Формирование экономики власти (1928 – 1940 гг.)

Извлекая уроки из провалов «большого скачка», власть в 1929–1932 гг. осуществляет кредитную, налоговую и тарифную реформы, которые в конечном итоге серьезно ограничивают сферу товарно-денежных отношений.  Внедряя хозрасчет, власть рассчитывала убить двух зайцев: снизить себестоимость производимой продукции и тем самым решить проблему накоплений в промышленности и одновременно любой ценой выполнить плановые задания.

На практике реформы начала 30-х гг. приводят к противоположным  результатам: ограничению экономических  стимулов деятельности предприятий  и усилению административно-принудительных мер. Одновременно все более формальным становится хозрасчет: практически вся прибыль предприятий отчисляется в госбюджет, а лишь потом средства из бюджета централизованно выделяются предприятиям.

В начале 30-х гг. кредит предприятиям заменяется централизованным финансированием. Еще раньше самостоятельные банки  были подчинены Наркомату финансов, тем самым они перестали быть собственно кредитными учреждениями. С ликвидацией коммерческих банков кредитная система в СССР окончательно перестает быть рыночной. Немногочисленные частные предприятия остаются фактически без кредитования и перестают  быть конкурентоспособными.

Летом 1931 г. Сталин, чтобы решить нараставшую проблему текучести кадров и закрепить рабочих на предприятиях, призвал покончить с уравниловкой в заработной плате. Начавшаяся вслед за этим тарифная реформа была призвана усилить материальную заинтересованность работников тяжелой промышленности в повышении производительности труда и снижении производственных затрат и вывести, по сравнению со временем нэпа, на первые места по уровню зарплаты металлургию, машиностроение и другие отрасли тяжелой промышленности.

В результате заработная плата  в тяжелой, а затем и в оборонной  промышленности резко возрастает. Вводится новая тарифная сетка. Одновременно основные категории рабочих переводятся  на индивидуальную и прогрессивную  сдельщину. В итоге квалифицированные  рабочие стали получать больше неквалифицированных  в 4–8 раз. Еще сильнее выросла  зарплата аппарата управления. Что  же касается неприоритетных отраслей, таких как легкая промышленность, торговля, сфера обслуживания, то здесь  низкие заработки были надолго заморожены. Стремительное увеличение фонда  заработной платы в отраслях, не создающих потребительские товары, отрыв оплаты труда от его количества и качества усиливают товарный голод  и порождают огромную инфляционную волну. В свою очередь острейший  дефицит потребительских товаров, карточная система, действовавшая  до 1935 г., серьезно ослабляют роль зарплаты как важнейшего стимула роста производительности труда. Не случайно для создания социальных гарантий рабочему классу власть все чаще применяет административные методы регулирования оплаты труда.

В начале 30-х гг. практически  полностью вытесняется из различных  секторов экономики частный капитал. В 1933 г. доля частных предприятий в промышленности сокращается до 0,5 %, в сельском хозяйстве – до 20 %, а в розничной торговле их не остается вовсе. К этому времени ликвидируются и иностранные концессии. По мере свертывания рынка обнажаются слабые стороны государственного социализма, и прежде всего отсутствие личностных стимулов к труду. Заработная плата в силу ее жесткого декретирования государством, а также процент, прибыль, земельная рента перестают выполнять роль стимулов эффективного распределения ресурсов.

Практика хозяйствования, сложившаяся в годы первой пятилетки, в целом, несмотря на ее фактический  провал, была закреплена во втором пятилетнем плане (1933–1937 гг.). Он по-прежнему ориентировал экономику на количественный рост.

Его главная черта –  снижение темпов индустриализации. На январском Пленуме 1933 г. Сталин, лукаво утверждая, что теперь нет необходимости «подхлестывать и подгонять страну», предложил снизить темпы промышленного строительства.

Планом также предусматривались  более высокие среднегодовые  темпы прироста производства предметов  потребления по сравнению с приростом  производства средств производства. С этой целью капиталовложения в  легкую промышленность увеличивались  в несколько раз.

2.2Второй пятилетний план

Главной задачей новой  пятилетки ставилось завершение технической реконструкции народного  хозяйства. По этой причине упор делался  на освоение ранее построенных предприятий.

В эти годы экономические  трудности заставляют государственную  власть более шире использовать экономические  методы хозяйствования, товарно-денежные отношения. Однако в конечном итоге  верх берет тенденция к максимальной централизации и укреплению планово-распределительного механизма управления: в условиях формирующейся командной экономики  хозрасчет не мог не быть формальным. Несмотря на то что уже в годы первой пятилетки обнаружились многие отрицательные стороны планирования как важнейшего элемента нового хозяйственного механизма, ставшие со временем хроническими, второй пятилетний план является важнейшей вехой на пути всеобщего государственного планирования.

Планом становится не только пятилетка, но и те задания, которые  получало на протяжении года каждое предприятие. Начиная с 1931 г. все и вся определяющий центр материализирует свою политическую волю в виде годовых народнохозяйственных планов, обязательных для выполнения всеми отраслями и регионами страны. В Госплане сосредоточивается разработка структурной политики и ее инвестиционное обеспечение через распределение государственных вложений. Уже в годы второй пятилетки планирование становится тотальным – от Госплана до отдельного рабочего. Предприятиям дают не только основные производственные задания, но и мероприятия по освоению оборудования, использованию резервов и т. п. Параллельно проходит неуклонное расширение объектов планирования.

Сбои в хозяйственном  механизме, ставшие с расширением  масштабов планирования обычным  явлением, власть не без успеха гасит  новой мобилизацией рабочего класса на ударный труд.

В годы второй пятилетки  усиливается и процесс жесткого администрирования. При создании хозрасчетных бригад все чаще нарушается принцип  добровольности. Лица, уволенные за нарушение трудовой дисциплины, выселялись из ведомственных жилых домов  без предоставления иной жилой площади. Этот метод часто применялся и  в отношении тех, кто увольнялся с предприятия по собственному желанию  без уважительной причины. Стены  многих цехов украшали «доски позора»  – сатирические стенные газеты, бичующие «летунов» и дезертиров трудового фронта. В 1933 г. в МТС, на транспорте, рыбных промыслах создаются политотделы – чрезвычайные партийно-государственные органы.

В целом вторая пятилетка, как и первая, по большинству показателей  не была выполнена, хотя и отличалась от нее более высоким процентом  выполнения плановых заданий. В 1937 г. более 80 % промышленной продукции было получено на новых или полностью модернизированных предприятиях. Однако опережающего развития отраслей группы «Б» так и не произошло, хотя темпы роста двух подразделений сблизились. Относительные успехи второй пятилетки – результат умеренного курса власти. В эти годы сталинскому режиму удалось успешно использовать почти всеобщее стремление к стабильности, к «зажиточной» жизни и стабилизировать обстановку в стране, накалившуюся в годы первой пятилетки и поставившей общество на грань распада.

2.3 Трети пятилетний  план

В марте 1939 г. на XVIII съезде ВКП(б) был одобрен третий пятилетний план (1938–1942). План вновь предусматривал первоочередное развитие тяжелой промышленности, машиностроения, энергетики, металлургии, химической индустрии. В третьем пятилетнем плане была продолжена линия на милитаризацию страны. Предусматривалось ускорение развития оборонной промышленности, создание крупных государственных резервов по топливу, электроэнергии, строительство предприятий-дублеров на Урале, в Поволжье, Сибири.

В годы третьей пятилетки  изменения в хозяйственном механизме  идут по нескольким направлениям. Репрессии 1937–1938 гг. негативно сказались на выполнении плановых заданий, в связи с чем власть предприняла попытку использовать меры материального и морального стимулирования добросовестных работников.

28 декабря 1938 г. установлены надбавки за непрерывный стаж к пенсиям и пособиям по временной нетрудоспособности. Тогда же для всех рабочих и служащих были введены обязательные трудовые книжки, в которые вносились данные о трудовом стаже и месте работы, о поощрениях и взысканиях. Одновременно вводились и меры морального поощрения – в декабре 1938 г. были учреждены почетное звание Героя Социалистического Труда, медали «За трудовую доблесть», «За трудовое отличие».

Эти меры оказались недостаточными для форсирования оборонной программы. По этой причине происходит свертывание  экономических методов и разрастание  административно-принудительных. Указом от 26 июня 1940 г., запретившим под угрозой уголовного наказания  увольнение по собственному желанию с предприятий и учреждений и переход с одного предприятия на другое без разрешения администрации, был взят курс на открытое, официальное прикрепление рабочих и служащих к своим рабочим местам. Тем же указом рабочий день был увеличен с 7 до 8 часов, а шестидневная рабочая неделя заменена семидневной (седьмой день – воскресенье – выходной). В уголовном порядке наказывались прогулы и опоздания на работу. Опоздание свыше 20 минут считалось прогулом и влекло за собой привлечение к уголовной ответственности. Как прогул рассматривалось появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии.

В годы третьей пятилетки, особенно в канун войны, растет число  промышленных наркоматов (1932 г. – 3, 1939 г. – 6, 1940 г. – 23) и сокращается число подведомственных им предприятий.

Таким образом, со второй половины 30-х гг., особенно в канун войны, командный стиль в руководстве  промышленностью утверждается окончательно, а единоначалие и вмешательство  вышестоящих органов в работу предприятий принимает гипертрофированные формы.

Глава 3. Коллективизация  сельского хозяйства⁴

Согласно утвержденному весной 1929 г. пятилетнему плану в колхозы предполагалось вовлечь лишь 4–4,5 млн хозяйств, или 16–18 % общего числа крестьянских хозяйств в стране. Тем самым на всем протяжении первой пятилетки основная масса крестьянских хозяйств должна была быть по-прежнему сосредоточена в индивидуальном секторе. Решение сократить намеченные первым пятилетним планом сроки осуществления коллективизации пришло очень скоро. 7 ноября 1929 г., в канун очередной годовщины Октябрьского переворота, Сталин в статье «Год великого перелома», опубликованной в «Правде», заявил о происшедшем «коренном переломе» на всех фронтах социалистического строительства, в том числе и в «недрах самого крестьянства в пользу колхозов». Вопреки действительному положению дел он утверждал, что партии за прошедший год удалось повернуть основные массы крестьянства к новому, социалистическому пути развития, что в колхозы якобы пошел середняк. Реально в колхозы в это время было объединено всего 6–7 % крестьянских хозяйств, хотя в Грузии, Киргизии и ряде других районов страны курс на ускорение темпов коллективизации был взят еще в апреле 1929 г., и за лето в колхозы записались почти столько же крестьян, сколько за все предшествующие послереволюционные годы.

Решительно насаждая колхозы, Сталин преследовал несколько целей. Во-первых, чтобы осуществить беспрецедентную  программу индустриализации, Советскому государству необходимо было сосредоточить  в своих руках все экономические  и политические рычаги. Только политика насильственной коллективизации давала их в руки Советского правительства. Во-вторых, Сталин как убежденный марксист никогда не забывал ленинскую  установку: «Пока мы живем в мелкокрестьянской  стране, для капитализма в России есть более прочная экономическая  база, чем для коммунизма». Чтобы  мелкокрестьянская деревня пошла  за социалистическим городом, Сталин и  встает на путь насаждения в деревне  крупных социалистических хозяйств в виде колхозов и совхозов.

Предлагая на основе «усиленных темпов»  коллективизации сделать страну «через каких-нибудь три года» одной  из самых хлебных стран мира, Сталин предупреждал всех несогласных, что  партия будет решительно бороться со всеми противниками насильственной коллективизации.

Это предупреждение было услышано. Колхозцентр  и Наркомзем РСФСР в очередной  раз пересмотрели план коллективизации  крестьянских хозяйств. В соответствии с новым планом предлагалось в  весеннюю посевную кампанию 1930 г. вовлечь в колхозы 6,6 млн хозяйств единоличников (34 %), а число колхозов довести до 56 тыс. План предусматривал полное обобществление пашни, инвентаря и рабочего скота, а домашний скот подлежал обобществлению лишь на 80 % и только в районах сплошной коллективизации, общее число которых, по замыслу разработчиков плана, должно было по РСФСР достигнуть 300. Нереальные темпы коллективизации предлагались и разработанным Наркомом СССР пятилетним планом коллективизации сельского хозяйства остальных союзных республик, которые повышались по сравнению с ранее принятыми в два с лишним раза.

Практическую работу по коллективизации  возглавили секретарь ЦК партии по работе в деревне В. И. Молотов  и председатель Колхозцентра СССР Г. Н. Каминский. На местах сразу началось соревнование за число вновь созданных  колхозов. Эта гонка осуществлялась без ясного представления о характере  создаваемого типа хозяйства. Открывался простор для фантастических выдумок, административного произвола и  насилия.

Темп гонки еще больше возрастает после того, как ЦК партии 5 января 1930 г. принимает постановление «О темпе коллективизации», в котором говорилось о необходимости сократить в два-три раза сроки коллективизации. Признав артель всего лишь переходной к коммуне формой коллективного хозяйства, постановление ориентировало местных работников на усиление обобществления средств производства. Высокий темп коллективизации поддерживался массовыми репрессиями, вплоть до применения военной силы. К организации колхозов были привлечены городские жители (партийно-хозяйственный актив, студенты), плохо знакомые с деревенской жизнью, ее экономикой, традициями, а также тысячи рабочих. По партийной разнарядке их число должно было составить не менее 25 тыс. человек. Фактически же в деревню весной 1930 г. было послано более 27 тыс. активистов.