Территориально пограничные конфликты КНР

Б. И. ТКАЧЕНКО, 
кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник 
(Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН,) профессор-консультант (Морской государственный университет имени адмирала Г. И. Невельского)

Вопросы пограничной политики КНР второй половины XX века

В вышедшей в свет академической  монографии д. и. н. Е. Д.Степанова, специалиста в области истории международных отношений и пограничной политики КНР (Институт Дальнего Востока РАН), "Политика начинается с границы. Некоторые вопросы пограничной политики КНР второй половины XX в." (М.: ИДВ РАН, 2007. 244 с.) рассматриваются различные аспекты политики КНР, связанные с территориально-пограничными проблемами этой страны, которые во второй половине XX века после провозглашения Китайской Народной Республики приобрели особо важное значение и потребовали их скорейшего урегулирования.

Данная монография относится к  числу немногих отечественных публикаций, в которых рассматриваются территориально-пограничные проблемы современного мира и Евро-Азиатского континента применительно к современному Китаю. Поскольку Китай — ближайший сосед России в Азии и на Дальнем Востоке, к тому же имеющий с ней самую протяженную границу в мире — более 4200 км — данная книга представляет несомненный интерес для российского и особенно дальневосточного читателя.

В ней проанализирована взаимосвязь  событий на границах Китая с сопредельными  странами Азии с общим внешнеполитическим курсом руководства Китая соответствующего периода на протяжении второй половины XX века. Анализ проблем, связанных с определением и утверждением государственных границ Китая, представляет практический интерес для исследователей, занимающихся изучением истории международных отношений на Дальнем Востоке, в Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии.

Анализ пограничной политики Китая  во второй половине XX столетия представляет собой не только чисто академический интерес в плане изучения истории вопроса (исторический аспект проблемы), но и практический интерес в плане формирования более обоснованной внешней политики Российского государства по отношению к Китаю (политический аспект проблемы). Следует иметь в виду, что ряд приемов, примененных дипломатией Китая в ходе переговорного процесса по территориально-пограничным проблемам с сопредельными странами, может быть использован ею вновь при возникновении соответствующих ситуаций.

Анализ собственно пограничной  политики КНР в монографии предваряет теоретическая глава о границах государств, территориально-пограничных спорах между ними, причинах возникновения этих споров в современный исторический период. Такой предварительный теоретический экскурс следует признать оправданным, поскольку облегчает понимание сути конкретных территориально-пограничных проблем, рассмотренных в монографии.

В следующей главе автор подробно останавливается на особенностях традиционного подхода Китая к вопросам границ и территорий. Отмечается, что со второго тысячелетия до нашей эры в Китае сложилось и утвердилось китаецентристское представление об окружавшем Китай мире — представление о том, что правитель Китая является владыкой всех стран и народов, населяющих Поднебесную (весь известный китайцам мир, а также и сам Китай). Причем всегда в центре этого мира находился Китай, именуемый китайцами Чжунго, т. е. буквально Срединное государство. В Китае получила развитие концепция провозглашения китайского императора правителем всей Поднебесной, куда включалось не только собственно Китайское государство, но и земли далеких некитайских народов. Автор обращает внимание на то, что в этой связи в Китае не придавалось значения установлению рубежей своего государства и порой даже отрицалось существование таковых. Этому способствовала своеобразная "данническая (вассальная)" система взаимодействия Китая с соседними народами, содержавшая протокольные нормы, церемонии и ритуалы отношений Китая с другими странами и представителями их народов, согласно которой прибытие ко двору правителей Китая даннических миссий (зачастую торговых делегаций) с соблюдением установленного ими церемониала трактовалось китайскими династическими хроникёрами и историками как свидетельство зависимости или даже принадлежности этих стран Китаю, включая тем самым в Китай огромные территории окружающего мира.

Автор прослеживает связь "даннической  системы" с последующими территориальными претензиями Китая к соседним государствам в XX веке. С середины XIX века эти территории были захвачены европейскими колониальными державами — Англией, Францией, Голландией, а также Японией. Тезис об утрате Китаем исторических земель — Бирмы, Вьетнама, Таиланда и остальной части Индокитайского полуострова, гималайских государств — Непала, Бутана и Сиккима, а также пригималайского района, Индонезии, Тайваня, Рюкю, Кореи, Монголии, Приамурья, Приморья и Сахалина, а также значительной части территорий республик Средней Азии — усвоили и отстаивали как деятели партии Гоминьдана, в частности Сунь Ятсен и Чан Кайши, так и деятели Компартии Китая — Мао Цзэдун и Дэн Сяопин. Опираясь на эту "теорию", Мао Цзэдун в беседе с представителями Социалистической партии Японии в 1964 году заявил, что "примерно 100 лет назад район к востоку от Байкала стал территорией России и с тех пор Владивосток, Хабаровск, Камчатка и другие пункты являются территорией Советского Союза. Мы еще не предъявляли счета по этому реестру" ("Правда". 1964. 2 сентября). При площади современного Китая в 9,6 млн. кв. км общая площадь территорий, "утраченных" Китаем, оценивалась различными китайскими авторами в гоминдановский и послегоминдановский периоды от 4 до 10,5 млн. кв. км (с. 36 монографии).

Особое внимание в монографии автор  уделил подходам правительства Китая  к территориально-пограничным проблемам после прихода к власти в стране Коммунистической партии Китая и провозглашения Китайской Народной Республики 1 октября 1949 г.

В этой связи автором рассматривается история приобретения независимости от китайской метрополии Монголии, а также тибетский вопрос. Как известно, после победы Синьхайской революции 1911 г. в Китае и свержения в стране власти чужеземной маньчжурской императорской династии Цин Внешняя Монголия и Тибет провозгласили свою независимость, т. е. свой выход из состава Китайского государства, не признанную, однако, международным сообществом. Де-факто же Внешняя Монголия и Тибет обладали независимостью, поскольку первые попытки китайских властей восстановить существовавшее ранее положение вещей (сюзеренитет Китая в этих регионах) военной силой в обоих случаях окончились поражением китайских войск. Вопрос о Монголии и особенно Тибете представляет существенный интерес для современного читателя, поскольку эта тема мало исследована в отечественной научной литературе. Автор последовательно вводит читателей в курс этих проблем, раскрывая ряд детализирующих подробностей.

Судьба Монголии и Тибета оказалась  различной. При моральной, материальной и военной поддержке Советского Союза Монголии удалость отстоять свою фактическую независимость, а в 1945 г. на Ялтинской конференции глав правительств СССР, США и Великобритании по настоянию СССР (И. В. Сталина) союзники согласились на сохранение статус-кво Внешней Монголии. Затем последовала договоренность СССР с правительством Китайской Республики о признании ею независимости МНР. Данная договоренность была подкреплена итогом всенародного референдума в Монголии. Таким образом, за утверждением суверенитета Монголии стояло стремление монгольского народа, который опирался на последовательные шаги в этом направлении со стороны СССР. Автор обращает внимание на то, что руководство Компартии Китая (Мао Цзэдун) ставило перед руководством СССР вопрос о присоединении Монголии к КНР в 1949 и 1954 годах.

Что же касается Тибета, то китайским  властям после провозглашения Китайской  Республики в 1912 г. и вплоть до провозглашения КНР в 1949 г. не удалось ликвидировать  фактическую независимость Тибета. Тибет в 10—40-е годы XX столетия являлся феодальным государством с теократической формой правления и развивался после изгнания в 1911 г. китайских войск и представителей китайской администрации совершенно самостоятельно. Однако лишенный международной поддержки, Тибет был оккупирован НОАК в 1950 г и капитулировал.

Характеризуя взаимоотношения  КНР и Республики Китай на Тайване, автор отмечает, что Тайвань "обладает определенной территорией, на которой осуществляется его юрисдикция, основанная на правовых нормах, установленных именно его властями; он имеет полностью суверенную власть; существуют органы законодательства и правосудия, а также цельная система органов и учреждений" (с. 63), т. е. обладает всеми атрибутами суверенного, независимого государства. Это интересная авторская трактовка ситуации вокруг Тайваня, не совпадающая со статьей 5 Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР 2001 г.

Монография в значительной своей  части посвящена политике руководства  КНР по урегулированию пограничных  споров и договорно-правовому оформлению границ Китая с сопредельными странами. В этой связи автор углубляется в историю пограничных проблем применительно к каждой стране. Такого рода исторический экскурс следует признать и необходимым, и удачным, поскольку в отечественной специальной литературе число публикаций по этим двусторонним пограничным проблемам составляет считанные единицы. Автор оперирует малоизвестными зарубежными источниками, вводя их во внутрироссийский научный оборот, что является достоинством данной книги. Монография содержит богатый фактологический материл по конкретным, но малоизвестным отечественному читателю китайско-бирманским и китайско-индийским территориально-пограничным проблемам и в этой связи представляет интерес для политологов-международников и историков-страноведов.

Специальная глава книги посвящена  методу "картографической агрессии", использованному руководством КНР для выдвижения территориальных претензий к сопредельным странам в 1950—70-е годы. Показательно, что уже в первые годы существования КНР путем публикации фальсифицированных карт были выдвинуты претензии на территорию почти всех стран, с которыми граничил Китай — Индии, Бирмы, Афганистана, Непала, Бутана, Кореи и СССР. Автор подробно рассматривает, как менялись "аппетиты" руководителей в Пекине, оперируя картами, изданными в КНР. Недостатком изложения материала в данной главе является отсутствие какой-либо схематизированной картографической иллюстрации, наглядно поясняющей территориальные претензии КНР. Обилие географических названий, большинство из которых отсутствует даже в детальных географических атласах, приводит к тому, что текст как бы "зависает" и поэтому воспринимается с трудом.

В монографии раскрывается, как методу "картографической агрессии" подверглась  на две трети акватория Южно-Китайского моря, отражая претензии руководства КНР на часть открытого моря, что явно противоречит статье 2 Женевской конвенции об открытом море 1858 г. и статьям 87 и 89 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. Однако до сих пор в Атласе провинций КНР обозначается "морская государственная граница КНР" в Южно-Китайском море в 100—200 км от побережья Индокитайского полуострова и островов Зондского архипелага.

Автор монографии отмечает такой характерный  момент как преемственность внешней  политики Китая по территориальному вопросу — от цинской дипломатии к гоминдановской и вплоть до дипломатии КНР. Эпохи меняются, а общая позиция и подходы во внешней политике, включающие ее нюансы, размеры традиционных территориальных претензий Китая в прошлом, система аргументирования этих претензий, тактика ведения этих переговоров, остаются прежними.

Характерно, что на "спорных" (по версии китайской картографии) участках впоследствии по китайской инициативе возникло большое число "случайных" пограничных инцидентов. Это касалось границ Китая с Бирмой, Индией и СССР в 1950—60-е годы.

Автор обращает внимание на лукавую  формулировку существования "вопросов неполного определения границы, оставленных историей", провозглашенную в докладе премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая на сессии Всекитайского собрания народных представителей в 1957 г., в последующем прочно вошедшую в обиход китайской дипломатии. Тезис "вопросы, оставленные историей" в последующие годы широко использовался китайской стороной во взаимоотношениях с сопредельными странами, в том числе и с СССР, для закамуфлированного выдвижения определенных территориальных претензий. Из доклада Чжоу Эньлая следовало, что "все пограничные и территориальные разногласия и споры, существующие или могущие возникнуть между Китаем и сопредельными странами, являются результатом политики империалистических держав, представляя собой вопросы, оставленные историей"; что решаться они должны на "справедливой и рациональной основе" (с. 112). Автор справедливо обращает внимание на то обстоятельство, что "вопросом, оставленным историей" можно назвать любую проблему, возникшую некоторое время назад" и в подходящий момент (для отвлечения внимания населения Китая от каких-либо конфликтных проблем и ситуаций внутреннего развития) объявить договорные документы о границах Китая с сопредельными странами неравноправными, а потому требующими их коренного пересмотра (!), списывая при этом реанимацию этих вопросов на деятельность империалистов или на те силы в сопредельных странах, которые якобы унаследовали политику империалистов.

Автор делает немаловажное замечание, что китайская дипломатия использовала формулу "вопрос, оставленный историей" и в ситуации, когда у китайского руководства возникало несогласие с ранее заключенным международно-правовым договорным документом о границе.

Автор отмечает, что обращение политиков  и ученых Китая к тезису "справедливости и рациональности" при решении погранично-территориальных проблем прикрывает стремление добиться прежде всего "восстановления исторической справедливости", нарушенной якобы в процессе формирования территории и границ Китайского государства, особенно после того, как оно вступило в непосредственный контакт сначала с Россией, а затем и другими государствами Запада, которые подчинили себе сопредельные с Китаем страны. "Справедливое и рациональное решение вопросов, оставленных историй" и касающихся границ и территорий, подразумевает прежде всего признание партнером Китая допущенной в отношении него в прошлом "несправедливости", в результате которой он потерял часть "своей" территории, и если не возвращения ему хотя бы чисто символической части "утраченной территории", то признания себя в той или иной форме "территориальным должником" Китая" (с. 115).