Экономическая концепция П.Прудона

Суть в том, что деньги, это боны обмена, предназначенные  исключительно для облегчения товарообмена. Деньги сами по себе бесполезны. Их берут только для того, чтобы расходовать, их не потребляют и не разводят. Это агент обмена, и процент, который  уплачивают за них, оплачивает именно эту их функцию. Но ведь бумага могла бы выполнить эту функцию столь же хорошо и дешевле. Ныне банк выдает векселедержателям металлические деньги, в которых они нуждаются, или билеты, обмениваемые на такие деньги. В обмен на эту услугу он получает определенный дисконт для вознаграждения акционеров, которые дали ему капитал.

Если организовать банк без капитала, который подобно Французскому банку будет дисконтировать векселя с помощью билетов, бон обращения или бон обмена, но билеты эти не будут обмениваться на металлические деньги, и, следовательно деньги почти ничего не будут стоить банку, коль скоро у него не будет основного капитала, за который нужно было бы уплачивать процент.

Чтобы эти билеты циркулировали, достаточно всем членам нового банка согласиться принимать их в платеж за свои товары. Благодаря этому держатель их всегда будет уверен в том, что он сможет обменять их все равно как металлические деньги. С другой стороны, члены банка ничем не будут рисковать, принимая их, так как банк (это будет определено его уставом) будет дисконтировать лишь векселя, представляющие отпущенные товары или такие, которые будут поставлены, таким образом, боны обращения никогда не будут выходить за пределы потребностей торговли; они будут представлять не только произведенные товары, но уже и проданные (хотя еще и не оплаченные). Банк подобно всякому дисконтному банку будет авансировать продавца товара суммой, которая потом будет погашена покупателем. Впрочем, купцы и промышленники будут получать таким образом без процента не только оборотный капитал, но и средства, необходимые для основания новых предприятий, в форме авансов ( без процентов, разумеется), которые позволят им покупать, вместо того, чтобы нанимать их, орудия труда[9, с. 178].

Последствия такой  реформы будут неисчислимы. Благодаря  капиталам предоставляемым даром в распоряжение всех и каждого, не только осуществится «слияние классов», потому что останутся только трудящиеся, обменивающиеся продуктами по своей цене, но и правительство станет бесполезным. Ибо правительство постольку необходимо, поскольку существуют притеснители и притесняемые, сильные и слабые. Ныне оно существует для того, чтобы «положить конец их взаимной борьбе ярмом общего угнетения». Но когда справедливость будет гарантирована при обмене, когда будет достаточно свободного договора для обеспечения ее, тогда все будут равны, одинаково покровительствуемы, и источники конфликтов исчезнут. «Раз капитал и труд будут отождествлены, общество может существовать самостоятельно и не нуждаться в правительстве». Правительственная система сплавится, сольется с экономической системой. Это будет анархия, отсутствие правительства.

Однако, проект Прудона не увидел света. «Даровой кредит», равно как и «право на труд», «организация труда», «рабочая ассоциация», оставит о себе лишь горечь воспоминания о шумном их провале.

31 января 1849 года Прудон учредил нотариальным актом под названием «Банк народа» общество, задавшееся целью доказать практическую осуществимость дарового кредита. Уже в организации его можно было констатировать значительные расхождения с теоретическим планом банка обмена. Последний должен был возникнуть без капитала, а банк народа был создан с капиталом в 5 000 000 фракциями по 5 франков. Банк обмена должен был уничтожить металлические деньги, а Банк народа должен был лишь выпускать боны в обмен на деньги и коммерческие векселя. Банк обмена должен был практически уничтожить процент, а Банк народа фиксировал 2% в ожидании, пока он опустится до минимума в 1/4%.

Несмотря на эти важные изменения, банк не функционировал. В течение трех месяцев капитала подписанного было не более 18 000 франков, хотя число членов достигало почти 12 000. Но в это время (28 марта 1849 года) Прудон был предан суду присяжных за две статьи против Луи Бонапарта, появившиеся 16 и 27 января 1849 года, и приговорен к трем годам тюрьмы и к 3000 франков штрафа. 11 апреля он объявил в своей газете, что приостанавливает свое предприятие, и даже прибавил, «что события уже опередили его», и таким образом, по-видимому, признал, что он перестал верить в успех банка[6, с. 321].

Теоретическая ошибка Прудона состоит в том, что он рассматривает деньги то как по преимуществу капитал, то как простые боны обмена без своей ценности. Он забывает, что деньги желательны не только как посредник обмена, но и как орудие накопления сокровищ и сбережения, как резерв ценности, и что если боны обмена могут заменить в одной функции, то они не могут сделать это относительно других функций. Можно сколько угодно умножать орудия обращения, но нельзя произвольно умножать капитал. Заменяя деньги бонами, Прудон не прибавляет ни одного франка к существующему в обществе капиталу, часть которого составляют деньги. Тем самым он нисколько не уменьшает превосходства ценности настоящих благ по отношению к будущим – превосходства, из которого вытекает норма процента. Умножение бон обмена без соответствующего роста общественного капитала приведет лишь к повышению всех цен; цен земель, домов, машин, ровно как и предметов потребления. Капиталы не станут более многочисленными, чем прежде, и нанимать или занимать их будут, как и прежде, но рента и арендная плата испытают на себе последствия общего повышения цен и тоже повысятся. Странный результат реформы, которая должна была их уничтожить! Преувеличив власть денег, Прудон принял потом в слишком буквальном смысле формулу Ж. Б. Сэя «продукты покупаются на продукты».

Интересно отметить, что банк обмена есть парадоксальное, но логическое заключение реакции, начатой Смитом и физиократами против меркантилистических идей о деньгах.

Можно ли сказать, что в идее Прудона нет зерна  истины? Не совсем. Из ложной идеи о «даровом кредите» можно выявить правильную идею о взаимном кредите. Французский банк есть общество капиталистов, которому публика, принимая его банковские билеты, оказывает доверие и который потом кредитует эту же публику. Гарантия банковского билета (Прудон это очень хорошо знал) находится на самом деле в руках публики, ибо обеспечение ценности билета создается векселедателями, без платежеспособности которых банк не вернул бы своих выдач. Но почему не устранить предпринимателя в области финансов, как устраняется промышленный предприниматель или торговец в производительных или потребительных кооперативных обществах? Конечно, от этого не исчезнет дисконт, но во крайней мере бремя его для заемщиков уменьшится на ту сумму, которую они будут приобретать в качестве заимодавцев. Это принцип обществ взаимного кредита, в которых первоначальный капитал почти всецело заменен ответственностью, иногда солидарной, кооперативов. Впоследствии сам Прудон, по-видимому, свел к этой идее свою первоначальную концепцию[1, с. 112].

Таким образом, Прудон приближался к кредитной  кооперации, как в других частях своего произведения но приближался к другим формам кооперации, не питая, впрочем к ней очень больших симпатий. Прудон полагает, что если бы исчезла форма ссуды, то исчезла бы и эксплуатация. К. Маркс указывал, что в этом случае в действительности отпал бы только дележ прибыли между двумя видами капиталистов.

Наряду с  верной концепцией взаимного кредита  имеется в его системе одна основная идея, которая выгодно отличает ее от всех форм авторитарного социализма, возникших до и после Прудона, – это глубокое чувство безусловной необходимости для индустриальных обществ индивидуальной свободы как двигателя как двигателя экономической деятельности. Лучше, чем кто либо из его предшественников, он понял, что экономическая свобода есть окончательное завоевание современных обществ, что всякая глубокая реформа должна опираться на эту свободу; лучше, чем кто либо, он понял могущество этих «экономических сил», гибельные последствия которых он хорошо видел, но в которых он подобно Адаму Смиту признавал сильнейший рычаг прогресса. Его страстная любовь к справедливости объясняет его ненависть к собственности, но его ревность к свободе вызвала враждебное отношение к социализму. Она вела еще больше к разрушению, чем к сооружению, вопреки его знаменитой формуле “Destruam et aedificado” («Разрушу и построю»). Но этот либерализм покоится на глубоком чувстве экономической реальности, и ныне социальная проблема ставится в тех же рамках, в каких поставил ее Прудон: реализовать справедливость в свободе.

2.3  Причины несостоятельности теории реформ П. Ж. Прудона

О необходимости реформ для решения социального вопроса  речь идет в большинстве сочинений  П. Прудона. В них, считая своим долгом обосновать концепцию социальной справедливости, он решительно отвергает всякую мысль о революции. Причем накануне издания «Философии нищеты» в письме К. Марксу им была сформулирована даже некая конечная цель собственных реформ: «С помощью экономической комбинации ввести в общество те богатства, которые вышли из общества с помощью другой экономической комбинации». В случае реализации этой цели, говорится в одной из его последних работ, будущее поколение навсегда избавилось бы от «нашей общей вины» за то, что «некоторые из нас получают больше или меньше, чем следует по правилу».

Реформаторские идеи П. Прудона содержат немало общего, сближающего его с С. Сисмонди. Это видно из таких идей П. Прудона, как:

- сочувственное отношение  к положению в обществе так  называемых «третьих лиц», т.е.  крестьян, ремесленников, кустарей;

- признание приоритетной роли в экономике «мелкой собственности и мелкого производства» как условие, создающее рабочим положение, «в смысле обеспеченности, существования, почти такое же, как и при полном равенстве»;

- приверженность принципу  социальной справедливости, понимаемому как возможность «давать каждому равную часть благ... действовать сообразно интересам общества»;

- исключение из законодательства  принципа неравенства вознаграждения  «под предлогом неравенства способностей»; 

- недопущение «никакой  концентрации капитала или доходов в руках одного человека, никакой эксплуатации труда, никакого грабежа» [7, с. 89].

К числу же специфических  реформаторских идей, принадлежащих  только П. Прудону, необходимо отнести  следующие:

- ликвидация денег  и введение вместо них бонов обращения (обмена);

- уничтожение процента  посредством организации дарового (беспроцентного) кредита;

- организация Банка народа;

- отмена правительства  как итог осуществления реформ.

Аргументы П. Прудона в пользу идеи о введении вместо денег бонов обращения таковы. Надежность денег выражается в обязательстве банка возместить их соответствующим количеством универсального эквивалентного товара, т.е. металлическими деньгами. А надежность бонов обращения будет гарантироваться Банком народа, предоставляющим только своим членам – владельцам этих бонов – безоговорочное право на определенные товары. Исходя из этого соображения предполагается, что якобы деньги, в том числе металлические, будут вытеснены бонами обмена, хотя на самом деле нет «никакой гарантии в том, что количество их не будет превышать потребности рынка обращения в орудиях обращения».

Об уничтожении процента посредством организации дарового процента П. Прудон размышляет, выражая надежду на то, что трудящийся будет «занимать деньги даром» и «непосредственно приобретать все полезные капиталы». На самом же деле «продажа за наличные и в кредит составляет и будет составлять две различные операции, и обладание благом в настоящее время будет всегда считаться более выгодным, чем обладание им в будущем.., процент на деньги таким образом снова появится, но в новой форме» [1, с. 114].

На организацию Банка  народа П. Прудон возлагает главные надежды в своей концепции реформ. Его банк должен был отличаться от банков обмена социалистов-рикардианцев по трем позициям:

- во-первых, тем, что у него металлические деньги были бы уничтожены не сразу, а благодаря предварительному выпуску бонов в обмен на деньги и коммерческие векселя;

- во-вторых, тем, что процент на деньги предполагается уничтожить все-таки не полностью, а довести с зафиксированного вначале уровня в размере 2% до минимального уровня — 0,25% (для выдачи ссуд также и под залог непроданных товаров);

- в-третьих, тем, что создание Банка народа произойдет не без привлечения капитала, а, напротив, с капиталом в 5 000 000 фракциями по 5 франков.

Между тем П. Прудон, как и социалисты-рикардианцы, предполагая обеспечение производителям гарантий о постоянном и полном сбыте их товаров при полной свободе производства, очевидно, не утруждал себя вопросом, «каким образом найти сбыт таким товарам, которые почему-либо не нравятся покупателям и произведены в излишнем количестве против спроса», и можно ли вообще «искать в комиссионных конторах решения социального вопроса».

Наконец, идея отмены правительства  у П. Прудона зиждется по существу на том, что в результате его реформ осуществится «слияние классов» и останутся только трудящиеся, которые обмениваются продуктами своего труда по их истинным ценам, и поэтому призванное «положить конец их – притеснителей и притесняемых, сильных и слабых – взаимной борьбе ярмом общего угнетения» правительство станет бесполезным. Таким образом, по его мысли, «раз капитал и труд будут отождествлены, общество может существовать самостоятельно и не нуждаться в правительстве» [4, с. 123].

Прудонизм получил в 19 в. распространение во Франции и некоторых других странах с мелкобуржуазным составом населения и значительной, мелкобуржуазной прослойкой в рабочем классе. Распространению прудонизма способствовало то, что его реакционная сущность маскировалась псевдореволюционной фразеологией (в критике пороков капитализма, буржуазного государства и крупной собственности). Прудон отражал действительное положение мелкой буржуазии во Франции, в условиях промышленного переворота: с одной стороны, её протест против разорения и гнета крупного капитала и буржуазного государства, с другой — её стремление сохранить мелкую собственность и пойти назад, к мелкобуржуазному «маленькому капитализму». Это обусловливало его принципиальную общность с буржуазным социализмом, сущность которого «...как раз и заключается в желании сохранить основу всех бедствий современного, капиталистического общества, устранив в то же время эти бедствия». Закономерно поэтому в «Манифесте Коммунистической партии» отнесение Прудона к создателям систем буржуазного социализма [7, с. 88].