Формы участия иностранного капитала в инвестировании финансовых ресурсов

Разрешение  дилеммы "привлечение/ограничение" иностранных инвестиций зависит  от того, в каких масштабах и  по каким направлениям они потребуются  для ТЭК и, напротив, какие стратегические ограничения могут быть приняты  в отношении этих капиталов.

Сейчас  не более 22% общего объёма иностранных  инвестиций в отрасли ТЭК являются прямыми; что же касается вложений в  новые технологии, то эта доля на порядок меньше и экспертно оценивается не более чем в 200-350 млн. долларов США.

Специфика ТЭК в том, что методы добычи ископаемых консервативны. Технологическая база основного производства отечественной  нефтяной промышленности по технологиям  и оборудованию в принципе соответствует  мировому уровню. В связи с этим отраслям ТЭК существенно меньше, чем наукоёмким отраслям, таким как  электронная промышленность, компьютерная техника, информационное обеспечение  и связь, нужны прямые иностранные  инвестиции для получения принципиально  новых технологий. Исключение - работы на шельфах, бурение горизонтальных и пологонаправленных скважин, гидроразрыв  пластов, программно-аппаратное обеспечение. Новейшие технологии здесь востребованы, хотя ранее (для месторождений Тюмени) это и не было актуальным.

Поскольку получение иностранных технологий в отраслях ТЭК не считалось первоочередной задачей, постольку и методы международного технического сотрудничества здесь  достаточно жёстки. Например, в Ямало-Ненецком автономном округе, главной газовой  провинции России, иностранных компаний со 100-процентным собственным капиталом  в добывающем секторе нет. Совместные предприятия присутствуют лишь в  сервисных услугах и очень  мало в геологоразведочных работах.

Однако  иностранная технология и технический  менеджмент неотложно необходимы здесь, и особенно при геофизических  работах. Известно, что в СССР массово  завозилось геофизическое оборудование, за которое расплачивались сырой  нефтью. В 1980-х годах на такие поставки Западом было наложено эмбарго; теперь Россия технологически отстала лет  на двадцать. Добавились и новейшие, уже экономические ограничения: геологоразведка сопряжена с  инвестиционным риском из-за принципиально  вероятностного характера результата и имеет длительный цикл реализации. Она чрезвычайно наукоёмка, требует  вложений в теоретические исследования и использует дорогие технологии и оборудование; доход от прямых инвестиций здесь минимален, а поддержание системного уровня исследований требует длительных и крупных вложений.

Вследствие  всех этих причин геологоразведка и  геофизика в России остались прерогативой государства. Отечественные корпорации не хотят брать на себя риски без  надёжных государственных гарантий того, что при удаче смогут воспользоваться  плодами изысканий. Наконец, результаты геологических исследований во всём мире являются коммерческой (у нас - государственной) тайной. Здесь-то и  вступают в дело стратегические ограничения, имеющие целью не допустить утечки секретной информации. (Надо сказать, что геологическую информацию воруют даже в эмиратах, где за это положено отсечение головы, так что потери информации неизбежны и в России.) Отрасли же нужны прямые закупки  геофизического и иного сложного оборудования для сервисных работ.

Свободные финансовые ресурсы - "нефтяные деньги" - у государства имеются, но оно, как  показывает опыт, не всегда эффективный  собственник. У частных российских нефтяных компаний по упомянутым причинам отсутствуют стимулы к долгосрочным инвестициям.

Имея  в виду объективную незаинтересованность российского - в первую очередь нефтяного - предпринимательства в долгосрочных малоприбыльных инвестициях, целесообразно  создать для выполнения геологических  и геофизических работ мощные государственные (с частным, в том  числе и иностранным капиталом) компании. Задачу сохранения результатов  поисковых исследований можно решать, не выходя за границы мировых стандартов защиты научно-технических секретов. В этих же целях - ускоренного прорыва  на новый технологический уровень - целесообразно провести коммерческую (под патронатом государства) программу  обучения молодых российских специалистов в ведущих университетах Запада по широкому кругу геофизических  специальностей.

Помимо  этого в компании ТЭК необходимо привлечь иностранные фирмы для  улучшения менеджмента: то есть нужен  современный инжиниринг из развитых стран для улучшения управления, повышения коммерческой и производственной эффективности. Ю. Потанин, например, считает, что "с финансовым оздоровлением нефтяных компаний вроде уже справились, теперь надо обновлять корпоративный менеджмент".

3.2 Новые  месторождения и перспективы  участия иностранного капитала

За счёт имеющихся на сегодня запасов  нефти в Восточной Сибири может  быть обеспечена годовая её добыча на уровне 30 млн. т в период до 2030 года. Если же мы будем добывать по 50 млн. т в год, то уже к 2010—2012 году необходимо будет перевести часть  ресурсов в запасы и постепенно вовлекать  их в освоение, а при уровне добычи в 80 млн. т в год надо будет подготовить  к освоению принципиально новые  нефтеносные области. По нашему мнению, без привлечения внешнего капитала Россия вряд ли сможет разрабатывать  нефтяные месторождения в Арктике, на Дальнем Востоке и особенно на шельфах северных морей.

Чтобы обеспечить разработку новых нефтяных и газовых  провинций Восточной Сибири и  Дальнего Востока, морских шельфов, необходим прорыв в сервисных  технологиях, методах геологоразведки  и геофизических исследованиях, который реален лишь с участием иностранных  фирм.

Газпром планирует осуществлять в восточных  регионах России разработку крупных  месторождений, из которых формируются  четыре центра добычи газа: шельфовой  зоны острова Сахалин, Иркутский - на основе Ковыктинского месторождения, Якутский - на базе Чаяндинского и Красноярский - Собинско-Пайгинского и Юрубчено-Тахомского месторождений. Для экспорта газа из Восточной Сибири очень важно  иметь межгосударственное соглашение с потенциальными потребителями. Газпром  ведёт переговоры по экспорту газа с представителями КНР, Японии и  Южной Кореи. По-видимому, Южная Корея  будет готова принять российский газ до 2010 года, а Китай - в период с 2010 по 2015 год.

Ранее начала формироваться практика рассмотрения конкурсных заявок на выдачу лицензий или проектов - в том числе для иностранных фирм - на неразведанные перспективные участки под геологоразведочные работы. Подразумевались гарантии того, что если полезные ископаемые найдутся, то фирма получит права разработки согласно национальному законодательству. В этой связи непонятны намерения правительства РФ ужесточить допуск к стратегическим месторождениям. Например, в новом законе "О недрах" предусмотрено проведение закрытых аукционов без участия иностранных компаний.

Даже  если по государственным соображениям подобные ограничения оправданны, вряд ли найдётся альтернативный отечественный  капитал и технологии для столь  сложных и дорогостоящих проектов. Не случайно поэтому широко дебатируются вопросы об ограничении иностранных  инвестиций в стратегические регионы.

3.3 Стратегические  регионы: от империи и обратно

1. Оживлённо обсуждается предложение объявить приграничные районы Сибири и Дальнего Востока стратегическими зонами, куда доступ иностранному капиталу должен быть воспрещён или ограничен.

Возможные последствия такой политики хорошо иллюстрируются дилеммой, с которой  столкнулся ТЭК Восточной Сибири. Месторождения нефти и газа там  находятся на начальной стадии освоения, но уже сейчас ясно, что лишь наиболее разведанное Ковыктинское газовое  месторождение (запасы - до 1,9 трлн. куб. м) может быть освоено в краткие  сроки и должно быть ориентировано  на экспорт, что увеличит экспортные возможности страны по газу более  чем на 20% . Для выполнения масштабных проектов развития региональной инфраструктуры требуется воссоздание практически  с нуля мощных строительных компаний. Данный проект окупается лишь при  добыче 30-40 млрд. куб. м газа ежегодно, а внутренний потребитель Восточной  Сибири нуждается не более чем  в десятой доле этого объёма: газ  из этого месторождения не выдерживает  конкуренции с углём и электроэнергией каскада гидростанций. Поэтому проект реален лишь при ориентации на экспорт (потребители - Китай и Корея, для СПГ и нефти - Япония), но из-за неопределённости экономической политики России пока нет соглашений с потенциальными импортёрами. Соответственно, нет в наличии и требуемых 15 млрд долл. инвестиций (минимальная оценка). На подходе ещё ряд подобных проектов экспортного направления.

Планируется выставить на аукционы 40 участков в  Восточной Сибири с суммарными запасами нефти 24 млн. т, газа - 141 млрд. куб. м. В 2005 году количество выставляемых на аукцион  участков составит 39, в том числе 14 - в Иркутской области, два - в  Красноярском крае. За счёт имеющихся  на сегодня запасов в Восточной  Сибири может быть обеспечена годовая  добыча нефти на уровне 30 млн. т в  период до 2030 года . Все эти, в основе приграничные проекты не корреспондируются  с требованиями о закрытии ряда районов  для иностранного капитала. В основе таких настроений - страх перед  миграцией из густонаселённых сопредельных стран, страхи, которые восходят к  Российской империи; конкретное время  их происхождения - проигранная Русско-японская война 1905 года.

Если  до войны в Российской империи  ограничения и запреты на иностранное  предпринимательство действовали  лишь на землях казачества и в приграничных районах, то в 1910 году был наложен  запрет на сдачу казённых земель для  поселения, казённых поставок и подрядов иностранным подданным в Забайкальской  области, Приамурском крае и Иркутской  губернии. Запрет на владение недвижимостью  в том или ином регионе вводился по мере возникновения угрозы "ползучей" миграции иностранных подданных (на востоке - китайских и корейских). Лицам, не состоящим в русском  подданстве, запрещалась не только самостоятельная горнопромысловая деятельность, но и участие в ней  в роли пайщика или доверенного  лица в Приморской области и на острове Сахалин, пограничном округе Енисейской губернии, Алтайском округе Томской губернии, на всей территории Амурской области, в южных частях Забайкальской области и Иркутской  губернии.

Таким образом, и советская, и предлагаемая ныне некоторыми партиями политика запрета (ограничения) импорта капитала и  иностранной миграции на Дальний  Восток по существу - прямое продолжение  имперской. Политические последствия  такой политики известны. Что касается экономических последствий, то в  начале прошлого века российский капитал  и активный человеческий ресурс переместились  в Маньчжурию (в г. Харбине жило до 1,5 млн. россиян) и были потеряны для  нашей страны без какой-либо пользы. Экономика и особенно уровень  жизни российского Дальнего Востока  и Восточной Сибири до сих пор  отстают от уровня европейской части  страны.

Главным советским дополнением к царской  восточной политике стала практика массового лагерного труда и  тотальное закрытие границ, а также  выселение восточных иммигрантов - новых граждан СССР в Казахстан  и Среднюю Азию (под любопытным предлогом: их трудно отличить от японцев - потенциальных шпионов). В последний  период существования СССР эта политика была смягчена внутри страны, но ожесточена вовне - достаточно напомнить приграничные конфликты с КНР.

Очевидно, что курс на экспорт энергоресурсов и запреты в приграничных районах - вещи несовместимые. Вместе с тем  следует признать, что иностранное  инвестирование в природный ресурс восточных регионов сопряжено с  вполне реальными угрозами: допуская зарубежных инвесторов к стратегически  важным запасам, можно потерять прямой контроль над экспортными поставками новых месторождений; напротив, дискриминация  восточных соседей чревата конфликтом с основными потребителями российских природных ресурсов – Китаем, Южной  Кореей, странами Азиатско-Тихоокеанского региона.

Россия  имеет шанс стать сырьевым придатком  Юго-Восточной Азии и Китая, если не предложит собственную инновационную  модель развития, главная предпосылка  которой - переориентация нефтяного  и газового экспорта на Китай, Японию, страны ЮВА и, может быть, Индию. Такая  модель, разумеется, включает ограничения для массовой иммиграции; однако и здесь важно предложить систему критериев и паритетов, понятную соседним государствам, а также отечественному производителю и населению приграничных регионов.

Заключение

Итак, России настоятельно требуются иностранные  инвестиции в развитие наукоёмких производств, геологии, в освоение восточных месторождений  природных ископаемых и по многим иным направлениям. По-видимому, и наукоёмкие секторы экономики вполне могут  освоить аналогичные масштабы иностранных  прямых инвестиций.

Потенциальные инвесторы имеются, есть и поле для  приложения их капиталов: богатые природные  ресурсы, возможность их преумножения, и, главное, не до конца растраченный человеческий ресурс. Россия пока ещё  страна со 100-процентной грамотностью и богатыми научно-исследовательскими и образовательными традициями. Однако иностранный капитал входит в  страну очень робко, в малом количестве, а главное - имеет спекулятивный  оттенок. Главная причина: инвестиционная политика нашего государства не определена, а попытки её обозначить хаотичны до неприличия.

История доказала, что итогом неоправданно затянувшегося протекционизма в  большинстве случаев становится неконкурентоспособность национальной экономики и научно-техническая  изоляция страны. Напротив, чрезмерная, не контролируемая обществом открытость экономики вовне чревата крахом отечественного немонополистического предпринимательства. Вопрос номер  один для ответственной государственной  политики: когда и как перейти  от ограничений иностранного капитала к сотрудничеству с ним?

В России возник и второй вопрос: если страна уже относительно открылась вовне, возможно ли и каким способом безболезненно  повернуть государственную политику вспять и вновь жёстко закрыть  экономику для иностранцев? Каков  будет баланс приобретений и потерь?

Особенно  остро стоит вопрос о реальных возможностях нашего государства регулировать иностранный капитал в совместных проектах: мы полагаем, что в подобного рода политике, сильно упрощая, имеются лишь немногие успешные модели регулирования.

Первая. Модель Саудовской Аравии. Всё принадлежит  одной семье, она и решает, кто  желательный, а кто нежелательный  иностранец, чей капитал можно  допустить и как делить доходы. Такая модель возможна при существенных ограничениях: опора на мощного внешнего протектора; немногочисленность населения, которое легко купить за долю в  нефтяных доходах и которое в  том числе и поэтому не требует  демократии.