Основы журналистики

Как показывают исследования, коренной проблемой для редакций является достижение взаимопонимания с читателями и зрителями. Речь идет не только о доступности населению языка и содержания журналистских материалов (что само по себе тоже непростая задача), но и о совпадении предпочтений, ожиданий, Ценностных ориентации. Так, опросы читателей газет демонстрируют, что для них первостепенное значение имеет фактическое Удержание текста, люди и события, о которых рассказывается в

' Доналъдсон Л. Мы продаем  услуги, решаем проблемы наших  клиентов//Как Делать газету прибыльной. М., 1998. С. 11.

-2802

145

материалах, тогда как литературная техника ценится много меньше. Однако в профессиональных кругах и в учебном процессе оаодв. леннее всего обсуждается форма материалов, ее соответствие неким канонам мастерства и т.п.

Закономерно, что с точки зрения содержания аудитория хотела бы видеть в публикациях «зеркало» собственной жизни, свой портрет. Однако, по данным анализа региональной печати, газеты на три четверти заполнены отражением позиций и деяний работников аппаратно-управленческого звена, а жители, непосредственно занятые в промышленности и сельском хозяйстве, мелькают лишь в 1,5% публикаций, безработные («воплощение» острейшего социального противоречия) — и того реже и т.д. Так в информационном пространстве возникает социальное неравенство в представительстве социально-экономических интересов различных групп людей, что продуцирует нездоровую общественную атмосферу и порождает недоверие к СМИ26.

Курс на взаимодействие в первую очередь с «верхушкой» социальной структуры сказывается и на предметно-тематических пристрастиях прессы. В этом отношении полезно сравнить нынешнюю российскую прессу с печатью советского времени. В те годы журналистика подчинялась безраздельно господствовавшей социальной концепции, выдвигавшей на первый по значимости план политические отношения. Соответственно пресса и развивалась, и воспринималась обществом, и осмысливалась в науке прежде всего как политический институт. В теории монопольное положение занимала доктрина классово-политической борьбы, dejure и de facto печать находилась под прямым контролем партийных комитетов и, главное, в содержании публикаций и аспектах освещения событий безусловно доминировали политические интересы. Разумеется, политическая, социально-регулятивная роль изначально присуща прессе и она сохраняет свое значение в новых исторических условиях. Но появление разнообразия в социальной теории и практике неизбежно должно было привести к перераспределению приоритетов в журналистской деятельности. В немалой степени это наблюдается сегодня, когда резко возросло предложение типов изданий — в частности, благодаря множеству сугубо «неполитических» развлекательных, рекламно-информационных, «семейных» газет и журналов.

Однако ведущие российские органы печати сохраняют при' страстие к политическим вопросам. Можно даже сказать, что они

' Киричёк П. Н. Социология  публицистики. Саранск, 1998. С. 45.

146

демонстрируют его еще более  явно, поскольку теперь это созна-тельный  выбор редакций, а не навязанный сверху подход.

В конце 80-х годов исследование печати Ленинградской области, проведенное социологами журналистики Ленинградского университета, показало, что освещению деятельности органов власти, партий, общественных движений отводится 24% общего числа поднимаемых в газетах тем. В середине 90-х годов статистический анализ региональных и общенациональных газет, выполненный в рамках российско-шведского исследовательского проекта «Journalism: discursive order and social practice», дал приблизительно такой же показатель — 27%. С точки зрения аспекта освещения событий, их важность именно для политики — внутренней или внешней — подчеркивается в 25% полученных статистических данных (в программе 80-х годов — приблизительно та же доля).

В самом конце десятилетия проводилось еще одно подобное исследование. Оказалось, что вопросы политики, власти и управления по-прежнему преобладают в тематической структуре изданий (свыше 20%), отодвигая на следующие места производство и экономику (16,1), духовно-культурную жизнь (15,2), среду обитания (15,0), качество жизни населения (11,6%) и т.д. За некоторыми исключениями в список ведущих попали тревожные темы, связанные с особыми обстоятельствами и принятием экстренных антикризисных решений. В то же время темы, условно говоря, стабильного, рутинного существования общества и человека (жилищно-коммунальные условия, методы государственного управления, культурные ценности, увлечения, дом и семья и т.п.) оказались оттесненными на второстепенные позиции. Социологи также изучали, какие события чаще всего попадают в поле зрения ведущих региональных и общенациональных изданий общего профиля. Такими ключевыми объектами внимания оказались встречи и переговоры на межгосударственном уровне, арест депутата законодательного собрания, решение суда по поводу досрочных выборов губернатора, пожар в штаб-квартире одного из общественно-политических движений и т.п. Таким образом, сенсационное значение приобретают, как правило, события, случившиеся в политической сфере или ясно ассоциирующиеся с нею в сознании Журналистов и аудитории.

Причины возвращения политики в  качестве «примы» на сцене СМИ  следует искать, прежде всего, в генезисе российской прессы и состоянии профессионального  сознания журналистов. На протя-*ении весьма длительного времени у сотрудников нашей печати Формировалась стойкая привычка воспринимать себя как актив-и полноправных участников официальной политико-государ-

147

ственной жизни, во всяком случае —  как действующих политиков Соответствующим  образом складывалась и преобладающая профессионально-дискурсивная модель прессы. Насколько она изменилась в новое время? Ответ подсказывают различного рода замеры в сфере сознания и служебного поведения журналистов, сделанные в самые последние годы.

Так, по данным психологов, изучавших установки журналистов на освещение предвыборных дебатов, представители российских СМИ ощущают себя на одной «беговой дорожке» с политиками и изо всех сил стараются их «обогнать», переиграть в диалоге. При этом зарубежные гости, входившие в контрольную группу, делали акцент на посреднической роли прессы, ее долге быть «мостом» между аудиторией и политиками. С другой стороны, организация сбора информации — как редакционная, так и индивидуальная — настроена на прочную зависимость от органов власти и управления, особенно на уровне региональных и местных СМИ. Именно к ним чаще всего обращаются журналисты в поисках фактов, а стало быть — и информационных версий социальной действительности (более 60% опрошенных журналистов), тогда как сведения от частных лиц, информационных центров, общественно-политических организаций и бизнесменов интересуют корреспондентов во вторую и третью очередь. Не приходится удивляться тому, что при подготовке материала к печати журналисты руководствуются прежде всего соображениями политической целесообразности. Наконец, нарисованную нами статистическую картину подтверждают непосредственные впечатления известного в России руководителя печатных и эфирных СМИ Е. Яковлева, который, уйдя с поста председателя компании «Останкино», так объяснял свой разлад с бывшими подчиненными:

«...многие здесь не только привыкли к политической цензуре и политическому прессингу, но даже были довольны, когда они существовали».

Подчеркнем, что в данном контексте  нас занимают не конкретные политические и гражданские позиции тех или иных редакторов и публицистов, а их исходная ориентированность на мир политики как средоточие основного содержания, смысла и ценностных ориентиров для прессы. Иначе говоря, перед нами устойчивая дискурсивная модель отечественной журналистики. Она как нельзя более точно соответствует особенностям социального самочувствия современной России. Для нашего государства вопросы политического будущего в течение долгого уже срока остаются приоритетными и наименее проясненными. Политизированная

148

дресса адекватна социуму, понимаемому  в качестве политической системы, равно  как и ожиданиям ее агентов  — государственных и партийных  лидеров, активистов и энтузиастов. Но эта совсем не та среда, в которой  протекает основная часть жизни рядовых, част-ныхлиц, в массе своей становящихся все более «беспартийными». Лресса оказалась перед лицом очень непростого выбора — чьи интересы отражать в первую очередь и по преимуществу? Обозреватель газеты «Санкт-Петербургские ведомости» А. Юрков следующим образом комментирует это явление:

«Честное слово, очень надоело  писать про политику, но ведь от нее, подлой, все идет — и невыплаченная  зарплата, и задержанная пенсия, и постоянно вспухающие тарифы на коммунальные услуги, и невозможность устроиться на подходящую работу где-то уже после 35 лет, и многое другое очень даже житейское».

Гражданское общество, обретающее себя в современной России, и массовая психология существуют и меняются, подчиняясь иной социально-исторической логике. Есть основания утверждать, что население все больше утрачивает интерес к политической «кухне» и под давлением условий жизни переключает свое внимание на проблемы материального благополучия и частной жизни. Уже стало нормой, что участие в выборах принимает меньшая часть граждан, более того — в некоторых регионах выборы не могут состояться из-за низкой явки людей на участки для голосования.

Существует целый ряд серьезных  причин наблюдаемой деполи-тизации  населения. Мы остановим внимание на некоторых из них. Но прежде уточним, что речь не идет об абсолютной политической индифферентности. Общественность, конечно, сохраняет интерес к результатам широкомасштабных политических перемен в стране, но в то же время она все более и более отворачивается от Рутинного политического процесса. Истоки этого явления лежат в базисной сфере жизни, в реальном опыте общения граждан с «верхами». Сошлемся хотя бы на падение уровня жизни, несмотря на Многократные заверения государственных мужей в его скором подъеме. Люди утратили веру в обещания государства и партий Мгновенно обеспечить райскую жизнь. Кроме того, средний гражданин потерял способность разбираться в нюансах изменчивого п°литического ландшафта. На начало XXI в. в стране насчитывать около 200 партий и движений, и большинство из них претендовало на активное участие в избирательных кампаниях.

Наконец, в последние годы развивается  явление психологи-

^ской самозащиты от малоприятных  политических новостей. Осо-

енно явно это прослеживается по отношению к журналистике.

сожалению, данный феномен, имеющий чрезвычайно важное

149

^!

значение для морального здоровья нации, не получил достойного анализа  и осмысления. Между тем еще  в начале 90-х годов группа российских психиатров выступила с публичным  предупреждением о катастрофических последствиях тотального пессимизма и нагнетания ужасов в средствах информации: «Если ежеминутно говорить о голоде, он-таки будет, согласно учению Павлова... о реф.. лексах. Приучая людей к мысли о бунте, вы готовите бунт», _ такова была идея, адресованная правителям и журналистам со страниц «Комсомольской правды». Оставшаяся, как ни жаль, без явного отклика. По прошествии недолгого времени сами газетчики констатируют эффект политизированного злословия, разрушающий психику нации:

«Действительно сказывается, в чем мы имеем теперь печальную возможность убедиться лично, и не только "кровь и мясо", но и это вот — ежедневное взволнованное вранье или целевое умолчание... Результат всего этого — раздражение и сопутствующая ему истерия...»,— замечала «Общая газета».

В этой связи не приходится удивляться оттоку интересов аудитории от солидной прессы в сторону развлекательной, если не «желтой», журналистики. Согласно данным петербургских исследователей общественного мнения, наибольший интерес у радиослушателей вызывает полезная информация бытового характера (48%), в то время как политические и экономические новости находятся весьма далеко от лидирующих тематических направлений (23%), а у более чем 40% слушателей они вызывают негативную реакцию. Социологическая служба Союза журналистов в Москве выявила, что концертно-музыкальные передачи, последние известия и программы социально-бытовой направленности интересуют радиослушателей значительно больше, чем политические и экономические выступления: 41, 27 и 22% против 16%. Разговор идет не о том, насколько права публика в своих симпатиях к журнализму «низкого» стиля. В данном случае важно подчеркнуть, что в культурной традиции, в многолетних привычках населения России не заложено повальное увлечение бульварной прессой, вышедшей на авансцену в самые последние годы, и потому перед нами еще одно свидетельство резкого охлаждения в отношениях традиционной журналистики и читателей.

Обобщая приведенные выше наблюдения, приходится делать вывод о том, что  нарастает тенденция к разъединению политИЯ рованной прессы и «беспартийной», стремящейся к партикуляр ности массовой аудитории. Однако было бы упрощением сводит1 проблему к различию в содержательно-тематических предпочт6

150

«писателей» и читателей. Это лишь следствие и одна из форм лроявления более глубокого и многопланового противоречия, ко-Т0рое сегодня все яснее осознается теоретиками СМИ и у нас, и за рубежом. Речь идет о самоизоляции журналистики от общества. При обострении противоречие переходит в стадию конфликта по классической схеме, включающей в себя различие потребностей, интересов и ценностей. В основе разрыва более чем естественных связей лежат корпоративные (если не частные) потребности журналистов, уводящие их в сторону от интересов и ценностей социума и массовой аудитории.

Так, разгадка алогичного (с точки  зрения интересов демократии) освещения предвыборных кампаний кроется в огромной материальной выгоде редакций, которую они извлекают из амбиций кандидатов и партий. Собственно политические цели кампании, общества, да и самих журналистов отодвигаются на задний план. Редакции с готовностью предлагают свои услуги состоятельным клиентам, не смущаясь ролью орудия политических манипуляций и заведомо утрачивая единение с аудиторией.