Социальное партнёрство. Сущность, история развития в России

Переход от одной  модели социального партнерства  к другой стал возможен в результате длительной борьбы профсоюзов за права трудящихся, за признание профсоюзов реальной силой, добившейся права участвовать в принятии решений по широкому кругу социально-экономических вопросов. Именно на основе развития и укрепления профсоюзов и (как ответ на это) формирования объединений работодателей распространяется практика регулирования отношений работников и работодателей на основе коллективных договоров и соглашений, развивается тарифная автономия. А так как одной из функций тарифных соглашений (наряду с охраной интересов и упорядочением отношений) является поддержание социального мира, то переход от одной к другой модели социального партнерства стал логическим развитием коллективно-договорного регулирования социально-трудовых отношений. Исторически и генетически это соответствовало постиндустриальной трансформации экономики и производственных отношений.

Однако социальное партнерство, если судить по реальным перипетиям его развития в конкретных странах, остается достаточно "конъюнктурным" институтом трудовых отношений. При изменении экономической ситуации - спаде производства, росте безработицы, ослаблении профсоюзов или государственного регулирования условий и оплаты труда, социального обеспечения и т.п. – предпринимательские объединения с легкостью отказываются от многих форм тарифного регулирования (в особенности централизованных - общегосударственных и отраслевых тарифных соглашений), стремятся перенести процесс заключения коллективных договоров и соглашений на первичный уровень (предприятие, фирма), снизить объем социальных гарантий, вообще отказаться от реализации многих специальных договоров и соглашений.

Да и сейчас, в условиях глобализации социально-экономических  процессов, коренных изменений в  системе производственных связей в случае снижения темпов экономического развития либо необходимости повышения эффективности производства, работодатели готовы отказаться от многих процедур и механизмов согласования интересов с профсоюзами. Многие конкретные действия транснациональных компаний тому наглядное подтверждение.

У обществ переходного  типа, в том числе и российского, нет в запасе такого продолжительного отрезка времени для естественноисторической  трансформации. Имитационно-догоняющий характер их развития предполагает совершенно иные темпы и механизмы структурной перестройки. Собственно потому они и выделяются в особую категорию переходных обществ, что за относительно короткий период времени им необходимо решить массу чрезвычайно масштабных и трудных проблем, совершить что-то наподобие "прыжка" из феодализма в социализм, хотя в реальном, а не фарсово-утопическом варианте.

Поэтому следует  подчеркнуть, что в переходном российском обществе функции партнерства отличны  от функций номинально сходного социального  института в высокоразвитых странах Запада. В России социальное партнерство, его формирующаяся модель, выступает и как определенного рода амортизатор социальной напряженности, "пламегаситель" открытой конфронтации интересов и институтов в сфере труда, и как инкубатор или, если угодно, кокон для строящейся системы трудовых отношений. В ходе процедур социального партнерства происходит оформление интересов и прав реструктурированных социальных, корпоративных и региональных групп, формирование адекватных им институтов представительства, нормативно-правовой базы, наработка практики коллективно-договорного регулирования и выработка правил игры в целом.

Задача, если вдуматься, не только сложная, но и противоречивая. С одной стороны, мы утверждаем, что  социальные группы и их интересы не до конца сформированы и, соответственно, институты представительства этих интересов либо находятся в стадии оформления, поиска своего места и роли, либо используются уже существующие институты - профсоюзы, объединения предпринимателей (работодателей), коллективные договоры и соглашения и т.д., и т.н., - не вполне адекватно или лишь частично отражающие формирующийся спектр интересов различных категорий участников социально-трудовых отношений. С другой стороны, речь ведется о конфронтационности современных трудовых отношений и способов их регулирования. И это при относительно невысокой степени забастовочной активности, концентрации социальной напряженности только в ряде отраслей и регионов.

Как представляется, вышеназванное противоречие - это  противоречие самой жизни, реальной общественно-политической и социально-экономической ситуации. Социальная структура еще не вполне устоялась, в ходе структурной перестройки экономики ей предстоят весьма существенные изменения. Отдельные социальные группы и слои переживают различные стадии трансформации, поэтому степень их адаптации к изменившимся и продолжающим меняться условиям существования крайне неравномерна. Кроме того, если говорить о конкретных группах, например о предпринимателях, то данная категория еще далека от завершения процесса интеграции в единую группу или слой. Соответственно, пока не сложилась и более или менее устойчивая иерархия ценностей и интересов, нс определились долгосрочные мотивы поведения, общая групповая стратегия. Организации, представляющие "егодня интересы российских наемных работников, и в первую очередь профсоюзы, также достаточно далеки от идеала. Степень их адаптации к меняющимся социально-экономическим условиям явно недостаточна, а интересы самосохранения как института важнее, чем интересы рядовых работников. Проявляемая активность, скорее, консервативна, чем прогрессивна, и концентрируется по преимуществу в неэффективных и неконкурентоспособных отраслях и производствах. Правила игры в сфере труда уже в значительной мере изменились и продолжают меняться, но они еще не стали ни общепризнанными, ни стабильными. Система отношений функционирует (или, если угодно, выживает) где-то за счет силы инерции, привычки к традиционным формам, где-то за счет доморощенного поиска новых форм организации взаимоотношений, распределения ответственности и контроля. Путаницу усиливает многочисленность существующих институтов, многие из которых претендуют на представление и защиту интересов, не являющихся для них органичными, используют их в чисто политических либо эгоистически-конъюнктурных целях. Так, в уставах некоторых объединений предпринимателей говорится о защите интересов трудовых коллективов (хотя, по сути, подразумеваются интересы корпоративные, лишь частично совпадающие с интересами наемных работников). Профсоюзы выступают от лица всех трудящихся и всего населения, хотя объективно как и политически защищают интересы более узких групп работников наемного труда.

Здесь вновь  возникают некоторые параллели  с современными западными реалиями. Имеются в виду "группы интересов" как социальные образования, формирующиеся уже не на основе традиционной социальной стратификации, значение которой перестает играть центральную группообразующую роль. а на основе интересов и целей более локального, корпоративного уровня, объединяющих на определенное время и при определенных условиях представителей различных социальных групп и слоев. Однако, как представляется, при всей внешней однотипности групп интересов в России и на Западе, их природа, объективные и субъективные условия возникновения и функционирования различны. Это может проявиться при изменении социально-экономической конъюнктуры и соответственной смене вектора интересов. В таких условиях вероятность конфликтного развития событий в российской ситуации гораздо выше, потому конфронтационный способ разрешения возникающих противоречий станет более вероятным.

Таким образом, отнесение конгломерата социально-трудовых отношений в том виде, в каком  он сегодня пребывает в России, к конфронтационному типу обусловлено  незавершенностью становления не групп интересов, а интересов групп, институтов их представительства, рыхлостью и слабостью системы предотвращения и регулирования конфликтов, возникающих в сфере труда. Это не означает, что трудовые отношения развиваются исключительно или по преимуществу конфликтным путем. Совсем не обязательно, и практика последних лет является тому подтверждением: забастовочная активность и конфликтность на производстве цикличны, в пиковые годы даже велики, но далеко не катастрофичны. Повышенная конфликтность присуща определенным отраслям, производствам и регионам (нуждающимся в реструктуризации, неконкурентоспособным и депрессивным), к которым, как в случае с массовыми неплатежами, могут присоединяться другие отрасли, профессии и регионы. И здесь уже вступают в силу иные механизмы: политические настроения, распространенность социального недовольства и его глубина, эффективность и сила государственной машины.

Суть же отличия  конфронтационного типа социально-трудовых отношений от соревновательного, повторяю, не в накале и распространении трудовых конфликтов, а в отсутствии (или ограниченности и недостаточности) набора механизмов и процедур предотвращения перерастания противоречия между работником и работодателем в открытый конфликт (забастовку, голодовку, перекрытие транспортных путей и т.п.). Это означает, что для разрешения возникающего конфликта (причем как конфликта интересов, так и конфликта прав) трудящимся приходится прибегать к крайним мерам открытого протеста либо он подавляется, загоняется вглубь и его разрушительный потенциал только возрастает.

Именно поэтому  создание системы социального партнерства, институализация процесса переговоров, выполнение достигнутых договоренностей, создание системы контроля и санкций - одна из приоритетных задач в области  трудовых отношений переходного типа. Когда соответствующие институты, механизмы и процедуры в достаточной мере оформятся и будут признаны большинством участников социально-трудовых отношений, тогда, очевидно, возможно будет говорить о завершении переходного периода в развитии данных отношений, о реальном продвижении в становлении социального партнерства. Сегодня же, заявляя о своей заинтересованности в формировании системы социального партнерства, стороны трудовых отношений прежде всего преследуют собственные цели, и в первую очередь укрепление своих позиций за счет партнеров. Вся история развития социального партнерства в России наглядное тому подтверждение.

Особенности становления  социального партнерства в России

Когда в 1989 году на смену  вполне интеллигентной перестройке и гласности вышло забастовочное движение и вместо "дороги к храму" протопталась дорога к краху старой тоталитарной системы, насущным стал поиск форм и методов приведения вдруг "возникших" социально-трудовых отношений в определенные управляемые рамки. Старые институты и механизмы регулирования - ВЦСПС и профсоюзные структуры всех уровней, а также партийные организции на производстве -обанкротились, относительно новые советы трудовых коллективов, как правило, реальной роли не играли. Выборность директоров и начавшаяся в связи с этим чехарда лишь усугубляли и без того сложное положение.

Структуры производственной и государственной власти были организационно не приспособлены и не накопили достаточного опыта для адекватного реагирования на организованный социальный протест, для взаимодействия с зарождающимися новыми профсоюзами, рабочими и забастовочными комитетами. Для понимания той ситуации существен не только размах забастовочного движения (в целом с современной точки зрения не такой уж и массовый), но и эффект неожиданности и новизны, самодеятельности и организованности протеста рабочего класса, его наиболее, казалось бы, обласканной и почитаемой части - шахтеров. Лидеры забастовщиков вели себя не как робкие просители, но как равноправные партнеры и даже более того. Следует подчеркнуть, что первоначальные требования шахтеров были достаточно скромны и относительно безобидны, хотя, конечно, не в этом дело. Но реакция власти (и партийной, и государственной) была настолько неадекватной, что лишь способствовала быстрой радикализации и политизации как лидеров забастовки и выдвигаемых требований, так и самой массы шахтеров.

Объективная потребность  и субъективные ощущения вынуждали  власти искать новые подходы к  решению социально-трудовых проблем. Целесообразно напомнить, что эти проблемы были тесно переплетены со всеми прочими проблемами, стоящими тогда в центре общественного внимания. И именно в силу этого рабочее движение оказалось очень близко к центру политической борьбы, его пытались использовать различные политические силы, что и определило достаточную степень доступности верхних эшелонов власти для лидеров рабочего движения и возникших новых (альтернативных) профсоюзов. Особенно это было характерно для 1991-1992 годов. Данная реальность вкупе с сохраняемым наследием административно-командной системы определила основной вектор социального протеста: требования обращались исключительно к Центру, к Москве. Следует еще раз подчеркнуть, что иначе и не могло быть: распутывание всего клубка проблем, стоявших перед экономикой (точнее - перед страной), и в силу структуры полномочий и системы принятия решений, и в силу укоренившейся традиции обращения "к барину" было непреложной прерогативой Центра. Под грузом навалившихся проблем и начавшихся центробежных процессов перед федеральными властями России (после распада СССР) встал вопрос о децентрализации принятия решений или о создании своего рода амортизаторов социального протеста, системы канализации потока требований и предложений.

В сложившейся  в начале 90-х годов политической и социально-экономической ситуации обращение к идеям социального партнерства представляется весьма мудрым и прозорливым шагом, хотя и до сих пор в недостаточной мере оцененным. Осознанно или нет, но привнесение принципа партнерства в сферу трудовых отношений задало их развитию более или менее определенный вектор. Конечно, при более интенсивном и последовательном проведении данного принципа в жизнь можно было бы избежать многих проблем, в том числе и невыплат зарплат и пенсий. Но именно то, что этого не произошло, показывает: вначале цели ставились более ограниченные, тактические, а не стратегические.

Сейчас достаточно трудно проследить первоисточник зарождения идей привнесения социального партнерства  в постсоветские реалии социально-трудовой сферы. Скорее всего потребность чего-либо подобного витала в воздухе, хотя сегодня традиционные профсоюзы пытаются приписать выдвижение данной идеи себе. Важно понимать, что кто бы ни был автором или авторами, востребованность идеи, степень вхождения ее в общественное сознание и общественную практику определяется интенсивностью самих социально-трудовых отношений, их местом и значением для развития общества в целом.