Опыт создания толкового словаря

Например, конкретные имена  существительные в словаре регистрируют названия объектов, лиц по профессии, национальной принадлежности, имена  представителей флоры и фауны  и прочее и включают в свою семантику  денотатный компонент значения и типичные для данного класса свойства объектов.

Например:

ШКАФ, –а, в (на) шкафу, мн. –ы, –ов, м.

1. Предмет мебели —  род большого стоячего ящика  с дверцами для хранения вещей,  одежды. Книжный ш. Зеркальный ш. (с зеркалом, вставленным в дверцу). Встроенный ш. (вделанный в стену). Несгораемый ш. (сейф).

2. Специальное устройство  в виде закрывающейся коробки  для сушки, готовки и других  целей, духовка. Духовой ш. Жарочный ш. Сушильный ш.

уменьш. шкафчик, –а, м. и шкафик, –а, м.

прил. шкафной, –ая, –ое и шкафный, –ая, –ое.

Абстрактные же имена существительные, обозначающие состояния, чувства, свойства, признаки и другое, не поддаются  обычно точному определению и  толкуются как общее указание на состояние, его различные стадии и функции.

Например:

КРАСОТА, –ы, мн. –оты, –от, –отам, ж.

1. ед. Всё красивое, прекрасное, всё то, что доставляет эстетическое  и нравственное наслаждение. К.  русской природы. К. поэтической  речи. Отличаться красотой. Для красоты (чтобы было красиво; разг.).

2. мн. Красивые, прекрасные  места (в природе, в художественных  произведениях). Красоты юга. Красоты стиля.

3. красота! в знач. сказ. О чём–н. очень хорошем, впечатляющем, блеск (в 3 знач.) (разг.). Погуляли, искупались. К.!

увел. красотища, –и, ж. (к 1 и 3 знач.; прост.).

При лингвистическом описании лексики П. Н. Денисов предлагает учитывать ряд принципов. (Д., с.214 – 215) Во-первых, это принцип «относительности», или «ориентированности на адресата». «…каждый словарь… предполагает в читателе … определенный исходный минимум знаний, на котором надстраивается новое знание, извлекаемое непосредственно из данной книги». Принцип относительности лингвистических описаний подразумевает как следствие принцип «множественности описаний» одного и того же круга явлений языка или речи. «Теоретическая грамматика и теоретический словарь как абстрактные объекты лингвистической теории имеют право на существование лишь в той мере, в какой они дают общее решение для построения лингвистических описаний конкретной ориентации.» Кроме принципа относительности лексикографических описаний и вытекающих из него принципов ориентированности и множественности лексикографических описаний, а также принципа «традиционности» и «лексикографического историзма» учёный выделяет еще несколько принципов описания.

Это принципы «стандартности», «экономности», «простоты», «полноты», «эффективности» и «семантической ступенчатости описания».

Согласно принципу «стандартности», «лексикографическое описание одинаковых явлений должно быть одинаково на всем протяжении словаря. Синтаксис  и слова, применяемые для толкований, помет, пояснений и т. д., должны по возможности не варьироваться, хотя полностью избежать синонимии в  лексикографическом метаязыке, по-видимому, нельзя».

«Экономность» описания означает предпочтение краткого описания более  длинному.

«Простота» описания связана  с принципом ориентированности  описания, но имеет особый «оттенок предпочтительного использования  предельно ясных синтаксических конструкций и слов, в лексическом  значении которых нет излишней расплывчатости».

«Полнота» описания означает стремление исчерпать все существенные признаки значения и правила употребления слова в словарной статье.

«Эффективность описания связана со стремлением к построению словарной статьи в алгоритмической  форме с тем, чтобы в словаре  активного типа… прочтение словарной  статьи приводило к правильному  употреблению описываемого слова в  речи, в высказывании, а в словаре  пассивного типа… давало возможность  точного понимания слова в  контексте на фоне всех его парадигматических, синтагматических, деривационных и иных свойств».

Принцип «семантической ступенчатости» описания означает, что «слова, выполняющие  метаязыковую функцию в словарной  статье, могут быть всего лишь на один - два семантических признака проще описываемого слова. Иначе говоря, «описание некоторого слова цепочкой предельно простых в семантическом отношении слов («элементарных смыслов») или слов «лексической аксиоматики» не является насущной необходимостью, поскольку приводит к длиннотам, тогда как описание словами, которые проще описываемого слова на один – два семантических признака, будет гораздо короче, обозримее и доступнее.

 Если словарь замкнут в себе, то есть семантически автономен, то все слова левой и правой частей толкуются и, следовательно, семантически самые простые слова будут использоваться для толкования ближайших по сложности слов и так, со ступеньки на ступеньку, будет реализоваться принцип семантической ступенчатости словарного описания».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.3.«Толковый словарь  живого великорусского языка»                              В. И. Даля как отражение истории русского языка

В истории отечественной  культуры и лингвистики «Толковый  словарь живого великорусского языка» В. И. Даля занимает особое место, по праву став золотой страницей русской лексикографии. Эта своеобразная энциклопедия жизни русского народа первой половины XIX в., бесценное свидетельство его духовной и материальной культуры, давно уже является настольной книгой не только филолога, но и всякого образованного человека, интересующегося русским языком. 22 ноября 2011 г. исполняется 210 лет со дня рождения В.И. Даля, знатока и преданного хранителя красоты русского слова.

В многочисленных трудах, посвященных «Толковому словарю живого велико-русского языка», как правило, отмечаются лексикографические заслуги его автора, в то время как материалы словаря свидетельствуют и о пристальном внимании В. И. Даля к вопросам еще не установив-шейся тогда орфографической нормы, к теории и практике русского правописания. Однако эта сторона его лингвистической деятельности известна уже в меньшей степени.

XIX век вошел в историю русского правописания как время «мучительных орфографических шатаний» и всеобщего внимания к орфографии [Виноградов 1946, 74]. Хаотичность и неупорядоченность правописания на протяжении всего столетия оставалась одним из самых серьезных недостатков орфографии. Современники, начиная с А. С. Пушкина, оценивали орфографическую ситуацию XIX в. как критическую: «орфография, сия геральдика языка, изменяется по произволу всех и каждого» [Виноградов 1946, 69].; «У нас столько же орфографий, сколько книг, сколько журналов, сколько литераторов,  и потому нет никакой орфографии» [Шанский, 1955, 232-233].

Отсутствие единой системы орфографических правил, неупорядоченность регламентаций руководств и грамматик побуждали многие издания принимать свое «индивидуальное» правописание. В XIX в. вышло около 50 изданий, которые придерживались особых орфографий [Обзор предложений... 1965]. Поэтому создание В. И. Далем для «Толкового словаря живого великорусского языка» собственной системы правописания было вовсе не прихотью автора, а вынужденной необходимостью, продиктованной состоянием орфографического вопроса этого периода: «Надо также сказать несколько слов о правописи, принятой в словаре. Это дело у нас задача трудная; покуда пишешь сплеча (вот и спотычка: иной пишет с плеча...), так сходит с рук на всякий лад, а как только приходится отдать отчет себе и людям в каждой букве, да и постановить общие и частные правила, то, нисколько не желая быть ни новщиком, ни отщепенцем, вынужден однако же решиться, в со-мнительных случаях, на то, либо на другое. .. и, может быть, иногда невольно спадаешь в крайности» [Даль 1880, XXV].

Основные положения орфографической теории В. И. Даля были сформулированы им в «Напутном слове», представленном Обществу любителей российской словесности 21 апреля 1862 г. в Москве.

Теоретические взгляды В. И. Даля в области правописания представлены так в целой серии материалов орфографической дискуссии под общим название «Грамота», развернувшейся на страницах газеты «Русский», с ее редактором издателем М. Погодиным.

Практическую реализацию орфографические воззрения В. И. Даля получили в первом издании его «Толкового словаря живого великорусского языка». Орфографические новшества словаря в большинстве случаев получили у современников отрицательную оценку: «Словарь Даля узаконяет чересчур своеобразное и до него никем не принятое правописание» [Валгина, 2002, 24], «Очень многие слова пишет он решительно наперекор употреблению и узаконенным правилам языка» [Баженов 1862: 601]. Я. К. Грот считал, что автор Словаря как лексикограф «не должен бы и в отношении к правописанию позволять себе слишком резких нововведений; в противном случае при употреблении Словаря будут возникать неизбежные затруднения и недоумения» [Валгина, 2002, 74]. Единодушно неприемлемыми и слабо аргументированными критики посчитали написание ряда групп слов. Ср.:

1) опредЬленый, дЬланый, своевремен-ный. Я. К. Грот справедливо указал, что между этими написаниями и предлагае-мыми тут же в Словаре написаниями дан-ный, бездыханный, деревянный, совершен-ный и т.д., в большинстве случаев просто «невозможно провести ясной границы» [Там же, 44];

2) вобще, вображение, воружать, со- meimcmeoeamb. Подобные написания Я. К. Грот посчитал «слишком большими уступками» «в пользу выговора» [Там же]. Следует отметить, что в Словаре встреча-ются и написания со(о)бщитъ, со(о)бра- жете, соотечественникъ, где второе о тоже оказывается безударным, однако приведенные слова пишутся с удвоенной гласной о;

3) расстричь, рассрочить, расстояние, расставлять, бессрочный. Такое отражение ассимиляции конечного звука приставки и начального корня характеризовалось как безосновательное и «в высшей степени» неправильное [Баженов 1862: 601];

4) небесчего, непосеб, неначто, нескраю. Рецензенты отмечали, что излишнее увлечение В. И. Даля слитными написаниями привело к появлению в Словаре таких форм, «в существовании которых как слов самостоятельных нельзя не усомниться» [Николич 1874, 24]. Они расшатывают «основные правила грамматики», противоречат «филологическим соображениям», затрудняют процесс работы со Словарем: «Вдруг и не сразу догадаешься, что бы оно могло означать. При ближайшем рассмотрении оказывается, однако, что непонятность этого выражения проистекает единственно от своеобразного правописания» [Николич 1875, 10].

Характеристика в Словаре  В. И. Далем буквы i как «отжившей свой век» получила горячую поддержку «ратников против яти» (так современники называли сторонников исключения буквы i): «в нынешнем языке давно уже буква t во многих случаях вытеснена произвольно (например, в словах предъ, время, песокъ), нельзя, кажется, жалеть о том, что к числу этих слов г. Даль присоединил и сущ. napenie, так как в других отраслях того же корня (в глаголе реку и в сущ. речение) всегда писалось е» [Грот 1870, 47]. Пожалуй, больше ни одна из «лишних» букв не удостаивалась таких нелестных определений: «непотребная», «дряхлая старушенция», «византийская приживалка», «уродливое существо с буйным нравом и неуживчивым характером» (см. [Науменко 2003]).

Неоднозначную оценку критиков получила ставшая своеобразной визитной карточкой орфографии В. И. Даля такая особенность его письма, как принципиальный отказ от удвоенных согласных в иноязычных словах.

И. Николич в отказе В. И. Даля от двойных согласных видит скорее служение «прихотливому отрицанию бесполезности употреблять двойные согласные буквы, чем научным выводам и историческому укладу нашей письменной речи» [Николич 1875, 10]. В. И. Чернышев, наоборот, не видит в этом «ничего очень одиозного», тем более что «позднейшее правописание несколько продвинулось в сторону предложений Даля, и у нас многие пишут теперь акула (старое аккула), апетит, балотироваться» [Чернышев 1970, 420].

Отказавшись от удвоенных согласных, B. И. Даль пытался устранить существовавшую тогда крайнюю непоследовательность в оформлении иноязычных слов на спорных написаний в русской орфографии» В. Разыграева (1887) зафиксированы четыре встречающихся в разных источниках варианта написаний: асессоръ, асесоръ, ассессоръ и ассесоръ. Эту неупорядоченность орфографии заимствованных слов отмечает и Я. К. Грот: «В некоторых иноязычных словах согласные давно уже не сдваиваются у нас; мы пишем адресъ (вм. адрессъ), интересъ (вм. интерессъ), офицеръ, камергеръ, команда, комендантъ, рекомендовать; в других же словах того же корня двойные буквы сохраняются, например оффищальный... Поэтому естественно, что Даль желал выйти из этих затруднений» [Грот 1870, 45-46].

Еще одной особенностью Словаря  В. И. Даля является обширный корпус орфографических вариантов, включающий более 500 единиц. Как правило, орфографическая вариантность в Словаре В. И. Даля является результатом компромисса между фонетическим и морфологическим началом и в целом иллюстрирует ситуацию неупорядоченности, царившей тогда в правописании из-за отсутствия единого орфографического кодекса. Ср.: зара(о)стать; ла(о)пухъ; торма(о)зить; ко- пе(э)йка; акомпани(е)менть; впи(е)- хнуть; мач(и)еха; газ(с)ъ, тормаз(с)ъ; щико- лод(т)ка; галл(л)ерея; масс(с)а, Пал(л)ада; же(о)рдка; изжо(е)га; изразце(о)вый; вож(з)жа; дож(з)жикъ; (д)щанъ; (т)щедушный; песч(щ)аный; весел(ь)е, ден(ь)щикь; сед(ь)- мой; тюр(ь)ма; взы(и)мать; цы(и)ркуль; впервыхъ, въ первых; надоконный, надъ- оконный; серебре(я)ный; я(е)ралашъ; е(э)ки- пажъ, е(э)пидепя, е(э)пизодъ; кизилъ(ь), ковылъ(ь).

Несмотря на достаточно критическую  оценку современниками правописания В. И. Даля и утверждение А. Соболевского о том, что «Толковый словарь живого великорусского языка» никогда «не пользовался каким бы то ни было авторитетом в орфографических вопросах», именно он, наряду с «Русским правописанием» Я. К. Грота, указывается в качестве источника целого ряда орфографических справочников конца XIX - начала XX в. [Соболевский 1886, 362]. На сегодняшний день удалось обнаружить 11 таких изданий, датирующихся 1879-1915 гг. Как правило, вслед за В. И. Далем, такие издания отдавали предпочтение правописанию иноязычных слов без удвоенных согласных и последовательной замене £ на е. Одним из веских доказательств того, что «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля был в определен-ной степени орфографическим ориентиром, является «Справочный указатель спорных написаний в русской орфографии» В. Разыграева (1887). В результате анализа орфографического материала этого справочника было установлено, что более чем в 470 случаях, приводя то или иное написание, автор отмечает его наличие в том числе и у В. И. Даля.