мотивация: учитывая возрастающее влияние внутренней и внешней политики на свою жизнь, люди, естественно, хотят контролировать это влияние, оказывая на политику свое воздействие. В литературе отмечался такой мотив: «нередко человек вовлекается в политику, чтобы стать частью группы, испытать чувство «мы»... Это избавляет от одиночества, дает ощущение силы и возможно важный мотив, если учесть, что в начале 80-х годов ²/з западноевропейцев и 47% жителей США страдали ют одиночества, от «дефицита общности».

Необходимо отметить и чисто корыстные мотивы политического участия. Например, в силу сложившихся условий политическая деятельность в нашем обществе, связанная с занятием определенных партийных и государственных постов, привлекала еще и потому, что при всеобщей бедности и повальном дефиците товаров и услуг занятие постов обещало выгоды другого (не общего для всех, а номенклатурного) обеспечения. Это был сильный мотив политического участия, который во многом диктовал свои критерии кадровой политики и безнравственные способы занятия руководящих должностей.

Однако в целом вопрос о мотивации политического участия  требует дальнейшего, более углубленного изучения. Чтобы получить об этой мотивации достаточно полное представление, необходимы широкие социологические исследования конкретных мотивов конкретных личностей с учетом их принадлежности к разным социальным группам, а также с учетом других факторов социальной среды.

Активное включение личности в политический процесс требует определенных предпосылок. Их можно разделить натри группы: материальные, социально-культурные и политико-правовые. Опыт показывает, что для участия человека в нормальной политической деятельности необходимо добиться удовлетворения потребностей человека в основных продуктах питания, товарах первой необходимости и услугах, создать современные жилищно-бытовые условия, повысить, уровень общеобразовательной и профессиональной подготовки, общей и политической культуры. Как писал Ф. Энгельс, «...подобно тому, как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития человеческой истории: тот до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.».

В зарубежных политологических исследованиях взаимосвязь благосостояния общества и его политической системы, политического участия рассматривается, по крайней мере, в четырех аспектах. Во-первых, обосновывается тезис о том, что объективно, чем богаче общество, тем более оно открыто демократическим формам функционирования. Один из крупнейших американских политологов С. М. Липсет, исследовавший корреляцию между основными показателями материального благосостояния общества и существующим в нем политическим режимом, пришел к выводу, что «чем более процветающим является народ, тем больше шансов, что он будет поддерживать демократию». «...Все различные аспекты экономического развития,— пишет он далее,— индустриализация, урбанизация, благосостояние и образование — так тесно взаимосвязаны, что образуют один главный фактор, которому в политическом плане соответствует демократия». В экономически развитом обществе основные по численности и по влиянию социальные группы не принадлежат ни к крайне бедным, ни к сказочно богатым; резкая, по существу двухполюсная, имущественная поляризация исчезает, образуется сильный класс (средние слои), который по своему положению в обществе и объективным интересам составляет опору демократического режима.

Во-вторых, уровень благосостояния оказывает заметное влияние на политические убеждения и ориентации человека. Опираясь на эмпирические исследования, С. М. Липсет пришел к выводу, что материально более обеспеченные люди являются и более либеральными, а более бедные — более интолерантными (нетерпимыми). «Данные изучения общественного мнения, полученные в ряде стран,— отмечает он,— указывают на то, что более низкие по положению классы менее привержены демократии как политической системе по сравнению с городскими средними и высшими классами». Связано это, очевидно, с тем, что материально наименее обеспеченные слои связывают трудности своего экономического положения с существующим в современном развитом обществе политическим режимом (как правило, демократическим), реальной политической властью и ее носителями.

В-третьих, достаточно обеспеченное национальное благосостояние служит необходимой  базой формирования компетентной гражданской службы, корпуса профессионально подготовленных управленческих кадров. В условиях бедности трудно добиться в массовом мае-штабе высокого уровня общеобразовательной и профессиональной подготовки, необходимого для эффективного управления на демократической основе; требования компетентности и профессионализма подменяются иными принципами формирования и движения кадров—кровнородственными, земляческими, верноподданическими и другими связями. Взгляд на государственную службу, политическую деятельность как на средство удовлетворения корыстных интересов, быстрого обогащения чреват тяжелыми последствиями для системы эффективного управления.