Закон СЭЯ. Его теоретическая основа

 

 

 

 

 

 

 

 

Равенство Сэя:

Теперь мы имеем все  необходимое для осмысления существа классической денежной теории. Верно  ли, что экономисты-классики придерживались тождества Сэя? Как мы выяснили, все утверждения, отрицающие любые мотивы держать наличность (деньга есть только средство обмена; деньги - вуаль, поскольку относительные цены определяются исключительно вещественными факторами; предложение автоматически создает соответствующий ему спрос безотносительно к уровню цен; абсолютные цены всегда изменяются пропорционально объему денежной массы), являются выражением сути тождества Сэя. Многие экономисты классической школы в действительности высказывали подобные мысли - без труда можно отыскать многочисленные утверждения такого рода в работах Рикардо, Мак-Кулоха, Сениора, Торренса, Джеймса Милля и Джона Стюарта Милля. Но перед тем, как прийти к заключению, что все они грешили дихотомизацией процесса ценообразования, мы должны отделить поверхностные утверждения о незначительности денег как таковых, когда автор не заботится о логических выводах, следующих из такого рода высказываний, от проделанного в явном виде анализа проблемы динамики цен в денежной экономике2.

Известно, что все экономисты-классики знали о периодических кризисах. Рикардо написал специальную главу, посвященную торговым кризисам в послевоенный период и рассматривал возможность возникновения безработицы в результате технических нововведений. Его последователи явились свидетелями кризисов 1825, 1836 и 1847 гг., и каждый из них понимал, что экономика свободного предпринимательства подвержена периодическим колебаниям деловой активности. Чтобы ни означал для них закон Сэя, они отнюдь не считали единственной причиной падения цен в реальном мире изменение количества денег. Более того, все они были знакомы с эффектом Кантильона, отвергающим "постулат однородности". Согласно Кантильону, изменения цен, вызванные "впрыскиванием" наличных денег в экономику, варьируются в зависимости от природы "впрыскивания", а изменения абсолютных цен почти всегда сопровождаются изменением относительных цен. Они не могли не осознавать бессмысленности предположения, что совокупный спрос всегда равен совокупному предложению независимо от уровня цен и что отклонения от состояния полной занятости не могут иметь места. Скорее, они развивали мысль, что экономика совершенной конкуренции всегда тяготеет к полной занятости.

Депрессия не может тянуться бесконечно, поскольку предложение  формирует спрос на микро- и макроэкономическом уровнях через автоматическую коррекцию  цен и процентной ставки. Это и  есть "равенство Сэя", согласно которому избыточное предложение товаров или избыточный спрос на деньги имеют тенденцию к саморегулированию. Если складывающийся уровень спроса демонстрирует невозможность продажи всех товаров по цене, покрывающей издержки и приносящей нормальную норму прибыли, цены должны снизиться. Покупательная способность денежного номинала увеличится, и каждый индивид окажется обладателем реально возросшего запаса денег, налицо ситуация избыточного спроса на деньги. При стремлении индивидов уменьшить объем наличных средств, находящихся в их распоряжении, спрос на товары возрастает вплоть до момента поглощения избыточного предложения на товарных рынках. Нулевой избыточный спрос на деньги есть условие равновесия, так как цены и процент будут падать, пока существует избыточный спрос на наличные деньги. Аналогичная аргументация применима и к обратному случаю роста цен при избыточном спросе на товары. Следовательно, "предложение создает соответствующий спрос" не безотносительно к динамике цен, а благодаря ей. Исходя из этого абсолютные цены определяются той же совокупностью факторов, что и относительные: для каждого набора относительных цен существует соответствующий единственный уровень абсолютных цен, при котором денежный рынок находится в состоянии равновесия. Это справедливо для изолированной экономики в той же степени, что и для открытой, за исключением того, что в открытой экономике уровень цен выполняет дополнительную функцию балансирования экспорта и импорта. Таким образом, становится ясно, что равенство Сэя не приводит к дихотомизации процесса ценообразования.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Равенство Сэя в классических трудах

Равен Классики никогда не подвергали детальному анализу равенство Сэя, но их работы сплошь и рядом опираются на неявно постулированный процесс само регуляции, нивелирующий отклонения от полной занятости. Мы уже видели, что Рикардо отстаивал закон Сэя как имеющий силу безотносительно к колебаниям цен и процента в той же самой главе, где он объясняет, как изменение процентной ставки регулирует спрос на инвестиционные фонды. Достаточно любопытно, что Жан Батист Сэй критиковал Рикардо за формулирование тождества Сэя и подчеркивал функцию процента как механизма, уравновешивающего сбережения и инвестиции. В другом месте он удовольствовался почти кейнсианским утверждением, что производство не может быть увеличено без дополнительного дохода для получения прироста выпущенной продукции. Кстати, сам он никогда не использовал фразу "предложение создает соответствующий спрос" при формулировании своего закона рынков; эти слова - изобретение Кейнса, и в явном виде никогда до него не использовались. Джеймс Милль и Мак-Куллох обсуждали этот вопрос в своих трудах, иногда имея в виду тождество Сэя, иногда равенство Сэя. Однако единственным классическим автором, давшим четкое представление о проблеме, был Джон Стюарт Милль. Во втором очерке его "Нерешенных проблем политической экономии", опубликованном в 1844 г., но написанном еще в 1830 г., он продемонстрировал прежде всего полное понимание того, что тождество Сэя имеет силу только для счетных денег в экономике бартерного типа. Для того, чтобы применить довод о невозможности избыточного предложения всех товаров к случаю, когда рассматривается в том числе и средство обращения, сами деньги должны интерпретироваться как товар. Без сомнения, не может быть избытка денег и одновременно избытка всех остальных товаров.

"Полезность денег", однако, состоит в возможности  делать покупки без необходимости  продавать что-либо и вполне  может быть, что на некоторый  момент времени у индивида  есть весьма обычное намерение  продать как можно быстрее,  сочетаемое со склонностью отсрочить  все покупки как можно дольше «избыточный спрос на деньги». Это действительно так в те промежутки времени, которые получили название периодов общего избыточного предложения. И после необходимых разъяснений никто не будет оспаривать саму возможность общего избыточного предложения в этом смысле слова. Далее следует детальное объяснение, почему недостаток предложения денег должен быть временным, и, несмотря на то, что аргументация носит не совсем строгий характер, различие между тождеством и равенством Сэя едва ли может быть проиллюстрировано лучше. Милль не тратит много слов на объяснение эффекта реальных остатков: для него снижение абсолютного уровня цен уменьшает общественный спрос на наличность, но не по причине роста реальной ценности наличных денег, а в связи с ожиданием скорого окончания падения цен. Тем не менее, рассмотрен автоматический балансирующий механизм. Обсуждение этого вопроса в "Принципах" Милля аналогично содержанию "Очерков". Правда, в самом начале "Принципов" Милль доказывает, что "деньги, как таковые, не удовлетворяют никаких потребностей". Это относится к разделу, где резко критикуется меркантилистская позиция идентификации денег и богатства, и Милль сразу же продолжает говорить, что полезность денег происходит из предоставления продавцу возможности купить товар "в наиболее удобное для него время". В первых трех разделах главы "По поводу избыточного предложения" вновь формулируется тождество Сэя. Именно здесь Милль пишет, что "все продавцы неизбежно, по определению, являются покупателями", и это утверждение цитируется Кейнсом с целью показать, что у Милля представление закона Сэя никоим образом не отличается от рикардианского. Но в четвертом разделе главы Милль опять говорит о "недостатке предложения денег" в период экономического кризиса и в другом месте этой же книги дает живое описание (а не теорию) начала кризиса и процесса восстановления равновесия.

Кейнс и закон Сэя

Когда экономист классической школы утверждает невозможность  перепроизводства, он имеет в виду не периодические кризисы, а перманентную стагнацию. В состоянии ли капиталистическая  экономика абсорбировать постоянные приросты производственных мощностей  без нарушения границ, внутренне  присущих системе? Равенство Сэя отвечало на этот вопрос утвердительно: при условии гибкости цен система стремится к равновесию с полной загрузкой мощностей. Классические экономисты никогда не формулировали это предположение сколь-нибудь строго, однако всегда считали его убедительным доводом в области сравнительной статики.

Известно утверждение  Кейнса о том, что развитая экономика совершенной конкуренции в действительности не тяготеет к состоянию полной занятости. Негибкость заработной платы и цен, низкая эластичность инвестиционного спроса по проценту, "ловушка ликвидности" - любая из этих причин может быть достаточной помехой для достижения равновесия при полной занятости. К этому он мог бы добавить, что даже если равенство Сэя является убедительным доводом в области сравнительной статики, оно не в состоянии продемонстрировать достижимость равновесия с полной занятостью в динамике: процесс продвижения к состоянию равновесия во времени может сместить саму точку равновесия, так что равновесное состояние всегда преследуется, но никогда не достигается. Но вместо того, чтобы признать теоретическую обоснованность равенства Сэя в соответствующих границах, - и этого вполне достаточно, чтобы отвергнуть ужасные предсказания о перманентном состоянии перепроизводства, - а затем указать на ограничения, лишающие его практической значимости в условиях развитой экономики, Кейнс предпочел нападать на тождество Сэя, приверженность которому он приписывал всем предшествующим экономистам3. В результате критики Кейнса закону Сэя стало придаваться значение, несоразмерное с его действительной ролью в классической и неоклассической теории.

Должно быть, многие читатели "Общей теории" были удивлены высказыванием, будто основой рассуждений Маршалла является закон Сэя, который в его "Принципах" исчерпан одним абзацем. Кейнс объяснял это так: закон Сэя являлся столь ортодоксальной доктриной, что Маршалл не затруднял себя его разъяснением. Но гораздо убедительнее объяснение, что к 1890 г. вопрос о возможности (или невозможности) перманентного перепроизводства был полностью разрешен. Вместо утверждения: "если люди не тратят свои деньги одним способом, они потратят их иначе", являющегося одной из версий закона Сэя у Кейнса, Маршалл отметил: "хотя люди обладают возможностью покупать, они могут и не пользоваться ею" и на этом остановился. Отсутствие дальнейших рассуждений может озадачить, но, конечно же, здесь нет никаких предположений о том, что избыточный спрос на деньги всегда с необходимостью равен нулю.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Прямой и косвенный  механизм

Теперь мы должны более  внимательно рассмотреть классическую концепцию равенства Сэя. А именно: каков механизм, возвращающий рынки к состоянию равновесия после отклонения от него? Мы уже видели, что тождество Сэя устраняет потребность в какой бы то ни было теории денег. Наоборот, равенство Сэя придает особое значение функционированию денежных рынков. Поиск обоснования равенства Сэя относится поэтому непосредственно к области классической теории денег.

Классическая денежная теория распадается на два направления, каждое из которых соотносит уровень  цен и количество денег в экономике: концепцию "прямого механизма", изложенную Кантильоном и Юмом, и концепцию "косвенного механизма", впервые установленную Торнтоном и затем повторенную у Рикардо. Общим местом классического анализа являлось утверждение, что рост денежной массы воздействует на цены непосредственно через его ранее произошедшее влияние на спрос: увеличение денежных поступлений повышает расходы, так как люди удовлетворяют свои потребности имеющимися у них наличными средствами. Доктрина XVIII в., определяющая количество денег в экономике потребностями в совершении сделок, основывалась на существовании стабильного спроса на "рабочую" наличность4. Как мы уже видели, и Юм, и Кантильон уделяли внимание характеру распределения дополнительно введенной в экономическую систему наличности, включая различные лаги этого процесса. В результате они продемонстрировали, что рост количества денег повышает цены в той же пропорции только в случае нейтрального распределения избыточных наличных средств, т. е. если начальные средства всех индивидов увеличиваются в равной пропорции. Как писал Юм, если представить, будто все денежные средства в один прекрасный момент удвоились, тоща цены начнут расти и в этом специальном случае вырастут вплоть до их удвоения.

 

Этот пример имел особое значение в истории денежной теории, и мы должны рассмотреть его достаточно тщательно. Начнем с построения кривой спроса на номинальные денежные средства как функции от уровня цен. Этот спрос  складывается из траксакционного спроса на активную наличность (M1) и спроса на пассивную наличность, или "сокровище", по спекулятивным соображениям (M2). Как и Локк, будем считать, что кривая трансакционного спроса имеет вид равносторонней гиперболы (см. рис. 5-1). По этой причине произведение абсциссы и ординаты каждой точки кривой есть константа. Но так как ордината показывает относительную цену денег - объем реального дохода, который приходится на одну денежную единицу, а абсцисса - объем спроса на деньги, площадь любого сегмента, ограниченного этой кривой и координатными осями, выражает реальную ценность наличных средств, на которые предъявлен спрос. Представляя кривую трансакционного спроса на наличность в виде равносторонней гиперболы, мы говорим, что при росте цен люди предъявляют спрос на большее количество номинальной наличности, но лишь для сохранения реальной ценности "рабочей" наличности. Теперь мы прибавляем спрос на пассивную наличность, выраженный согласно кейнсианской традиции как функция от процентной ставки; таким образом, функция M2 изображена не зависящей от уровня цен (см.рис 5-1). Складывая графики обеих функций спроса, получаем Dn, кривую спроса на все денежные средства, которая с необходимостью имеет более крутой наклон, нежели равносторонняя гипербола (проверьте и убедитесь, что если сдвинуть последнюю на определенное расстояние вправо, она перестает быть равносторонней).

Таким образом, кривая спроса на номинальную наличность наклонена  круче, чем равносторонняя гипербола. Она отнюдь не демонстрирует пропорциональное изменение количества денег и  уровня цен. На самом деле здесь показано изменение спроса на номинальную наличность в связи с изменением цен: кривая спроса каждого индивида направлена вниз, поскольку при более высоких ценах индивид обычно держит больше номинальных средств, но наклон ее больше, чем у равносторонней гиперболы, так как при возросших ценах этот индивид будет держать меньше денег в реальной их ценности. Форма кривой в каждом случае зависит от соотношения склонностей к обладанию реальными покупательными резервами и к потреблению. В нормальном случае, когда ни наличность, ни товары не являются "внутренними" благами, т. е, такими, стремление обладать которыми уменьшается с ростом дохода, кривые спроса индивидов и, следовательно, кривая совокупного спроса на номинальную наличность будут отклоняться вниз с эластичностью, меньшей единицы. Кривая спроса единичной эластичности (равносторонняя гипербола) будет свидетельствовать, что индивид при падении цен, несмотря на улучшение своего положения, не изменит сумму реальной наличности. Но типичный индивид предпочтет уменьшить свою номинальную наличность, чтобы при том же уровне дохода купить по сниженным ценам больше товаров.

Теперь построим кривую предложения  денег, определяемого экзогенными  факторами. В условиях золотого стандарта  предложение денег само является функцией от уровня цен, но в целях  настоящего рассмотрения удобно иметь  в виду сегодняшнее положение  дел, когда предложение денег  определяется банковской политикой. Начиная  от состояния равновесия между денежной массой и уровнем цен в точке A пересечения Dn и Sn, мы будем удваивать предложение денег, распределяя прирост средств в равной пропорции относительно начальных средств индивидов; имеется в виду так называемое нейтральное увеличение М (см. рис. 5-2). Кривая спроса сместится вправо (DD'n), потому что при большем количестве денег в экономике, но прежнем абсолютном уровне цен люди предпочтут покупать больше товаров и, следовательно, пожелают иметь больше номинальной наличности для финансирования возросшего объема сделок. Возникает избыточное предложение денег ху, тождественно равное избыточному спросу на товары. Избыточный спрос на товары оказывает на цены повышательное давление вплоть до уровня 1/2Р (заметьте, что если бы кривая Dn сместилась так далеко, что xу стало бы равняться нулю, увеличение количества денег не затронуло бы уровня цен). Цены должны вырасти в той же пропорции, что и количество денег, так как в противном случае кто-то будет иметь в распоряжении неиспользуемые денежные средства, которые вовсе не желает держать в качестве таковых, и это приведет к дальнейшему росту цен. Если бы A являлась точкой равновесия, люди должны были бы удовлетвориться размером их реальной наличности. Предложение денег удвоилось - цены должны удвоиться, ни больше ни меньше, если реальная ценность наличности в новой точке равновесия равна их ценности в точке A. Таким образом, в точке пересечения B имеем 2М/Р = М/Р; аналогично и для точки C. Рассмотрим теперь кривую ABC - траекторию равновесия спроса и предложения. Эта равносторонняя гипербола иллюстрирует при прочих равных условиях влияние нейтрального роста количества денег в экономике на абсолютный уровень цен. Она показывает, что индивиды не стремятся скорректировать свой спрос на реальную наличность, если предложение денег и уровень цен изменяются в равной пропорции. В состоянии равновесия предложение не оказывает никакого влияния на принимаемые индивидами решения по поводу потребления и инвестиций, так как все "реальные" величины остаются без изменения. Но это справедливо только в состоянии равновесия.