Российские государственные банки для дворянства в XVIII веке

Дворянские банки  оказали значительную поддержку  дворянам, пострадавшим от восстания  Емельяна Пугачева. 31 марта 1775 г. в Московский дворянский банк был дан указ раздать  взаймы 1,5 млн. рублей губерниям, пострадавшим от бунта. Государственные ассигнации под воинским конвоем были доставлены в Оренбург, Казань и Нижний Новгород. Заемные экспедиции в этих городах  выдавали ссуды на 10 лет под 3% годовых. Из собираемых процентов 1% уходил на содержание банковских экспедиций, а 2% предполагалось употребить на постройку каменных банковских зданий в этих городах или отсылать в правление банков. Помещики для  получения льготных ссуд не преминули  пожаловаться на разорение имений. Взятые деньги не возвращались. Банк не получал даже свои 2%, которые должны были отсылаться в Москву.

Однако к этому  времени ссудная операция перестала  быть единственной банковской операцией  в дворянских банках. К ней добавилась операция перевода денежных сумм. Деньги переводились в разные районы империи  за очень скромную комиссию — 0,5 копейки  с рубля. Из-за больших расстояний, бездорожья, форс-мажорных обстоятельств  суммы подолгу задерживались  в пути. 20 декабря 1781 г. деньги было велено перечислять почтой в целях скорейшего их получения. Пересылке подлежали  золотая и серебряная монета, а  также государственные ассигнации.

С 1770 г. дворянские банки, остро нуждаясь в привлеченных средствах, стали принимать вклады дворян и учреждений, обязуясь выплачивать  по ним сравнительно высокие проценты — 5% и 6%. Такие высокие процентные нормы сводили к нулю основную статью прибыли банка, и в условиях слабого возврата сумм по кредитам выплата официально заявленного  процента становилась нереальной. Проценты по вкладам пришлось понизить, и  выплачивались они нерегулярно. Это вызывало неудовольствие вельмож, державших в банке крупные  суммы. В начале 1780-х гг. они даже хотели забрать свои вклады в случае неуплаты процентов. Дело получило огласку  и рассматривалось на уровне Сената. Однако дворянские банки продолжали начислять повышенные проценты лишь по некоторым вкладам, например, по вкладу Московского университета.

Вкладная операция в дворянских банках не получила такого большого развития, как ссудная. Государству, несмотря на хронический бюджетный  дефицит, приходилось осуществлять все более значительные денежные вливания в эти банки. Средства казны  стали основной статьей пассива, из которой черпались средства для  кредитования. В 1782 г. Петербургскому дворянскому  банку были переданы оставшиеся по балансу средства от ликвидированного Купеческого банка. Но это не спасло положения — спрос на кредиты  был так велик, что очень скоро  полностью поглотил полученные денежные средства.

Между тем дела в Петербургском дворянском банке  шли плохо. Основная проблема — возврат  ссуд — так и не была решена, несмотря на все старания директора Петербургского дворянского банка А.А. Вяземского. По его мнению, корень этой проблемы заключался в недостаточном обеспечении  выдаваемых ссуд и, кроме того, в  нарушении правил их выдачи. Часто  значительные суммы выдавались под  залог имений, где проживало всего  несколько ревизских душ. В 1774 г. А.А. Вяземский направил в Сенат  донесение, в котором просил санкций  на исправление создавшегося положения, в том числе разрешения продать  с аукциона имения злостных должников.

Сенат, заслушав доклад А.А. Вяземского, отказал в  применении столь суровых мер, сославшись на отсутствие законов, которые помогли  бы прояснить данную ситуацию. Крупные  помещики с явным недовольством  отреагировали на возможность хотя бы малейшего притеснения своего сословия. По расплывчатой формулировке Сената дело передавалось на личное рассмотрение самой императрицы.

А.А. Вяземский  так и не получил ответа на поставленный вопрос — вместо него последовал неожиданный  указ Екатерины II об отпуске значительной суммы из средств банка на содержание Московского воспитательного дома.

Активы и пассивы  дворянских банков не были сбалансированы, и сроки хранения вкладов не соответствовали  долгосрочности кредитов. Одна нерешенная проблема порождала другую. Из-за резкого  истощения кассы вследствие раздутого  кредитования, хронической задержки или не возврата сумм было невозможно своевременно и в полном объеме возвращать вклады.

В 1775 г. Московский дворянский банк послал в Сенат донесение, где говорилось о невозможности  исполнить указ императрицы. Только один Опекунский совет Московского  воспитательного дома, за которым  стоял видный сановник И.И. Бецкой, требовал выдачи 22 484 рублей, что по меркам того времени было очень большой суммой. Всего же к декабрю этого года Московский дворянский банк был обязан выдать по вкладам 158 097 рублей.

Сенаторы приказали  отдавать деньги “по старшинству” — сначала крупным вельможам  или руководимым ими организациям. Показательно, что одной из подписей под таким решением была подпись  Романа Илларионовича Воронцова, за взяточничество и стяжательство  получившего у современников  прозвище “Роман большой карман”. Екатерина II смягчила формулировку решения  Сената, приказав “отдатчиков обнадежить всякою в их капиталах безопасностью”.

Возведенная на российский трон дворянами императрица  ни в коей мере не хотела покушаться на их имущество и права. 30 июня 1775 г. она объявила, что погасит долги  Московского дворянского банка  из “комнатной ее величества суммы”. Царица решилась распродать часть огромного  и уже устаревшего личного  гардероба, считая, что таким образом  можно погасить долги на громадную  сумму 287 649 рублей. В результате уже  к сентябрю 1775 г. требования вкладчиков банка уменьшились до 19 417 рублей. Для погашения оставшегося долга  императрица распорядилась отпустить  суммы из Статс-конторы. Однако это  было искусственным решением проблемы, доказывающим, что “болезнь” дворянских банков давно перешла в хроническую  фазу.

Не в силах  справиться с упорным сопротивлением сенаторов, А.А. Вяземский, которого справедливо  именовали “совестью” чиновничьей  России, ушел с занимаемого поста. На его место в 1779 г. был назначен Яков Вилимович Брюс, заставший отчетность Петербургского Дворянского банка  в совершенном беспорядке. Его  попытки разобраться в ней  не увенчались успехом, и в 1781 г. он покинул  Дворянский банк, так и не успев  вникнуть во все тонкости его работы.

Между тем документация банка была по-прежнему в беспорядке. Годовые балансы составлялись нерегулярно. По свидетельству современника, “бухгалтерия в нем не действовала, а введен несвойственный сему месту приказный  обряд”. Бухгалтерские книги правильно  велись лишь первые годы существования  Дворянского банка, а с 1770-х гг. их совсем перестали вести. Вместо них  составлялись лишь списки вкладчиков и заемщиков. Все это приводило  к расхищению казенных денег.

В 1781 г. преемник Я.В. Брюса на должности директора  Петербургского дворянского банка  сенатор Петр Васильевич Завадовский  послал в Сенат донесение, в котором  вновь предлагались меры по прекращению  злоупотреблений. В отличие от А.А. Вяземского, П.В. Завадовский оценивал их формально, не вникая в глубинные  причины происходящего. Прежде всего, по его мнению, нужно было завести  книги “по бухгалтерским правилам всему банковому обращению” —  “сколько банк капитала процентов  и на оные роста должен платить  посторонним вкладчикам и иметь  таковых на заемщиках надежных, сомнительных и безнадежных”. Последних П.В. Завадовский  предлагал исключить из списка кредитующихся  лиц.

П.В. Завадовский  предлагал организовать также “особую  при банковой конторе экспедицию”, на финансирование которой из средств  самого банка выделялось бы 3500 рублей в год. Эти средства предполагалось выделить из сумм шестого процента недворянских вкладов в банке. Сенатор  предложил свои услуги в качестве руководителя данного мероприятия. Приобретая таким образом неограниченную власть в банке, П.В. Завадовский  обещал через два года привести банк “в совершенный касательно внутренности его порядок”.

Донесение было написано 9 декабря 1781 г., а слушано  в Сенате уже 14 декабря. Сенат постановил поднести по этому вопросу доклад Екатерине II. Однако в докладе, составленном по основным пунктам донесения, кандидатура  П.В. Завадовского как возможного руководителя экспедиции не упоминалась; того, кто  займет эту должность, определяла сама императрица. 31 декабря 1781 г. Екатерина II написала на сенатском докладе  “быть по сему”, и экспедиция начала свою работу.

В ходе работы выяснилось, что помещики задолжали казне  большие суммы, которые не в состоянии  были выплатить. Экспедиции приходилось  принимать жесткие меры — вплоть до продажи личного имущества  и имений. В этой связи указом от 27 января 1781 г. губернаторам и всем присутственным местам повелевалось незамедлительно  предоставлять по требованию дворянских банков сведения об имениях должников. В случае неуплаты долга заемщиками он взыскивался с поручителей. Если имение должника покупалось за цену больше объявленного долга, то остаток покупной цены возвращался заемщику.

Из ведомостей, составлявшихся в Петербургском  дворянском банке, видно, что суммы  дворянами занимались разные — от 100 руб. до 12 тыс. руб. и даже более  — в зависимости от положения, звания и титулов.

Дворянские банки  на протяжении всего своего существования  оставались кассой для кредитования дворянства. Однако в условиях многочисленных военных кампаний и бюджетных  дефицитов царствования Екатерины II становилось все более затруднительным  проводить это кредитование. Выход  был найден в преобразовании дворянских банков в Заемный банк и учреждении Ассигнационного банка с правом эмиссии не обеспеченных металлическим  фондом бумажных денег. Манифест о реорганизации  был обнародован 28 июня 1786 г. и означал  ликвидацию прежних дворянских банков. Оставленная “для счета похищенных денег” Московская контора Дворянского  банка существовала до 1800 года.

После ликвидации в 1786 г. дворянских банков встал вопрос о создании ипотечного банка для  российских дворян, осуществляющего  долгосрочное кредитование. Указом от 18 декабря 1797 г. был учрежден Вспомогательный  банк для дворянства. Название “Вспомогательный”  было объяснено в тексте Устава Заемного банка, который делал “вспоможения... дворянским фамилиям, имеющим собственности  в недвижимых имениях, обремененным долгами, падшим в руки алчных ростовщиков  и приходящим в не состояние от тягостных процентов”.

Создание нового кредитного учреждения было инициативой  правительства сына Екатерины II императора Павла I. Поклонник прусского порядка  с его ясностью и четкостью, он по-новому рассматривал проблему банка  для дворян. Вспомогательный банк был задуман по образцу прусских земельных банков. Он стал эмитентом 5-процентных банковских билетов, которыми выдавались долгосрочные ссуды. Это  были денежные суррогаты — ценные бумаги, обязательные к приему частными кредиторами и государственными учреждениями. Их разрешалось передавать из рук в руки по передаточным надписям. Идея выпуска таких билетов была предложена в 1791 г. известным поэтом Г.Р. Державиным, представившим проект учреждения “Патриотического банка”. Хотя последний так и не был  создан, идея эмиссии билетов была подхвачена автором устава Вспомогательного банка А.Б. Куракиным.

Алексей Борисович  Куракин был видным российским сановником времен Екатерины II и Павла I. Главный  директор Ассигнационного банка, он занимал также должность генерал-прокурора, а позднее — министра Департамента удельных имений. Он приходился братом Александру Борисовичу Куракину, самому влиятельному деятелю первых лет  царствования Павла I. Благодаря родственным  связям А.Б. Куракин реализовал свой проект создания нового банка и стал его руководителем. Согласно уставу управлять созданным банком должен был Главный попечитель, ближайшими помощниками которого были Старший  советник и два советника, составлявших Правление банка.

Вспомогательный банк начал свои операции 1 марта 1798 года. Его устав предусматривал использование  ссуд в первую очередь для погашения  долгов помещиков купцам и государственным  кредитным учреждениям. Банк должен был на протяжении двух лет выдавать долгосрочные ссуды на 25 лет под 6% годовых банковскими билетами под залог населенных имений. Размер ссуды определялся из расчета 40—75 руб. на ревизскую душу в зависимости  от разряда губернии. При получении  билетов заемщик должен был внести в банк 8% суммы (2% монетой и 6% билетами). В течение первых пяти лет заемщики выплачивали 6% годовых и лишь в  последующие годы погашали ссуду. При  несостоятельности заемщика банк должен был взять заложенные имения под  свою опеку — расплатиться с кредитором, а через 25 лет вернуть свободные  от долгов поместья их владельцам.

При создании Вспомогательного банка правительство рассчитывало, что выпущенные банком 5-процентные банковские билеты, приносившие доход  в 5% годовых, будут храниться на руках  у дворян в течение относительно длительного срока. Исходя из этого, а также в соответствии с запросами  дворян банк выпустил в обращение  билеты на сумму 50 084 200 руб., что было сопоставимо с размером годового государственного дохода (в 1796 г. он составил 68 млн. рублей).

Но среди дворян не было доверия к новым денежным суррогатам, и держатели банковских билетов стали в большом количестве предъявлять их к размену на ассигнации. В кассах Вспомогательного банка  периодически не хватало наличности. Курс банковских билетов при их переходе из одних рук в другие падал  до 15%. Кроме того, выяснилось, что  создатель банка А.Б. Куракин оказался одним из основных держателей билетов. Уже в первый день деятельности Вспомогательного банка братьям Куракиным была выдана ссуда под залог имения в Псковской губернии; не прошло и двух недель, как они же получили ссуды под залог еще трех поместий. Куракины, как ранее П.И. Шувалов, “прибыльно” использовали средства казны.