Владение в римском классическом праве и современное законодательство

Можно утверждать, что римскому классическому праву так называемое законное, или правомерное, владение не было свойственно. Основными его видами являлось владение добросовестное и недобросовестное: "Или даже (единственный) вид владения может быть разделен на две разновидности, так что владение осуществляют либо добросовестно (aut bona fide), либо недобросовестно" (Павел. Диг. 41.2.3.22). Аутентичным римскому праву классической эпохи являлась категория bona (mala) fide possidere. Учитывая теоретическое значение, придаваемое в современной отечественной цивилистике категории "законное" владение (включенной, в частности, в обсуждаемый проект изменений к ГК РФ - ст. 213), стоит внимательнее рассмотреть аналогичную категорию в римском классическом праве. Принципиальными следует считать два следующих изречения, принадлежащих Павлу: "...для существа владения не имеет большого значения, владеет ли кто-либо правомерно или неправомерно (iuste quis an iniuste possideat), и это вернее..." (Диг. 41.2.3.5); "не имеет значения, является ли владение iusta или iniusta в отношении прочих лиц, ведь любой владелец имеет больше права (plus iuris habet), чем тот, кто не владеет" (Диг. 43.17.2). Данные фрагменты подчеркивают несвойственность категории iusta (iniusta) для римского владения. Действительно, это словосочетание используется в отдельных случаях в юридических источниках классической эпохи только строго в определенном контексте. Прежде всего это случаи, связанные с интердиктным производством (владельческим спором). Единственный случай использования Гаем словосочетания iusta possessio с противопоставлением его владению порочному (vitiosa) дан им при рассмотрении одного из владельческих интердиктов (utrubi): "Итак, если правомерное владение другого, соединенное с нашим владением, превышает владение противника, то этим интердиктом мы одерживаем верх. Лицо, не имеющее никакого собственного владения, не пользуется и не может пользоваться зачетом времени владения своего предшественника... и кто имеет порочное владение (vitiosam possessionem), т. е. приобретенное от противника или насильственно, или тайно, или по прекарию, то подобный зачет времени владения не имеет места, так как этому лицу собственное (sua) владение не приносит пользы" (Институции. IV. 151). Интересно, что в этом фрагменте имеет место не просто противопоставление "правомерного" владения владению "порочному" (vitiosa), но и, по существу, понимание "правомерного" владения как приобретенного не насильственно, не тайно и не по прекарию (nec vi, nec clam, nec precario). В отдельных случаях словосочетание iusta possessio применялось римскими юристами при указании на основание приобретения владения: "Правомерно владеет тот, кто владеет по воле претора" (Павел. Диг. 41.2.11). Однако при использовании в отдельных случаях категорий iusta possessio римские юристы использовали важную юридическую оговорку, ограничивающую указанную категорию владения: "Тот, кто взял раба в залог или упросил дать ему (раба) в прекарий, не отвечает по ноксальному иску, хотя бы эти лица и владели правомерно (iuste possideant), но они владеют не как dominus (владелец)..." (Павел. Диг. 9.4.22.1). В римском классическом праве были четко выделены три категории лиц, которые имели iusta possession: залоговые кредиторы (залог типа pignus), прекаристы и секвестрарии. Следует подчеркнуть, что эти особые случаи iusta possessio не считались в праве классического периода полноценным владением. Вот характерный текст: "Иногда некоторые лица не управомочены на Публицианов иск даже при наличии правомерного владения: ведь залоговое владение и прекарное владение - правомерное, но оно не дает права на этот иск по той причине, что ни кредитор (залоговый), ни обладатель прекария не приобретают владение с таким animo, чтобы считать себя господином (dominus) вещи" (Гай. Диг. 6.2.13.1). Таким образом, не правомерность основания являлась для теоретиков римского права доминирующим признаком possessio, а рассмотренная выше категория animus. Это в полной мере подтверждают два следующих фрагмента: "Ведь есть большое различие, одно дело "владеть" (possidere), совсем другое - "быть во владении" (in possessione esse), как, например, введенные претором во владение ради сохранения имущества, ввиду угрозы возможного ущерба, не владеют (non possident), но пребывают во владении для охраны (sunt possessione custodiae causa)" (Ульпиан. Диг. 41.2.10.1); "А то, что Квинт Муций поместил среди видов владения тот случай, когда мы владеем по приказу магистрата (претора) с целью охраны вещи, это в высшей степени нелепо. Ведь (претор), который вводит во владение залогового кредитора с целью сбережения имущества (должника)... передает не владение, а охрану и надзор за имуществом" (Павел. Диг. 41.2.3.23). Такое обладание вещью по существу не считалось полноценным владением в римском классическом праве (отсутствовал animus), и, в частности, ни залоговый кредитор, ни прекарист, ни секвестрарий не могли воспользоваться приобретательной давностью (usucapio). Следовательно, в теории римского классического права так называемое законное (правомерное) владение относилось только к отдельным правовым ситуациям и не было полноценным, так как не имело давности, а прекарное владение - даже самостоятельной интердиктной защиты. Полноценным владением оставалось рассмотренное выше possessio pro suo в виде добросовестного владения. В заключение рассмотрим еще один теоретически важный вопрос. Для римского владения классического периода актуальным являлось отграничение possessio от институтов вещного права и прежде всего от права собственности. "Не следует смешивать основания владения и узуфрукта, как не следует смешивать владение и собственность (proprietas) на вещь..." (Венулей. Диг. 41.2.52). В отечественной литературе по римскому праву этому вопросу должного внимания не уделяется. Как правило, авторы ограничиваются использованием знаменитого фрагмента текста Ульпиана: "Нет ничего общего между proprietas и владением..." (Диг. 41.2.12.1). Однако ни системного анализа этого фрагмента (являющегося лишь частью текста источника), ни рассмотрения других римских юридических источников, касающихся этого вопроса в литературе по римскому праву, к сожалению, не приводится <8>. -------------------------------- <8> Даже в современных европейских учебниках по римскому частному праву авторы ограничиваются поверхностным использованием процитированной первой части фрагмента текста Ульпиана. См., например: Hausmaninger H. Selb W. Romisches Privat Recht. Wien-Koln, 1989. S. 183.

Между тем в сохранившихся римских юридических источниках есть еще тексты по этой теме. Первый принадлежит юристу Яволену: "Ведь мы называем владением все то, что захватываем, и собственность (proprietas) на что нам не принадлежит или принадлежать не может..." (Диг. 50.16.115). Второй принадлежит Ульпиану: "Разница между собственностью и владением (differentia inter dominium et possessionem) состоит в том, что у того, кто не хочет быть собственником, dominium остается, а possessio прекращается, когда кто-либо решил, что он не желает владеть (esse non vult)" (Диг. 41.2.17.1). Вернемся к процитированному выше знаменитому фрагменту текста Ульпиана и приведем его полный текст: "Нет ничего общего между proprietas и владением и поэтому нельзя отказать в интердикте uti possidetis тому, кто начал виндицировать вещь. Ведь не считается, что тот, кто индицирует вещь, отказывается от владения (ею)" (Диг. 41.2.12.1). Вторая часть данного фрагмента конкретизирует его первую общую часть. Адекватно осмыслить рассуждение римского юриста возможно, только имея в виду процессуальную составляющую термина proprietas в римском классическом праве, которая отчетливо выражена в разделе Дигест Юстиниана, посвященном основному владельческому интердикту Uti possidetis (Диг. 43.17). В этом разделе можно найти текст, тесно связанный по своему содержанию с рассматриваемым вопросом о разграничении владения и права собственности: "А причиной (causa) обнародования этого интердикта было то, что владение должно быть отделено от собственности (separate esse debet possessio a proprietate). Ведь может статься, что один является владельцем, но не собственником, другой же - собственником, но не владельцем. Бывает, что один и тот же является владельцем и собственником (ut et possessor idem et dominus sit). Следовательно, всякий раз, когда между тяжущимися имеется спор о праве принадлежности вещи (proprietas controversia), то стороны либо соглашаются, кто из двух будет possessor (ответчик), а кто petitor (истец), либо не соглашаются. Если они согласны, то (дело) решено: положением владельца будет пользоваться тот, кто, как согласились (стороны), - владеет, а на другом будет лежать бремя истца. Но если между сторонами идет спор, кто из них является владельцем, поскольку каждый утверждает, что скорее он владеет, тогда, если спор идет в отношении владельца недвижимостью, они вернутся к этому интердикту" (Диг. 43.17.1.1-3). Осмыслив этот текст в совокупности с текстом, приведенным выше (Диг. 41.2.12.1), можно сказать, что римский юрист утверждал не об отсутствии общих черт, имеющихся у институтов собственности и владения (общие черты у них, безусловно, имелись), а подчеркивал принципиальную противоположность права собственности как права принадлежности вещи лицу (proprietas) и владения как фактического обладания спорной вещью в процессуальной сфере (при определении позиций истца и ответчика). Таким образом, можно утверждать, что римские классические юристы проводили различие между институтами владения и права собственности прежде всего в процессуальной сфере для позиционирования спорящих сторон сначала в интердиктном производстве, а затем - в виндикационном процессе. Содержательным критерием, разграничивающим оба юридических института, являлся, согласно Ульпиану, владельческий animus, обязательный для владения pro suo и безразличный для собственности (dominium) <9>. -------------------------------- <9> Попытки в некоторых отечественных учебниках по римскому праву провести разграничение владения и права собственности по такому критерию, как различия в объеме власти над вещью владельца и собственника, источниками не подтверждаются и поэтому вряд ли основательны.

Проведенный анализ важнейших теоретических аспектов римского владения позволяет еще раз подчеркнуть глубокую и всестороннюю разработанность этого института классического периода. Римским классическим юристам удалось создать первую в истории права взаимосвязанную теорию владения, отличающуюся оригинальностью содержания, утонченностью и продуманностью характеристик. Есть основания полагать, что значительные аспекты теории римского владения сохраняют свою актуальность и значимость для теории современной цивилистики. Современным цивилистам было бы целесообразно использовать богатое наследие теории римского владения на основе доступных римских юридических источников и современных научных исследований по римскому праву.