Вызовы модернизации и политические изменения: постановка проблемы

Второй вывод заключается в  том, что сфера публичной политики и дальше будет сокращаться, а сама политическая деятельность — во все большей степени перемещаться в систему исполнительной власти.

Снижение конкурентности и альтернативности политического  процесса, уменьшение его открытости заметно осложнят реализацию модерниза-ционных проектов, поскольку для этого в современных условиях требуются опора на самостоятельных политических и экономических субъектов, а также соответствующая среда, позволяющая гибко реагировать на новые вызовы и вносить необходимые коррективы в проводимую политику. Утверждения о том, что Россия вполне может осуществить и авторитарную модернизацию в рамках политической системы «управляемой демократии», едва ли имеют под собой основания. Авторитарные модернизации в ряде стран показали свою эффективность в условиях перехода от аграрного общества к индустриальному, но история не знает ни одного примера их успешного осуществления в процессе складывания обществ постиндустриального типа. Более того, острые кризисы конца 1990-х и посткризисное развитие в странах Восточной и Юго-Восточной Азии, до того времени считавшихся примерами авторитарной модернизации, продемонстрировали исчерпанность этой модели в современную эпоху. Напротив, для успешного осуществления модернизации требуется важное политическое условие — расширение доступа широких слоев населения к механизмам принятия решений. Речь идет о решениях не только в политической сфере, но и в области экономики, причем на всех уровнях управления — от федерального до субъектов Федерации и местного самоуправления.

Другая проблема политического  развития, вытекающая из противоречий стабилизационного периода, касается разрыва между объективной необходимостью в продолжении рыночных реформ и консервативно-охранительными, патерналистскими установками значительной части населения. Устойчивость этих настроений имеет под собой серьезную основу. После тянущихся более десяти лет социально-экономических реформ значительная часть населения продолжает жить вне системы рыночных отношений. Параллельное социальное пространство создает условия, в которых массовое сознание постоянно воспроизводит патерналистские настроения. Но нынешняя экспортная топливно-сырьевая модель развития экономики может обеспечить вовлеченность в современные формы хозяйственных отношений и соответственно обеспечить достойный уровень жизни, по разным подсчетам, не более чем 40—50 миллионов человек Остальные вынуждены жить в иной социальной реальности. Все это говорит о том, что российская модернизация, помимо экономических, социальных и технологических целей, должна иметь и четкие политические приоритеты. Об одном из них, предполагающем демократизацию доступа к механизмам принятия решений, уже говорилось. Другой означает осуществление структурной перестройки экономики как политической задачи, ориентированной на расширение сферы рыночных отношений, что позволит в перспективе подорвать позиции консервативно-патерналистских настроений в массовом сознании.

Политическое  развитие: «коридор возможностей»

Итак, ориентация элиты  на зШиз ^ио и консерватизм массовых настроений — это два важнейших фактора, которые станут оказывать серьезное влияние на политическое развитие России в ближайшие годы, в значительной мере определяя его «коридор возможностей». В ситуации, когда политическое руководство страны твердо наметило осуществить дальнейшую программу рыночных преобразований, границы этого «коридора», очевидно, будут выглядеть следующим образом.

С одной стороны, консолидация и централизация власти, отсутствие реальной оппозиции создают соблазн  возвращения к традиционной для  российских модернизаций модели «революции сверху», когда просвещенное политическое меньшинство, несмотря на сопротивление элиты и населения, навязывает и административные ресурсы л такой модели в нь не столь благоория ство в структура! зированную попа кальных рыночшм в парламенте, но тельные позиции была и социальная альные группы в с ду властвующей а сервативно-кшш] реформаторским  навязывает им свою волю, используя для этого огромные административные ресурсы государственной власти. Однако условия для реализации такой модели в нынешней ситуации будут, по нашему мнению, выглядеть не столь благоприятно, как в 1990-е годы. Дело в том, что тогда это меньшинство в структурах исполнительной власти опиралось на институционализированную поддержку политических сил, разделявших идеологию радикальных рыночных реформ. Эти силы имели не только представительство в парламенте, но и занимали довольно влиятельные и, главное, самостоятельные позиции в исполнительной власти. Столь же структурированной была и социальная база реформ. Ориентированные на их осуществление социальные группы в обстановке жесткого политического противостояния между властвующей элитой, провозгласившей курс на преобразования, и консервативно-коммунистической оппозицией, оказывали твердую поддержку реформаторским усилиям власти.

В нынешней обстановке может возникнуть проблема институционали-зации дальнейших рыночных преобразований, поскольку в парламенте не представлены партии, разделяющие реформаторскую идеологию. Социальные слои, поддерживающие эту идеологию, в значительной мере занимают выжидательную позицию, сомневаясь в готовности властвующей элиты осуществить назревшие преобразования. «Единая Россия» как «партия власти», являющаяся надежным каналом проведения политики, разработанной в структурах исполнительной власти, тем не менее, как представляется, едва ли будет способна заменить реформаторские политические объединения. Эта партия получила огромную массовую поддержку на думских выборах 2003 года не благодаря тому, что выступала с позиций продолжения радикальных реформ, а потому, что, отвечая консервативному запросу снизу, провозгласила популярные идеи укрепления порядка, стабильности и национального успеха.

В случае, если «Единая  Россия» поддержит курс на продолжение  экономических и социальных реформ, грозящих новыми издержками населению, это будет грозить делегитимацией всей политики, проводимой властными институтами, что может существенно ослабить общественную стабильность в стране. Риск подобного сценария достаточно велик, поскольку в условиях низкого уровня политического участия населения, отсутствия эффективных инструментов контроля над деятельностью институтов власти, значителен шанс, что реформаторские законы и иные решения будут обретать содержание, которое соответствует лишь корпоративным интересам российской элиты. Едва ли надежной с точки зрения успешного проведения реформ может оказаться для властных институтов опора на государственную бюрократию различных уровней — слой, который в последние годы заметно усилил влияние на политический процесс. Бюрократия в целом, как и властвующая элита страны, ориентированы на сохранение зЪаШз ^ио и, в лучшем случае, — на осуществление некоторых мер модернизаци-онного характера, не затрагивающих ее доминирующее положение в обществе. Иными словами, ставка на «революцию сверху», скорее всего, приведет лишь к реализации половинчатых и непоследовательных реформ, которые в итоге могут обернуться значительным обострением социальных конфликтов в стране и ослаблением общественной стабильности.

С другой стороны, «коридор возможностей» для политического развития, как мы уже отмечали, будет определяться консерватизмом массовых настроений. Существует широко распространенная точка зрения, согласно которой при абсолютном доминировании реформаторского меньшинства во властных институтах этот фактор не может оказывать сколько-нибудь серьезного сдерживающего влияния на осуществление преобразований. При этом обычно ссылаются на массовую поддержку рыночных преобразований в России в начале 1990-х годов, когда она во многом носила характер политического кредита на выполнение болезненных реформ. Думается, однако, что подобные рассуждения не вполне корректны.

Во-первых, необоснованными  представляются надежды на простое  копирование опыта начала 1990-х. Как  и любая революционная эра, тот  период ознаменовался мощным всплеском утопических, иррациональных настроений. Власти было достаточно простого апеллирования к фактору доверия для получения массовой поддержки. В постреволюционную эпоху стабилизации массовое сознание становится намного более рациональным, особенно, когда затрагивается тема новых общественных изменений. Оно хочет твердо знать, к каким результатам и когда приведут эти изменения.

Во-вторых, под воздействием эффекта не оправдавшихся ожиданий консервативный общественный запрос может  эволюционировать в негативном для властвующей элиты направлении — от доминирования в массовом сознании установок на конвенциональную поддержку существующей системы к появлению ориентации национал-популистского и социал-популистского толка, исходящих из отрицания необходимости преобразований в направлении дальнейшего строительства рыночной экономики и политической демократии. Эти изменения в общественном запросе, являясь реакцией на неудачи реформ 1990-х годов, на отсутствие в них четкой социальной составляющей, стали заметно набирать силу в последние годы. Они рельефно проявились и в результатах последних выборов в Государственную думу при голосовании за либеральных демократов В. Жириновского и блок «Родина».

Анализ происходящих в массовом сознании сдвигов показывает, что приоритетными принципами становятся антидемократизм, антизападничество, антилиберализм и безальтернативность. Не приходится сомневаться, что в случае, если властвующая элита станет реализовывать такой курс реформ, который обернется новыми значительными социальными издержками и усилением социальной пропасти между верхами и основной массой населения, это приведет к быстрому формированию в общественном мнении запроса на политический режим авторитарного типа с вполне определенной национал-патерналистской и социал-популистской направленностью, где главную роль будут играть корпоративные принципы управления обществом и государством, различные формы вертикального солидаризма. В принципе такую модель можно условно охарактеризовать как «российский перонизм». Для ее утверждения в политической практике окажутся востребованными и иные политические силы, способные, с точки зрения массового восприятия, осуществить необходимые преобразования. Все это неизбежно повлечет за собой поляризацию политической жизни страны, усиление конфликтности в различных сегментах политической системы, включая и властвующую элиту. Подобная перспектива представляется вполне реальной с учетом характерной для российского массового сознания традиции рассматривать политический процесс, особенно в переходные и кризисные периоды, сквозь призму противостояния двух начал — «власти» и «антивласти», имеющего вполне определенную ценностную окраску и воспринимаемого как битва «добра» со «злом»⁵.

Анализ «коридора возможностей» для политического развития позволяет, таким образом, выявить угрозы, которые могут возникнуть в ходе попыток власти в ближайшие годы начать осуществление модернизационных проектов. Конечно, с учетом характера этих угроз, эффективным способом

званий. При бразований актер поли-гся, однако,

на простое эра, тот  пе-[альных на-зактору до-шую эпоху  зональным, мнений. Оно изменения. [ ожиданий *ать в нега-1ния в  мас-ушествую-о и социал-преобразо-экономики  росе, явля-них четкой ?дние годы, в  Государ-Жириновс-

ывает, что гизападни-гомневать-такой курс ш издерж-ной массой ?нном мне-не опреде-эавленнос-правления шдаризма. : «российс-1жутся во-эения мас-Зсе это нераны, уси->!, включая зполне ре-[ традиции физисные > и «анти-восприни-

гия позво-в ходе по-ационных «способом

■ж преодоления может показаться отказ от реализации таких проектов и иереориентация политического  курса на сохранение стабильности и  зШиз фю в оокидании того момента, когда в обществе сформируются влиятель-шк социальные и политические субъекты модернизации. Однако подобная стратегия представляется весьма уязвимой из-за зыбкого экономического фундамента российской стабильности, определяемого, как уже указывалось, высокими ценами на нефть на мировых рынках. Политика изменений в атом контексте в любом случае оказывается более предпочтительной, поскольку исходит из установки на поиск оптимальных альтернатив.

В то же время перед лицом потенциальных  угроз нынешняя власть может оказаться  весьма уязвимой во многом благодаря  ее значительной централизации, хотя на сегодняшний день именно эта форма многим представляется наиболее надежным гарантом стабильности всей политической системы. Дело в том, что централизация в процессе принятия решений неизбежно предполагает и централизацию политической ответственности, что при определенных обстоятельствах как раз может усилить конфликтность жполяризацию политического процесса. Поэтому весьма реалистичным вариантом развития в данном контексте представляется перспектива новой даверсификации властных полномочий. Она может осуществиться по ли-нии придания большей самостоятельности правительству по отношению к президентским структурам. В этом контексте могут приобрести новое звучание периодически возникающие дискуссии о целесообразности введения в России института партийного правительства парламентского большинства, ответственного не только перед президентом, но и перед исполнительной властью. В этом случае речь пойдет о формировании нового центра по-;гческой ответственности. Не исключено, что аналогичные изменения произойдут и по линии взаимоотношений федерального центра и регионов, что может придать новый импульс развитию федеративных отношений, но уже на новой основе четкой взаимной ответственности федеральных и местных институтов власти.

Подобный сценарий не может быть воспринят как нелогичный, противоречащий прежней линии поведения президентской власти в последние годы. Напротив, в ситуации, когда элиты консолидировались вокруг института президента и не существует влиятельной оппозиции, диверсификация ответственности и перераспределение властных полномочий ни в коей мере не нанесут ущерба авторитету президента, но при этом сделают всю политическую систему гораздо более устойчивой по отношению к новым вызовам. В целом же появление новых центров политической ответственности может привести к усилению влияния согласительных процедур в процессе принятия решений, что представляется принципиально важным в условиях, когда власти придется осуществлять модернизационные проекты при отсутствии зрелых субъектов модернизации и при доминировании в общественном мнении консервативно-охранительных тенденций. Наиболее эффективным выходом из этой непростой ситуации видятся такая политика и такое ее институциональное обеспечение, которые позволили бы вырабатывать решения, ориентированные на поиски баланса интересов, что позволило бы минимизировать риски, связанные с трудностями осуществления российской модернизации.

В принципе, вне зависимости от той формы, в рамках которой проблемы перераспределения властных полномочий и ответственности могут найти решение, объективно сдвиги в этом направлении станут шагом в постепенной эволюции нашей политической системы от суперпрезидентской республики к смешанному, президентско-парламентскому типу.