Советские юмористические и сатирические издания

Кукрыниксам на откуп были отданы образы маршала Тито, Черчилля, де Голля, генералов Маршалла и Макартура  и разного калибра марионеток от Чан Кай-ши до Ли Сын Манна. Борис Ефимов, кроме внешних врагов, шельмовал «врагов народа», «мухолюбов-душегубов», «врачейубийц». Мускулистые руки НКВД, хватающие за ручонки шпионов и диверсантов – тоже его изобретение.

На международные темы высказывался и Аминадав Каневский, наделявший домашних животных и птиц типическими человеческими чертами. Его быки, коровы, овцы и свиньи разыгрывали драматические представления из международной жизни. Виктор Дени и Михаил Черемных еще в двадцатые годы активно разоблачали «продажную сущность социал-демократии» и создали обобщенный образ мирового капитала, который с двадцатых же годов не менялся: толстая фигура, обязательно с сигарой в зубах, в манишке и цилиндре, восседает на мешке с долларами. Юлий Ганф рисовал колонизаторов, британских облезлых львов, продажных американских полицейских в обнимку с кулуксклановцами. Лауреат Ленинской премии Борис Пророков обличал Америку. Константин Ротов и Иван Семенов были мастерами смешных многофигурных изо-сторий на бытовые темы, иногда они занимались и сатирой на злобу политического дня. Леонид Сойфертис был самым стильным художником из всех, с изощренной пластикой рисунка, он – единственный в СССР наследник эстетики немецкого «Симплициссимуса».

К концу сороковых –  началу пятидесятых советских сатириков как будто спустили с цепи: одна массированная атака на врагов следовала за другой – на генетику и кибернетику, на «безродных космополитов», на врачей. Крестовый поход сатирической инквизиции против ученых с мировым именем продолжался до 1964 года. В 1947-м начались гонения на так называемых космополитов, а проще говоря – антисемитская кампания, жертвами которой стали многие видные деятели науки, техники и искусства. Газеты и журналы запестрели изображениями неприятных человечков с характерными носами. Кампания закончилась громким «делом врачей – убийц в белых халатах», и только смерть «отца народов» предотвратила массовую бойню, которую художники-сатирики так тщательно готовили. У репрессивной политической сатиры, сформировавшейся к началу пятидесятых, была единственная функция: борьба с недругами социалистического строя на внешнем и внутреннем фронтах. Впрочем, если речь шла не о злокозненных врагах народа или проклятых империалистах, в работах на темы жизни страны использовались легкая ирония, подтрунивание, насмешка над «отдельными недостатками», над бюрократами и взяточниками.

Героями рисунков, бичующих временные  недостатки, становились директора овощных баз, незадачливые строители, «несуны», дебоширы и хулиганы. Планомерно высмеивались все явления, противоречащие «духу коллективизма», – это называлось «борьба с мещанством». Самой же постоянной темой и «вечными» героями карикатур всегда, во все времена советской власти были пьяницы.

Примечательно, что эти персонажи  никогда не противны авторам, они  «социально близки» зрителю и  скорее вызывают улыбку, чем гнев. Советскую  карикатуру невозможно представить  без многочисленных подписей, надписей, пояснений. Иногда их число доходило до пяти к одному рисунку. Считалось, что без подписи картинка будет непонятна читателю или вызовет ненужные, неправильные ассоциации. Поэтому типичная западная карикатура «без слов» у нас не прижилась, и на страницах «Крокодила» больше семидесяти лет воспроизводилась стилистика карикатуры XIX века. Часто подпись оказывалась вполне достаточной для донесения смысла, так что изобразительная сторона карикатуры играла второстепенную роль, и мастерство художника в каком-то смысле было и ни к чему. Впрочем, карикатуристами художников «крокодильского» круга назвать сложно – скорее они были художниками сатирического направления, исполнителями рисунков по чужой идее. На них трудились безвестные «темачи» – группа авторов, чья работа состояла в придумывании тем для заслуженных мастеров. Их фамилии, набранные мелким шрифтом, стали появляться только в последние годы в рубрике «Темы этого номера придумали…». Советская сатирическая мысль породила совершенно уникальное в мировой практике явление: так называемую положительную сатиру, идеализирующую реальность. Нечто вроде «Кубанских казаков» в графике.

Оптимистические рисунки и плакаты  с умиленными стариками и бодрой молодежью публиковались к красным  датам календаря, выборам, съездам. Можно сказать, что так советские сатирики восстанавливали мировую гармонию: читательский глаз, утомленный неприглядной стороной капиталистической жизни и устрашенный портретами врагов всего прогрессивного, отдыхал на светлых праздниках урожая, сценах переезда советских граждан в новые дома и прочих стройках коммунизма. Карикатура всего советского периода у большинства населения, безусловно, ассоциировалась с «Крокодилом» и его аналогами в республиканской печати. Главный официальный сатирический журнал читали все жители Советского Союза от мала до велика. По мнению неискушенной публики, только на страницах «Крокодила» сатира как жанр изобразительного искусства была представлена во всей полноте и разнообразии.

В 1960-х годах у нас  в стране появляется карикатура параллельная «крокодильской», никак с ней не связанная. Эта «другая» карикатура далека от политики и производственно-бытовых, узнаваемых реалий. У нее иные задачи: осмысление вечных тем, психология личности, ее внутренние искания. Соответственно, и герои другие, совсем не похожие на прежних домоуправов, председателей колхозов, директоров МТС, бюрократов и многих других, чьи образы стали привычными советскому читателю. В «новой» карикатуре не было и милитаристов с бомбами и ракетами, колонизаторов в пробковых шлемах, банкиров, похожих на мешки с золотом, продажных журналистов и радиокомментаторов, выплевывающих уток и ядовитую слюну. Вместо них на страницах молодежной печати стал все чаще появляться одинокий смешной человечек, без каких-либо привязок к времени и пространству. Как правило, это были рисунки без подписи. Слова не нужны – изображение говорит само за себя. Такого рода рисунки требовали от зрителя подготовки, моментального узнавания расставленных акцентов, активного соучастия, размышления.

Представители старшего поколения советской карикатуры сначала не придавали значения появлению альтернативного юмора, потом предпринимали безуспешные попытки бороться с новым направлением, высмеивая, пародируя творчество и стиль молодых, потом пытались их «приручить», приглашая к сотрудничеству, награждая премиями некоторых художников.

Но джинн был выпущен  из бутылки, и в дальнейшем отечественная  сатирическая графика существовала в двух видах: официоз со своей  сплошной «борьбой за мир» – и карикатуры «чудаков» (по названию раздела юмористического «Клуба “12 стульев”» «Литературной газеты»). Сложилась парадоксальная ситуация: «чудаки» не могли публиковаться в центральной печати, многие их работы делались «в стол» – и именно эти рисунки и получали престижные награды и мировое признание на международных конкурсах.

Первыми ласточками были публикации рисунков на последней странице в «Смене». Этот московский молодежный журнал в середине 1960-х годов начал  печатать работы молодых художников Олега Теслера, Андрея Некрасова  и Игоря Воробьёва. В их рисунках была удивительная легкость, изящество, свободный взгляд на окружающий мир. Эти работы не требовали разъяснения, ни за что не агитировали и никого не изобличали. Они были по-доброму смешными и отстраненными от больших общественно-социальных проблем, часто парадоксальными. Так, например, на рисунке Андрея Некрасова вместо мамонта первобытные охотники поймали в западню паровоз.

Вообще принцип «перевертыша»  – нахождение новых, часто странных причинно-следственных связей в устоявшихся  понятиях – молодые художники применяли часто. Еще один распространенный прием – использование мифологических, сказочных и фольклорных сюжетов. Буратино в карикатуре Виталия Пескова превращается в «медвежатника» – взломщика сейфов. Вместо того чтобы освободить Прометея от цепей и тем самым положить конец его мучениям, персонаж Сергея Тюнина помогает ему прикурить сигарету, «Дама» Леонардо да Винчи и Валентина Розанцева держит на руках не горностая, а «Красную книгу» с изображением редкого зверька. Родоначальником новой карикатуры стал Олег Теслер – признанный мастер рисованного рассказа. В его работах нет прямой сатиры, рисунки наполнены легкой иронией, иногда грустью. Его герой находит выход из любых ситуаций: вот он, запертый в раме портрета, пытается сдвинуть границы рамы, ничего не получается, – и тогда он удаляется от нас в перспективу пространства. Или трогательный и драматический изо-рассказ о влюбленных, разделенных пропастью: они наконец дотянулись друг до друга, но толпа прохожих тут же использует их тела как мост.

Возникновение новой  карикатуры, конечно, во многом связано  с изменением политической обстановки в СССР. В результате хрущевской «оттепели» в закрытую страну стала  поступать культурная информация со всего мира. На прилавках книжных  магазинов появились иллюстрированные издания из стран соцлагеря. В них в полной мере был представлен «юмор без слов», карикатуры-притчи, карикатуры-метафоры. Знакомство с такими изданиями, как польские «Шпильки», венгерский «Лудаш Мати», чешский «Дикобраз» и словацкий «Рогач», раскрывало перед молодыми художниками новые горизонты, подтверждало их общность с цивилизованным миром. Другим центром нового юмора стала «Литературная газета». С 1968 года на ее 16 полосе открывается «Клуб “12 стульев”». Трудно переоценить значение

3. Проблемы юмористических и сатирических издания в советские времена

В противоположность  панегирическому «советскому фольклору», насаждавшемуся искусственно, значительная часть социально-политических произведений подлинно народного творчества посвящена негативным последствиям коллективизации. Некоторые из них более оптимистичные, отмечают недолговременность колхозов, так как крестьяне разбегутся из них либо колхозы развалятся сами по себе.

В фольклоре народ  возлагает ответственность за создавшееся  положение не на абстрактных врагов народа, как предлагала ему пропаганда, а на конкретных носителей власти. Официальная пропаганда рисовала вождя гениальным, мудрым и дальновидным политиком. Народная же культура посредством создания своего, альтернативного образа правителя, разрушала создаваемый пропагандой имидж вождя: если официальный культ был серьезен, то неофициальный - комичен [3]. Оппозиция народ - вождь обыгрывается в национальных характеристиках (Ленин - еврей, Сталин). Правитель, таким образом, изначально предстает в образе инородца, чужого. «Жидами» объявлялись все коммунисты, а их власть - «жидовской» [1]. Доставалось в частушках и руководителям более мелкого ранга, они предупреждались о неизбежности расплаты.

Как свидетельствуют  источники, частушки в оппозиционной народной культуре занимали абсолютно лидирующее положение. Но было и другое. Ответной реакцией народа на быстрое наступление бюрократического новояза и сопутствующих ему малопонятных и малоприятных аббревиатур было возникновение многочисленных и разнообразных их расшифровок, чаще всего с ироническим оттенком: ВЧК - Всякому человеку конец, ВКП(б) - второе крепостное право большевиков, МТС - могила товарища Сталина; ОГПУ - О, Господи, помоги убежать. Органы ГПУ отмечали и большую популярность в народе «издевки над советскими лозунгами».

Частушки более характерны для сельской местности, продуктом  городского творчества является анекдот. В 1930-е гг. много анекдотов было на запретную для обсуждения тему репрессий и террора [2].

Народные сатирические произведения имели один источник распространения - передачу «из уст в уста». Официальная сатира представлена на страницах специальных изданий, прежде всего журнала «Крокодил», а также в сатирическо-юмористических рубриках на страницах других газет и журналов. Так, во второй половине 1930-х гг. журнал «Крокодил» постоянно обращался к теме глупости, лености и продажности советских бюрократов. Очень популярной являлась тема блата (при поступлении в университет, получении медицинских справок, мест в домах отдыха и ресторанах; добывание чиновниками для себя и своих знакомых дефицитных товаров и т. д.). Карикатуры и фельетоны показывали, как чиновники отсутствуют на рабочем месте, а если и присутствуют - не слушают граждан, умоляющих выдать им «бумажки». Кроме того, сатира боролась за повышение общекультурного уровня гражан. В 1939 г., в период мимолетной официальной кампании против «ложных доносов», героями сатиры стали доносчики.

Народные сатирические образы противостояли не только официальной  пропаганде, но и официальной сатире: последняя исходила из того, что в несовершенстве советской действительности виноваты «отдельные несознательные члены общества», эти недостатки могут и должны быть исправлены, а несознательные элемены - перевоспитаны. Смех же в народных сатирических произведениях имел универсальный характер и был направлен на все и вся. Советская действительность изображалась как мир «чужого», «враждебного», этот мир не мог стать «своим» посредством исправления частностей.

В октябре 1961 г. прошел XXII съезд КПСС, на котором была принята III Программа КПСС, провозгласившая, что в течение 20 лет в Советском Союзе будет завершено построение коммунизма. Одной из функций этого документа являлась мобилизация населения на стройку «светлого будущего».

На службу коммунистическому строительству пытались поставить все, что могло оказать воздействие на человека. Юмор и смех тоже должны были помочь в решении поставленных Программой партии задач. В одном из своих выступлений Н. С. Хрущев говорил о необходимости «поддерживать честных, передовых людей труда и обличать лодырей и тунеядцев, всех, кто мешает нашему продвижению вперед. Стихи, басни, рассказы должны служить людям в великом и благородном деле строительства коммунизма. <...> Сатира, товарищи, свое дело делает. И поэтому тех, кто трудится без напряжения, полезно бывает немножко высмеять, ужалить». Советскую смеховую культуру можно разделить на две большие части: юмор и сатиру. Сатира была призвана обличать пороки, а юмор - поднимать настроение. П. Вайль и А. Генис отмечали, что в 60-х годах все напоминало человеку: жизнь прекрасна! А прекрасна она потому, что будет еще прекраснее. В сталинские времена постулировалось: жить стало лучше, жить стало веселее, - 60-е делали упор на предстоящие рубежи². За прекрасную жизнь отвечал юмор. Действительно, 60-е годы породили огромный пласт советского юмора. В это время начинают свою карьеру Л. Гайдай и Э. Рязанов, приобщившие советского зрителя к киноэксцентрике, выходит в эфир КВН. Да и сам Н. С. Хрущев не был чужд, пусть и довольно простого, юмора. В стенограмме его выступления на XXII съезде КПСС можно обнаружить не одну ремарку «Смех» и «Оживление в зале». Знаменитая «кузькина мать» и стучание ботинком по трибуне ООН не лишены определенной доли веселости, и «державный смех перерастал в поголовный всесоюзный хохот».

Для руководства важнее, конечно, была сатира, что видно из приведенного выше отрывка выступления  Н. С. Хрущева. С помощью сатиры не просто должны были быть удалены с  поверхности негативные явления  действительности, а уничтожены сами основы, вызывающие их. Представлялось, что роль сатиры по мере продвижения к коммунизму будет увеличиваться, и «при коммунизме человека общественные суды будут приговаривать к фельетону, все равно как сейчас нарсуд осуждает на три года отсидки»⁴. В 1962 году на киноэкраны выходит «Фитиль», призванный «обличать и клеймить» имеющиеся недостатки советской действительности. Главным сатирическим оружием, конечно, выступал журнал «Крокодил». Его содержание можно разделить на два раздела: в первом печатались социальные фельетоны и демонстрировались определенные недостатки советской жизни, вторая часть была призвана веселить советского читателя. В рамках данной работы интерес, прежде всего, вызывают сатирические материалы, связанные с коммунистическими представлениями.