Архив посольского приказа

Обратная сторона «сставов» служила, во-первых, для «рукоприкладства» всех лиц, вызывавшихся в приказ по данному делу, - челобитчиков, ответчиков, свидетелей, душеприказчиков и т.п.; во-вторых, для нанесения разных помет и надписей, вызывавшимся ходом дела; в-третьих, для обозначения адресов, по которым шла переписка; в-четвертых, для обозначения на первом и последнем «ставе» заголовка столбца. Кроме этого на обороте беловых столбцов производились «справа» и «скрепа». Эти последние моменты процедуры дела заключались в следующем: по окончании дела и после переписки всего его текста «счерна начисто» и сверки, переписчик удостоверял своей подпись на обороте исправность беловика («справки» имя рек), а вершивший дело дьяк или исполняющий его обязанности подьячий («подьячий с приписью») скрепляли столбец, расписываясь по местам склеек на обороте так, чтобы буквы, входящие в его титул и подпись, растянулись по склейкам, с повторением подписи, смотря по длине столбца, по нескольку раз. Такая «скрепа» производилась в целях охраны входивших в дело документов от подлогов, изъятий, утрат, перемешивания ставов вследствие расклейки столбцов и т.п.

Обязательность описанной нами формы ведения дел и официальной  скрепы столбцов дьяками была узаконена  уже Судебником 1550 г., в котором  было сказано: «А которое будет дело судить царь и великий князь, или  дети царя и великого князя, или бояре…, и дьяку истцовы и ответчиковы речи велети записывати перед собою». По окончании производства по делу, «дадут дьяки подьячим счерна начисто переписывати, и дьяком к тем… делом по ставом руки свои прикладывати». Обязательность столбцовой формы ведения дел была подтверждена Соборным Уложением 1649 г. (статья 11).

После описанного оформления лента  из ставов скатывалась исписанной стороной внутрь, получала вид свитка или  рулона и в таком виде хранилась. Столбцы нередко достигали в  длину нескольких десятков, а порою  и свыше сотни метров. Так, например, длина столбца, содержавшего Соборное Уложение 1649 г., достигала 309 метров.

Приказные люди оправдывали этот способ оформления и хранения документов, с одной стороны, тем, что при  нем ни один лист дела не мог выпасть  незамеченным, ни затеряться, ни подвергнуться  злонамеренной ыемке или замене подложным «ставом»; с другой стороны, тем, что склеенные в один столп все части дела облегчают производство по нему справок и разыскание нужных документов.

Однако эти удобства были весьма относительны и часто перевешивались существенными неудобствами.

При пользовании материалами столбцов, приходилось многократно раскатывать  и вновь скатывать их, что вредно отражалось на состоянии столбцов.

Другой формой письмоводства были «тетради».Тетрадь состояла из нескольких листов (обычно не менее четырех), сшитых в один корешок наподобие наших обычных тетрадей. Если тетрадь была сшита из листов, перегнутых пополам, она называлась «тетрадью в десть»; если тетрадь состояла из полулистов, перегнутых пополам, она называлась «тетрадью в полдесть»; если тетрадь состояла из четвертушек, согнутых пополам, она называлась «тетрадью в четверть дести».

Третьей формой письмоводства были «книги». Эта форма является производной  от тетрадной формы. Если записи, начатые  в одной тетради, продолжались в  другой, или в нескольких друг за другом, то однородность их содержания требовала того или иного скрепления. Скрепление достигалось либо связыванием тетрадей в их последовательности в одну пачку, либо подшивкой их друг к другу по способу брошюровки. Из сброшюрованных тетрадей и получились «книги».книги сплошь и рядом оставались без переплета. Если книга снабжалась еще переплетом, это оговаривалось в названии формы книги: «книга в досках», «книга в коже» ит.п.

Наконец, отдельные законодательные  акты, правительственные распоряжения, сделки частных юридических лиц  и др. оформлялись в виде грамот.

Законченные производством дела, переписка  и различные отдельные документы  хранились в столах и повытьях, будучи сгруппированы обычно по названным формам письмоводства.

Материалы, не подходящие под эти  формы, группировались в «связки» и  «свертки». Такой прием применялся к следующим материалам. Среди  делопроизводственных материалов оказывались  зачастую разрозненные одиночные документы  разнородного содержания. Не ломая долго головы над группировкой таких материалов, подьячие механически создавали из них «связки» и «свертки» с надписями: «Рознь», «Розница всякая», «Сверток розницы всякой», «Связка всякой розни» и т.п. Дополнительные материалы, относящиеся к каким-либо делам, уже заполнившим соответственные тетради и книги связывались с ними также в «связки» с надписью: «Книги и тетради (о том-то), а к ним привязано…».

 

 

Глава 2. Организация архивного  дела в приказах

2.1. Постановка хранения документов  в приказах

 

 

Специфика деятельности Посольского  приказа объективно превращала его  в своего рода культурный центр страны. Здесь работала большая группа переводчиков, толмачей, сюда прибывали различного рода донесения, хранились отчеты послов, разнообразные выписки из исторических трудов, переводные сочинения и т.д.

По мере накапливания в столах и  повытьях приказов документальных материалов, стали наиболее старые из них хранить в отдельных помещениях. Обособленного хранения требовали и документы руководящего и справочного характера, нужные всем столам и повытьям. От постоянного хождения по рукам приказных документальные материалы изнашивались и становились непригодными к пользованию. Во избежание этого стали издаваться указы о снятии в приказах с таких документов копий. Копии изготовлялись в количестве экземпляров, соответствовавшем числу столов или повытий и распределялись по ним для повседневного пользования, оригиналы же должны были храниться отдельно, под названием «подлинники», «подлинные книги».

Так возникли в приказах архивы.

Первоначально это были тесные, неприспособленные  «казенки» в избах приказов. Но после московского пожара 1626 г., уничтожившего  документов во многих приказах, для  приказов было построено в Кремле каменное двухэтажное здание, имевшее форму буквы П. Одна линия этого корпуса шла вдоль кремлевской стены, возле которой протекала Москва-река, а другая тянулась по кремлевской площади. В здании каждый приказ сосвоим архивом размещался по-разному. Архив Разрядного приказа помещался вместе с присутствием и канцеляриями столов в одном верхнем этаже. Архив Посольского приказа находился в отдельном помещении в нижнем этаже. Столы Поместного приказа, а с ними и дела были размещены частью в верхнем, частью в нижних этажах.

Казенки были оборудованы железными  или деревянными, по обшитыми жестью дверями с железными засовами и запорами. Окна казенной были защищены железными решетками с такими же запорами.

Каждый стол хранил свои старые дела в отдельной казенке или палате, причем для документов каждого его  повытья в палате отводились отдельные сундуки, ящики, коробьи, изредка шкафы передвижные или вделанные в стены и «полати», т.е. деревянные настилы или ярусы, к которым вели лесенки.

Следовательно, документы размещались  в архиве каждого приказа по его  структуре.

Особых архивных работников в приказах не существовало и хранение дел лежало на дьяках и подьячих. При этом первоначально только дьяки ведали хранением дел, но по мере разрастания архивов к хранению документов стали допускаться «старые и середней статьи» подьячие, а позднее и «молодые» подьячие.

 

 

 

 

 

 

 

2.2. Виды и приемы составления  справочного аппарата в архивах  приказов

 

 

По сравнению с описью «царского  архива» описи приказных архивов  были более конкретными и детальными. Исковые признаки вместилищ документов обозначались в описях не только по внешнему виду, материалу, устройству и состоянию, но и по внешнему виду, материалу, устройству и состоянию, но и по фамилиям дьяков и подьячих, по роду и содержанию документов. Глухие суммарные заголовки сменяются  подробным раскрытием предмета или  вопроса документов, с воспроизведением или использованием для заголовков помет, с обозначением дат или  оговорок об их отсутствии, перечислением  печатей, подписей, указанием писчего  материала документов, языка, физического  состояния документов (дефекты, следы  порчи, степень  ветхости  и т.п.). Так, например, описав грамоту московскому  правительству польского короля Владислава, подписавшегося на ней  титулом московского царя, составители  описи воспроизвели сделанную на грамоте московской властью следующую  помету: «В той грамоте в лице (на лицевой стороне) подписано: как прежде сего великому государю твоему Жигимонту королю, и тебе великого государя сыну, и панам – раде коруны Польские и великого княжества Литовского с посланники нашими и с гонцы грамотами и речьми многажды отказали тебе, - и ныне отказываем: отнюдь себе на Московское государство не надейся и на уме того не держи и государем Московским, чего тебе бог не дал, не пишись… И впредь отом учнешь к нам писати, - и нам тех людей казнить смертью».

В отношении других документов при  составлении их заголовков имеющиеся  на них «политически продуманные», по выражению Л.В. Черепнина, пометы не воспроизводились полностью, а использовались, как элемент заголовков, давая  на основании помет сведения об обстоятельствах  и времени происхождения документов.

Наряду с описями, в некоторых  приказных архивах (Разрядном, Поместном), разрабатывались и другие элементы справочного аппарата – «азбуки», «азбуки по алфавиту», «главы».

В целях облегчения большой справочной работы, производившейся архивами, подьячих снабжали описи архивов  ориентирующими знаками на полях. Так  как больше всего приходилось  наводить справки о лицах, то на полях, рядом с каждой описательной статьей, в которой значилась фамилия  какого-либо лица, проставлялись его  инициалы. Постепенно поля описи испещрялись  инициалами, шедшими друг за другом без алфавитной, разумеется, очередности. Такие описи и получили название «азбук».

Затем самые фамилии из описей стали  переписываться в отдельные книги  в алфавитном порядке, и, таким образом, получались алфавитные указатели фамилий  – «азбука по алфавиту». В указателях при каждой фамилии проставлялось  обозначение номера и года того дела или книги, в которых находятся  сведения о данном лице, например:  «Овдокимов Василей (к) 135 г. № 7». Это  значит: об Овдокимове см. в книге за 135 (1627) г. под № 7.

«Главы» представляли собою перечни  комплексов однородных документов, соединенных  в сборники и переплетенных в  книги, т.е. это были внутренние описи, которыми снабжались такие сборники. В одной из книг Поместного приказа  так обозначено справочное значение «глав»: «Указ главам: в книзе сей аще хощеши вскоре изыскати, то по сем главам без труда обрящеши».

В приказных архивах практиковалась и номерация документальных материалов. Если в описи «царского архива» мы наблюдали лишь номерацию вместилищ документов (ящиков, сундуков, коробов, ларцов и т.п.), то в приказных архивах, правда не во всех, применялась номерация и самих единиц хранения. Номер славянской цифрой проставлялся на заглавном листке сборника, книги, тетради на середине его правого края и затем повторялся в правом верхнем углу первого листа самого текста. Столбцы снабжались номерами на обертках и на обороте первого сстава столбца. Проставленные таким образом на делах, книгах, сборниках, столбцах номера заносились затем в описи, при соответственных описательных статьях.

Кроме всех перечисленных справочных средств, уже применялись топографические  отметки, именно: на документах отмечалось их местонахождение, а вместилища снабжались ярлыками с указанием, «какие столпы и дела и книги положены, чтобы  скорее и удобнее сыскать».

Такова была постановка архивного  дела в московских приказах.

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Состав и содержание документальных материалов архива Посольского приказа 

 

 

Компетенция Посольского приказа  расширялась постепенно. Первоначально  он играл роль думской канцелярии, ведшей делопроизводство по сношениям  Москвы с иностранными государствами, и самостоятельных полномочий не имел. Так как эту функцию Посольский приказ унаследовал от казны или  Казенного двора, то вместе с нею  он получил и основную массу документов, хранившихся в последнем. Таким  образом, в Посольском приказе оказался старейший фонд – материалы бывшего  Государственного архива Москвы: грамоты  и договоры русских феодальных земель и трактаты с европейскими и азиатскими государствами и землями.

В результате дальнейшего расширения дипломатических сношений Русского государства это древнейшее ядро архива Посольского приказа непрерывно обростало новыми документальными материалами, свидетельствующими о большом размахе иностранных сношений России. В трех структурных частях приказа – повытьях (Посольский архив не имел столов и делился на пвытья) отлагались документальные материалы по сношениям с государствами Западной Европы. Из первого повытья поступали в архив дела, именовавшиеся тогда «папежскими» (сношения с римской курией), «цесарскими» (сношения с священной Римской империей), «гишпанскими», французскими, англицкими»; в процессе работы второго повытья в архиве накапливались дела «польские, свейские, турские, волоцкие, мултянские (сношения с Молдавией), голанцы, амбурцы, вольные города, греки и приезды греческих властей». От третьего повытья в архив поступали дела «датские, бранденбургские, курлянские».

Два повытья отлагали в архиве документы по сношениям с азиатскими государствами и землями. Это были дела персидские, армянские, калмыцкие, грузинские, китайские, юргенские (Хорезм), бухарскиеи материалы о сношениях с сибирскими калмыками.

Среди документов, отражающих внешние  сношения Русского государства, особенно важны «статейные списки» - отчеты в  форме дневников, представлявшихся  русскими посольствами в приказ по возвращении из-за границы. В статейных  списках записывались наказы посольству, церемониал их поведения, которого послы  должны были строго держаться во всех официальных сношениях в чужеземной стране. В статейные списки заносились и документы, получившиеся посольством от правительства чужеземной страны. Затем в списках записывалось послами изо дня в день по «статьям» (т.е. по пунктам, по порядку) все, что они делали, говорили, видели и слышали за границей. Конечно, не все, записанное в статейных списках, соответствовало действительности. «Те все речи, которые говорены и которые не говорены, - отмечает в своих записках Котошихин, - пишут они (послы) в статейных списках не против (против = согласно в соответствии) того, как было говорено (в действительности)».